Сергей Семенов - Цена свободы [litres]

– Спрашиваешь! – улыбнулся бригадир. – Полстраны со мной прошли, чего только не повидали. Свои ребята в доску.

– А ты уверен, что идти сможешь? – еще раз спросил караульный.

– Далеко не уйду, – с досадой сказал Батя, указывая на ногу. – Но постараюсь.

– Ты уж постарайся, – сказал Геннадий. – Твои тебя ждут, помни об этом. Все, мужики, до вечера.

Скрипнула входная дверь, лязгнул стальной засов. Полумрак снова затопил нутро сарая, но Михей чувствовал, что все изменилось. Он не мог поверить, что судьба вновь дает им шанс. Но раз уж его товарищ расплатился жизнью в комсомольской тюрьме, то теперь Мишка просто обязан зубами цепляться за любую надежду и возможность спастись. Сердце бешено колотилось в груди. Он глядел в глаза друзей и видел в них веру.

– Слава! – шептал парень. – Выберемся. Увидишь своих. Увидишь! Живы!

Он повторял одни и те же слова как заведенный. Казалось, что, произнесенные вслух, они весили гораздо больше и могли по-настоящему что-то изменить. Парень сел рядом с друзьями на груду соломы и почувствовал, что руки его дрожат. Тайка взяла его за руку, и Мишка понял, что немного успокаивается.

– А ему, это, верить можно? – осторожно спросил Эстет. – Не кинет?

– А у нас выбор есть? – глянул на него Батя. – Не должен, Лешка. Слышишь? Не должен.

– Ну хорошо б, если так, – кивнул тот.

Ничего не оставалось, как ждать вечера. Взволнованные и накрученные, друзья не находили себе места. В бригадира будто вдохнули новые силы. Вячеслав вдруг принялся рассказывать о своей семье и жизни до Войны. Батю словно подменили – никогда еще Михей не видел его таким. Он все говорил, и говорил, и говорил… И время за разговорами текло быстрее.

Прохладный вечер неторопливо спускался на землю. Сумрак в сарае загустел, обернулся настоящей темнотой. Михей уже не мог различить лица друзей, только слышал их участившееся дыхание. Батя, выговорившись, сидел в углу и смотрел в одну точку.

«Минуты, наверное, считает, – подумал парень. – Уже скоро».

Никто больше не приходил за ними. Бандиты словно позабыли про пленников и занимались своими делами. Геннадий по-прежнему караулил возле сарая – Михей видел в щель его высокую, сутулую фигуру. «А что, если караульного сейчас сменят – и все», – вдруг закралась в голову шальная мысль. Парень чертыхнулся и тут же прогнал ее. К вечеру опять нагнало туч, и ночь обещала быть темной. Снова закапал дождик.

– Лучше и быть не может для побега, – шепнул Михей Лехе.

– Не сглазь только, – тихо попросил товарищ.

– Тьфу на тебя, не верю я в эту фигню. Что должно быть – то случится!

Вскоре стемнело так, что парень уже не видел в дверную щель фигуры Геннадия. Слышал только шаги мужчины, когда тот прохаживался вдоль стены. У дома, прилепившегося к опушке леса, горел фонарь, но свет его едва доставал до сарая с пленными. Батя кряхтя поправлял повязку.

– Нога разболелась, – серьезно сказал он. – Мишань, если вдруг придется бежать – я далеко не убегу. Лучше сами спасайтесь, на меня надежды мало.

– Хватит херню пороть, – прошипел Михей. – На руках, значит, понесем.

Где-то в глубине леса гулко и тоскливо подала голос неясыть. «И чего она раскричалась, не весна вроде?» – подумал парень. Через минуту у двери сарая зашелестели осторожные шаги, брякнул засов. Сердце Михея заколотилось в груди. Неужели сигнал? В их темницу проскользнула высокая фигура.

– За мной, быстро! – скомандовал Геннадий. И они шагнули за ним в ночь, в неизвестность. Обогнув сарай, потрусили в сторону крайнего дома, в окнах которого не горел свет. Тайка и Леха шли за проводником, Михей с Батей замыкали шествие. Бригадиру ходьба давалась с трудом. Добравшись до опушки, нырнули в лес и пошли вперед – туда, куда вел их Геннадий. Ничто не выдало их ухода – не завыли сирены, не залаяли собаки. Это совсем не было похоже на побег из комсомольской тюрьмы. В глаза лезли ветви подроста, в темноте гудели комары. Пройдя с полкилометра, Геннадий встал. Шепотом велел всем молчать и, приставив ладони рупором ко рту, тихо просвистел в ночь сычом. Откуда-то справа, из темноты ему тут же ответили – точно такой же звенящей трелью. И беглецы пошли на зов, продираясь через низкий ельник. Спустя несколько минут между деревьев мигнул еле заметный огонек – там их кто-то ждал.

– Стойте тут, – шепнул проводник и растворился в ночи. В стороне чуть слышно раздались голоса. Через минуту Геннадий вернулся и повел друзей за собой. На еле заметной лесной тропке их ждали еще трое мужчин с ружьями наперевес.

– За мной, – тихо сказал один из незнакомцев и повел всех дальше. Михей все удивлялся, как они не плутают в лесу в такой темноте. Но после заметил в руках Геннадия небольшой компас с фосфорной стрелкой. Они уходили лесной тропой все дальше от логова бандитов. Даже если бы те сейчас спохватились, то вряд ли бы сумели нагнать беглецов. Хотелось идти быстрее, но бригадир с больной ногой задавал темп всем, и потому приходилось не спешить и регулярно давать Бате отдыхать.

Михей не знал, сколько они шли. Он потерял счет времени и лишь надеялся на проводников, которые уж точно знали, куда ведут остальных. Парень глянул на небо – оно снова прояснилось, и теперь ночь не казалась такой темной. Дорога стала более каменистой – она шла в гору, и впереди угадывались боковины увалов, покрытые лесом. Они протиснулись между каменными стенами, спустились еле заметной тропой и снова вошли в лес. Вскоре Мишка приметил слабый огонек вдали. Через несколько минут они стояли около просторной армейской палатки, возле которой горел небольшой костер. Тут же, в тени деревьев, угадывались очертания автомобиля – парень так и не сумел понять какого. У входа в палатку дежурили двое мужчин с ружьями. Они хмуро разглядывали троих незнакомцев и девушку, но после объяснений Геннадия велели всем проходить внутрь. Еще один из проводников пошел вместе с ними. В тусклом свете керосинки Михей разглядел походный стол, несколько рюкзаков в углу и коренастого мужчину на складном стуле. Тот сосредоточенно рассматривал потрепанную карту на столе, но, завидев гостей, живо поднялся и протянул руку Геннадию.

– Ну, слава богу, живой. Докладывай!

Через несколько минут старший лесных партизан знал все – и о четверке друзей, и о новом опорном пункте бандитов, и о подготовке нападения на Ксеньевку. Он посерьезнел и вновь сел за стол, глядя на карту.

– Все плохо, Ген. Мало людей, мало оружия. А мы даже не знаем, сколько там боеспособных у этих головорезов. Со дня на день они нападут на наших в Ксеньевке, и что мы будем делать?

Командир, проводник и Геннадий затеяли спор. Они говорили на повышенных тонах, и атмосфера внутри палатки накалялась. Друзья тихо стояли в углу, но казалось, что эта троица позабыла про них. Вся суть разговора сводилась к тому, что нужно было оборонять поселок Ксеньевку в полусотне километров отсюда, но там жили в основном мирные селяне, не готовые к таким стычкам. И Михей вдруг вспомнил разговоры о бандитах там, в Возжаевке. Уж не про местных ли головорезов говорили тамошние вояки? Быть может, не сумев одолеть военных в Возжаевке, бандиты принялись грабить и изводить здешних жителей?