Игорь Вардунас - Клетка [litres]

«Думай, думай», – стискивая зубы, заставлял себя Болт.

И внезапно вспыхнула новая идея.

Ну конечно! Придется, правда, попотеть в прямом смысле.

Но Болотов не желал сдаваться.

Скорей бы уже выйти из одиночки.

1 июля 2035

Дежурный, дождавшись кивка начальника колонии, молча вывалил на стол груду свежих писем. Вокруг, словно на киношной бирже, наперебой загомонили волнующиеся мужики.

На этот раз мешок просто оказался у ворот тюрьмы. Кто принес – непонятно, дежурные никого не видели, даже мужика в красном со своим чудо-посохом.

Помня о прошлой удаче, все торопливо вскрывали свои письма, и то и дело слышались облегченные выдохи или похлопывания по плечу.

– Та-а-ак…

Все обернулись на голос Герцога. Бугор, отошедший в сторону, смотрел на свою морщинистую ладонь, наполненную пеплом. Стиснув зубы, Чулков подал условный сигнал, и охранники быстро придвинулись к нему поближе.

– Вы что же, ссученыши, – ровно проговорил Герцог. – В ляльки со мной играть? У нас что сегодня, первое апреля, и все охренели?! Да вас, падлы, на четыре точки всех давно поставить надо! А пятую законопатить! Думали, на чернуху куплюсь?! Я ваши душонки насквозь вижу, падлы! Зюзенька, али ты, радость ты моя, кинжал кинул, сявонька ненаглядная. Иди сюда, на перышке посиди…

Но стукача как ветром сдуло.

– Так открывали же при всех, как обычно, – откуда-то из дальнего угла тихонько пискнул Барби.

– Не понял?! – набычившийся Герцог засверлил глазами вмиг замолчавшую толпу.

В столовой воцарилась мертвая тишина. Никто не хотел по шее или того хуже. А прятавшийся за спинами толстяк так и вовсе мечтал провалиться сквозь землю, но спасительные двери из помещения как раз закрывал собой разъяренный Герцог, который все-таки узнал голос.

– С мешка ведь глаз не спускали, – тихо сказал Шпунт. – Все это время.

Герцог, который был ниже сантиметров на двадцать, неспешно подошел к нему и запрокинул голову.

– Скажите «а-а-а». Ща в доктора поиграем, знаешь развлекуху такую? – И, вытянув руку, он с яростью затолкал пепел в рот Шпунта, размазывая черноту коротенькими пальцами по небритым щекам зэка. – Вкусно тебе, с-сука, а? Жуй-жуй… Ум-м. Н-на добавки? Хрумкай. Нравится, что? Небо в клеточку – друзья в полосочку. Скажи?! Не слышу.

– Угум, – промычал Шпунт.

– Только мне вякни еще, кирпич. На здоровье…

Затем Герцог отошел в сторону и оглядел контингент, молча следивший за сценой.

– Чего зенки растопырили, гниды черножопые?! А?! Вы чего, Герцога свалить захотели, что ли? Выродки ссаные.

И в этот момент Барби, не выдержав напряжения, от страха громко пернул. Кто-то не выдержал и тихонько прыснул.

– Ладно. Сегодня за шутку зачту, – потихоньку выпустив пар, выцепив среди стоявших Болта, Герцог страшно на него посмотрел и вышел из столовой.

– Тьфу, сука, – сплюнул на пол Шпунт и вытер испачканные губы тыльной стороной ладони. – Говно собачье.

– А это считается? – пискнул Барби.

–  Лучше заткнись, – посоветовал Шпунт. – Пердун херов.

– Спокойно, братуха, – сказал Болт, вслушиваясь в гвалт за стеной. – Я пойду.

Босые, в одних штанах, они со Шпунтом сидели на скамейке в каморке, отведенной под раздевалку, обматывая кулаки обрывками ткани. Дрались жестко и жестоко, с минимумом правил, до полного изнеможения противника. Однако убийства категорически запрещались, иначе в колонии никого, кроме охранников, давно уже не осталось бы. Впрочем, те в отборе тоже иногда участвовали. Подручные предметы, проходившие досмотр, не возбранялись.

Публика могла отвлекать дерущихся, но входить в круг было нельзя. Как для бойцов, так и для зрителей под абсолютным запретом находились любые вспомогательные материалы: ножи, заточки, гвозди, обрывки колючей проволоки… Это грозило карцером на месяц, то есть – проще сразу сдохнуть. Так что в поединщиков летели оскорбления, комки глины, тухлые яйца и прочий не опасный мелкий мусор.

Ставки принимались «джорджиками» и талонами на прогулку, продукты и сигареты. Отказа от похода в Хмарь не существовало, а вот «приз» был намного страшнее.

Рейд в административный корпус за таинственным содержимым сейфа.

Туда. Наверх.

– Что, опять? – удивился Шпунт. – И чего ты так туда рвешься?

– Не знаю. – Болт аккуратно снял очки и положил их рядом на скамью. Он не боялся, что кто-нибудь на них позарится: один раз они уже пропадали, однако подозрительно быстро нашлись. Наверное, Калинин повлиял. Хорошо еще не разломали или не сел никто. Новые линзы в нынешние времена сделать было невозможно, а другие подходящие добыть – это до Соликамска и обратно, да еще поди их там найди.

Болт и правда не знал, что каждый раз гнало его в лабиринт. Достаточно тяжелый, несмотря на нынешнее пищевое положение – сто двадцать килограммов мышц, он, скорее, таким образом хотел выместить накопившуюся боль по утраченной семье. Ударяя. Получая в ответ. Падая и вновь вставая. Раньше проще было: тянули куски проволоки, у кого короче, тот и шел. Но со временем наскучило, тогда и совместили «полезное с приятным». И главное, теперь он знал, ЧТО ему нужно.

Главной же изюминкой тотализатора было ставить друг против друга корешей или спевшихся.

– Готовы, красавицы? – просунув голову в дверь, пробасил рефери, который потом, невидимым из так называемой VIP-ложи, будет комментировать матч. – Айда на подиум, плясать пора!

Шпунт встал, поиграл упругими мускулами.

– Главное, не бзди, – дружески подмигнул он.

Все-таки вместе тогда на «грядку» сели.

– Я дырку заткнул, – усмехнулся в ответ Болт. – Только сковородки вот нет.

– Тогда нормалек, – согласился Шпунт. – Идем.

За дверцей находилось довольно просторное помещение. Небольшое круглое пространство, обнесенное ограждением из сетки по пояс, в центре освещали мигающие галогеновые лампочки, которые свешивались на цепях, а дальше, в полутьме, бесились и орали благодарные зрители. Истошно, до рвоты заходились цепные собаки, вооруженная охрана караулила ярусом выше. Напротив выхода красовалась надпись: «В Господа Бога уверовал в МЛС. До этого был грешен и мертв».

В этот раз ставки были пятьдесят на пятьдесят. Рослые мужики друг друга стоили. На представления и титулы никто не разменивался, поэтому, выйдя в освещенный центр, Шпунт с ходу заехал Болту в челюсть, чуть не выбив зуб. Публика взревела, заулюлюкала. Представление началось.

Тряхнув головой и прогнав яркие искры, Болотов ответил серией ударов в пресс. Отсутствие очков ничуть не мешало: где именно находится противник, он знал, а детали не имели никакого значения. Со всех сторон в дерущихся полетела всякая дрянь.