Игорь Вардунас - Клетка [litres]

Как ни странно, Ра охотно откликался на свое прозвище и перед важными рейдами всегда был тут как тут. Как узнавал – неведомо. Кот Шредингера, как однажды назвал его Шпунт. Ася тут же заинтересовалась, как и почему, ведь никакого Шредингера в «Лебеде» не было, и она это знала точно. Поди спрячься от кого-нибудь на таком клочке. Она пристала к Шпунту с просьбой объяснить, кто такой этот странный мужик и почему его кот есть, а самого мужика нет. Шпунт сначала долго хохотал над такой постановкой вопроса, но потом все же рассказал.

– Гуляешь, Котя-Ра?

«А ты куда поперлась, когда котик неглаженый?» – безмолвно пожурил Ра, потерся о ногу Аси, благосклонно принял ритуальное почесывание промеж ушей и призраком скрылся в кустах.

Девушка вздохнула и зашагала дальше. Под ноги попалась группа странно переплетенных грибов на тонких ножках, над которыми маленькой тучкой мельтешил рой какой-то светлячковой сволочи. Пнуть побоялась. Одного похожего случая из детства хватило на всю жизнь: пальцы чудом не пострадали, только ботинок надкусило.

Дальше шла осторожней, вглядываясь под ноги и светя фонарем. Впрочем, после встречи с Ра можно было не бояться. Сегодня с ней точно ничего не случится. К тому же на плечо вернулся сычик и теперь изредка поклевывал хозяйку в мочку уха, словно стараясь тем самым поддержать ее, мол, я здесь.

Откуда-то долетел низкий протяжный стон, показавшийся увлеченной преследованием Асе даже мелодичным. Она уже не раз слышала такое и отлично знала, что это всего лишь безобидные «песни болот». Хотя что именно могло издавать подобные звуки, думать не хотелось. То ли почва бурлила, то ли тот, кто по ней ходил. Следов-то много видели, и разных. Может, Лешак? Рассказывали, что у болот есть хозяин, которого все твари ужасно боятся. А может, все это просто пустые байки. Таких у девчонок в той же прачечной было – хоть лопатой сгребай да в мешки складывай.

Конечно, рейдеры иногда действительно находили на тропах в Хмари тела чудовищ с совершенно одинаковыми ранами, словно кто-то, обитавший в загадочном тумане, периодически выходил охотиться. Но так как людей с такими повреждениями ни разу не попадалось, решили, что и шут с ним. Раз к людям не лезет, так, можно сказать, и помощь.

Ася шла быстро и вскоре поняла, что почти нагнала Мичурина.

Вот впереди стало различимо голубоватое сияние, плавно меняющее оттенки, в котором четко выделялось покосившееся строение, похожее на небольшой сарай, и фигура Савелия Павловича, выключившего фонарь.

– Хан, – негромко позвал Мичурин. – Сынок, ты здесь?

При более тщательном рассмотрении сарайчик оказался старой разбитой каретой «скорой помощи», намертво влипшей в трясину. Задние двери были распахнуты. Рядом стояли передвижные носилки, играя роль скамьи, на твердом клочке земли виднелась черная проплешина от костерка и несколько ржавых банок из-под тушенки вокруг. Изнутри транспорта, мигалки которого погасли, должно быть, в день Катастрофы, жутко смердело.

– Хан, ты здесь?

Укрывшись в тростнике, Ася с замиранием сердца следила за происходящим. Вдруг, издав резкий стон, рядом в почве лопнул пузырь. Девушка ойкнула, шарахнулась, угодила в бочажок сапогом и намочила шерстяной носок. А в следующую секунду с криком взмыла над землей, удерживаемая за шиворот чьей-то могучей лапищей. Сычик, возмущенно заверещав, метнулся с плеча.

– А-а-а! – позабыв обо всем и выронив фонарь, беспомощно задергалась в стальной хватке Ася. – Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста…

– Стой! – подскочил Савелий Павлович и направил включенный фонарь на зажмурившуюся Асю, по щекам которой текли слезы. – Кто ты?

Какая же она дура. И сейчас она умрет.

– Ася?! – Мичурин от удивления чуть не выронил фонарь. – Ты какого лешего – прости, Хан – здесь?

– Помоги… те… – просипела до смерти перепуганная девушка в стальной хватке невидимого существа и, перестав биться, безвольно повисла в обмороке.

– Вот так. Пожалуй, новостей-то больше и нет, – не раскрывающая глаза Ася расслышала голос Савелия Павловича. – Не пригорела? Нет? Нишана хорошо гречу варит.

В ответ совсем рядом басовито пробурчали что-то неразборчивое, фоном слышался знакомый звук ложки, скребущей по жестянке. Ася невольно сглотнула.

– Добро. О, а вот и наша шпионка проснулась.

Ася наконец решилась открыть глаза. И тут же испуганно ощупала лицо… Респиратора не было! Как, где потеряла?! И сколько она так пролежала? Надышалась, черт! Все-таки зачем поперлась, дура…

Потом она увидела.

– Тс-с, тише! – Савелий Павлович успел зажать Асе рот еще до того, как та набрала в грудь воздуха, чтобы заорать. – Он не тронет. Знаешь, как сама его напугала? Он подростков-то и не видел никогда, тем более девушек. А насчет «намордника» не пугайся, чисто тут. Вот, держи. И фонарь свой тоже забери, а то влетит здорово, если потеряешь.

В кружке света от запаленного костерка находились трое. Мичурин, она сама и Нечто. Невообразимое переплетение мускулов и сухожилий. По сложению и виду – словно на нарисованного акварелью новорожденного младенца, одетого в какие-то сальные лохмотья, плеснули водой, и изображение стало размываться, превращаясь в ночной кошмар Гигера или Босха. И огромный единственный глаз рядом со скошенной пустой глазницей на неестественно бугристом, будто вылепленном из пластилина лице. Зрачок был как у козы – горизонтальный, прямоугольный, в нем отражалось мягкое пламя, а из век торчали вкривь и вкось белесые ресницы. Словно большая распахнутая росянка с кроваво-красным белком.

– Ну, давайте знакомиться, раз уж свиделись, – вздохнул Савелий Павлович. – Ася, это Хан. Хан, это Ася.

– Ха-ан-н, – добивая котелок каши, монстр поморгал на девушку вполне безобидным и любопытным, но от этого не менее жутким глазом. – Вкусно.

– Ешь, ешь. Пока горячее.

Ася не могла проронить ни слова. Внутри салона «скорой» она разглядела источник смрадного запаха – аккуратно выпотрошенные и подвешенные, словно в коптильне, тушки летучих мышей.

– Лакомство, – пояснил Савелий Павлович. – М-м… Давно знаешь?

– Сегодня узнала, – едва слышно ответила Ася и тут же спохватилась: – Ой, вы только на Костика или еще кого не подумайте. Они никому ничего не говорили, я сама сегодня следом пошла.

– Любопытство знаешь что с кошкой сделало? – насупился Мичурин. – Ай, забей… Безобидный он. – Словно извиняясь, он достал самокрутку, едко закурил. – Он ведь поздний у нас, мне тогда уже сорок с гаком было, и жене Насте тоже. Ждали мы его, Ася, очень ждали… Наблюдались, конечно, и все равно родился с отклонениями и с травмой, буквально же на ходу принимать пришлось. Но все еще можно было как-то поправить, и мы бы справились, если… Если бы не грохнуло. А эти придурки, которые на воротах – а-а, мутации, бактерии, биологическое… Можно подумать, оно прямо сразу действует, как волшебное зелье. Суки. – Савелий Павлович скрипнул зубами, дернул ворот лапсердака. – Убили бы, если б сами не слегли да вскорости и не сдохли… Не пустили ребенка, короче. Настю одну звали, так не пошла. А я тогда внутри работал, так меня за ними не выпустили. Просто взяли и не выпустили. Такие вот дела. Новое-то поколение понимает кое-что, вот и бегаю иногда, как видишь. По секрету.