Игорь Вардунас - Клетка [litres]

Мир с Железными был нарушен. Они не представляли для колонии большой угрозы, однако сено, домашний сыр и кое-какие другие вещи… В погоню точно не сунутся – боевая машина лебедей была весомым аргументом в выяснении любых щекотливых вопросов.

– Твою мать! – Девятов пнул съежившегося на дребезжащем полу старого наркомана. – Твою же гребаную мать… Возьми его, говорили они, Труха поторговаться мастер, говорили они. Ну да, поторговали хорошо, а дальше-то как, слышь, ты, мастер?!

– Какой нам лихой променад устроили! – прокричал Болт, успокаивающе подмигивая Асе. – Но гражданин начальник колонии снова все разрулит, как и всегда. А тебя, Ася, с боевым крещением, так сказать.

– Зато с огоньком, спасибо, – стараясь не показывать испуга, девушка дрожащими пальцами стянула с головы платок, вытерла раскрасневшееся лицо и поправила на коленях сумку.

«Поросенок Петр» лихо скакал по ухабам домой.

В это время боец Николаев, куривший с друзьями у входа в первый корпус, вдруг запрокинул голову, посмотрел на мутный кружок солнца за серебристо искрящейся тучей… и с размаху, что есть силы ахнул виском о железную урну в виде белого лебедя.

Март 2035

– Зачастили вы, товарищ Мичурин, – покачал головой молоденький дежурный, придерживая открывающийся засов, чтобы не лязгал.

– Да нехорош он в последнее время чего-то, как будто чует что…

– Еще бы не чуять, – хмыкнул дежурный. – Сегодня же двое сбрендили и руки на себя наложили, после писем-то.

– Не после писем, а после пепла этого чертова в конвертах. Ох, что же такое творится на свете, будто мало нам… – Савелий Павлович поморщился, сокрушенно вздохнул и надел респиратор.

– Фонарь-то взяли?

– А то как же. – Мичурин еще раз тяжело вздохнул и двинулся к клубящейся Хмари, возле которой на кривом деревянном столбе покачивался фонарь в проволочной оплетке.

Взяла фонарь и Ася. Добротный, полицейский, с креплением, чтобы вешать на ремень, длиной от бедра до колена, способный быть еще и дубинкой. Выхватывался из паза на раз-два – и в челюсть! А также положенные как медсестре респиратор, охотничий нож, поясной термос и сычика на плечо. Экипировка что надо. И в пир, и в мир, и в добрые люди, как говаривал Болт.

«Что я делаю, дура?» – с тихим ужасом подумала Ася, однако ноги сами понесли ее к охраннику, уже почти закрывшему за Мичуриным дверь.

– Стой, кто… Аська? – приглядевшись, распознал охранник и тут же расплылся в улыбке. – Ты чего это в потемках шастаешь, да еще одна?

– Понимаешь, Костик, мне Савелий Павлович чай велел в дорогу приготовить, а я, дуреха, замешкалась, с девчонками заболталась, – начала на ходу врать Ася, как можно милее и виноватее улыбаясь. – А вспомнит, так по шапке же надает. Еще и папе пожалуется! А он тоже сам знаешь какой строгий! Ну пожа-алста…

– М-да… – недоверчиво промычал Костик и протянул руку. – Дай-ка…

Отвинтил крышку, принюхался. Разочарованно вернул – видимо, ожидал чего-то запрещенного.

– Ясно. А химза?

– Да зачем? Респиратор вот. Я же сразу назад, если только до переправы догоню. Еще успею. – Девушка решительно кивнула и совершенно неожиданно для себя выпалила: – Да и с Мичуриным кто здесь тронет, сам же знаешь его… гм… обстоятельство.

– Это верно, – ухмыльнулся Костик. – Ну ладно, догоняй. А как вернешься, может, к нам заглянешь? У нас и гитара, и для сугрева кое-что есть.

– Ага, чтобы мне еще и от Вовки на орехи досталось, – кокетливо хихикнула Ася. – Я лучше девчонкам в уши напою, что давно не веселились, не танцевали, пора какой-нибудь вечер затеять. На тебя Галка и Варька ох как заглядываются, неужели не замечал? Только ты им про вечер пока ни-ни, я сама поговорю!

– Могила! – обрадовался польщенный и обнадеженный Костик, пропуская девушку за ворота. – Вы только побыстрей обернитесь оба, а то всей смене влететь может. И не лапай ничего. Не как с ягодами в прошлый раз.

– Ой да ладно, не маленькая уже.

Еще пару лет назад пронырливая Ася стала замечать, что Савелий Павлович периодически исчезал за периметром с наступлением ночи. В последние несколько месяцев вылазки участились, а сам всегда ироничный и в принципе, что для колонии странновато, веселый человек стал заметно мрачнее. И Ася твердо решила выяснить в чем дело, какое бы наказание за этим ни последовало. Гнева отца она боялась, хотя тот ни разу на нее руки не поднял, но за такую выходку практически любому влепили бы по первое число.

Тулуп Савелия Павловича или, как над ним иногда посмеивались, лапсердак, уже почти растворился в Хмари: мужчина поспешно вышел из зоны освещения одинокого фонаря – прожектор сюда уже не бил, мягко переходя в чернильные сумерки, и по земле забегал кружок света поменьше. Переждав еще один проход луча, Ася, стараясь ступать как можно тише, двинулась следом за Мичуриным.

Черная как деготь, пахнущая тиной вода Мертвого озера с тихим хлюпаньем плескалась о берег. Дойдя до форпоста, совсем рядом с которым на козлах был установлен небольшой цепной движок от бывшего мотоблока, Савелий Павлович размашисто перекрестился и поклонился кресту на удачу. Затем, прилагая все усилия, чтобы шуметь как можно меньше, хотя отсюда на вышках уже не могли не то что видеть, но и слышать, он расчехлил влажный брезент, открыл крышку маленького бака и, воткнув в горлышко воронку, дозаправил движок. Наконец вставил ключ, запустил отозвавшийся негромким тарахтением механизм, нажал пару рычагов и осторожно ступил на ветхий покачнувшийся плотик, доставлявший жителей колонии с одного берега на другой. Никакого перевозчика здесь, естественно, и быть не могло – даже невероятно человеколюбивый блаженный Богдан на такое дежурство не согласился бы, поэтому на ту сторону к надежно укрепленному телеграфному столбу провели цепь, которая и двигала конструкцию в загадочный сумрак и обратно.

Другой берег находился метрах в пятнадцати. Территория Топи, окутанной Хмарью. Земля смерти и таящегося за каждой кочкой ужаса.

Напоследок Савелий Павлович обшарил окрестности лучом своего фонаря. Ася даже дышать перестала, переживая, как бы ее не выдал Яшка, который нервно хохлился, пучил глаза и сердито переминался с лапы на лапу, вцепляясь в плечо коготками. Поведение хозяйки он явно не одобрял. Савелий Павлович ничего подозрительного не усмотрел и нажал на движке кнопку, которая тут же тускло вспыхнула зеленым. Плот вместе с Мичуриным стал медленно удаляться от берега под унылый скрип работающей электроцепи. Через какое-то время цепь остановилась, послышалось тихое шуршание – Ася поняла, что это Савелий Павлович высадился на другом берегу, – и наконец воцарилась полная тишина.