Алексей Гришин - Вторая дорога: Выбор офицера. Путь офицера. Решение офицера [сборник litres]

Так бывает. Человек понимает, что жив, осознает себя, может даже рассуждать, но будто со стороны. Сознание не управляет телом, а словно с интересом наблюдает – чем все закончится. Ясно, что осталось недолго, ясно, что сделать ничего нельзя. Тогда что можно? Ждать, отмечать симптомы. Вот интересно, если бы рядом был врач? Не здешний, а земной? И если бы можно было ему описать, где что болит, а где, наоборот, наступило блаженное онемение. Помогло бы это врачу? Открылись бы ему какие медицинские глубины? Или посоветовал бы не заниматься ерундой, типа доктор сказал в морг, значит, в морг?

А за нашей тушкой ухаживают! В том смысле, что тело продолжает функционировать, по крайней мере в части базовых процессов. И вот их последствия кто-то устраняет. Интересно, кто? Если островитяне, что скорее всего, то спасибо им за это не грозит. А грозит длиннющая и очень искренняя тирада на великом и могучем. Не поймут, так хоть душа порадуется. Перед тем как ее вынимать начнут. Серьезно так, с чувством, с толком, с расстановочкой. За взорванный флагман со всеми, кто там был… да, за это будут платить всерьез. Наивные. Ни хрена им не светит.

А если свои… тогда спасибо, братцы, но тоже зря стараетесь. Слышно, как рядом кто-то что-то говорит. Непонятно, но очень торжественно. Все равно напрасно. Было это уже, знакомо до досады. Вот, немеют пальцы, ноги, руки сами начинают перебирать одеяло, еще немного…

Секундочку! Такое ощущение, что под бок положили что-то интересное. Вроде как рядом с замерзающим калорифер образовался. Только не тепло от него, но что-то очень-очень приятное, дающее даже не надежду – уверенность! Так что смерть откладывается, лучше поспим.

Снилась жена, дочки, Леон и почему-то Сусанна. На подмосковной даче жарили шашлыки, пели русские песни, как умудрялись подпевать Леон и Сусанна – такая мысль даже не возникала. Подпевали и всё, и были счастливы. А как иначе?

Со сном расставаться не хотелось. Но пришлось, и действительность выдала такое!.. Перед взором Жана предстала улыбающаяся физиономия Тома. С наполовину выбритой головой, усатый, сверкающий щербатой улыбкой – куда только зубы делись? Сержант взревел во всю глотку:

– Командир проснулся!!!!

Где-то треснула, а может, и разлетелась в щепы дверь, и над кроватью больного нависли довольные физиономии капралов и солдат целого взвода разведки. Или не целого? Многие перевязаны, кто-то опирается на костыль, но об этом потом, главное – что все они счастливы!

– А ну, разойдись, убогие! – раздался из-за солдатских спин надтреснутый мальчишеский голос. И Жана обнял Шарль-Сезар, виконт де Сент-Пуант! Белобрысый, вытянувшийся за этот год, но по-прежнему ловкий и настырный, он прорвался сквозь обступивших кровать солдат и уткнулся лицом в грудь своего бывшего командира.

– Господи, Шарль-Сезар, ты здесь откуда? И вообще, где мы сейчас и что происходит? – голос больного был еще слаб, но уже требователен.

Отвечать стали все и одновременно. С большим трудом удалось понять, что его спасли отправленные в ялике разведчики. А островитяне после взрыва «Императора» все-таки пошли на штурм. Но после гибели их магов и старших офицеров Господь прочно принял сторону Галлии.

Все это было неделю назад. А два дня назад в город вошел пьемонтский корпус под командованием самого маршала де Комона.

– Кстати, Жан, ты ничего странного не чувствуешь, – хитро прищурившись, спросил юный виконт.

– Самое странное – это то, что я еще жив. Но, вообще, да, справа как будто тепло какое льется. Не жар, а именно тепло. Вы там что положили? Мне же не видно, я голову повернуть не могу!

– Но руки поднять можешь? Вот держи, только открывай сам, нас уже от этой чести уволь – мы жить хотим.

Ничего не понимающий Жан взял в руки маленькую коробочку из красного бархата. Когда-то, страшно подумать сколько лет назад, точно в такой же лежало кольцо, которое Борис Воронин надел на палец своей невесты. А сейчас? Без меня меня женили? Судя по заинтересованным рожам, не исключено. Вон как таращатся, как дети на Коперфильда, ей-богу.

«Интересно, – подумал Жан, – у меня сейчас такая же глупая физиономия или еще глупее? Ну да ладно, открываем… Твою ж дивизию!»

Внутри сверкнул маленький топаз. Желтая Звезда, высшая награда Галлии для гражданских не дворян. Всё, приехали, конец традиции. Звездой награждают только один раз, это закон! А здесь… третья! И как теперь быть? От второй нельзя было отказаться, не раскрыв себя, да и награждался тогда вроде как совсем другой человек, но сейчас?! Он обязан был предупредить!

Секундочку, секундочку! Церемония вручения Звезды четко прописана и должна быть выполнена скрупулезно, иначе это и не Звезда вовсе, а так, банальное украшение. И, главное, четко расписан обязательный ответ награжденного, мол, клянусь, жизнь за короля и так далее. Но ведь он этого не говорил! Просто не мог сказать!

– Так, друзья, давайте подробно – сколько я тут отдыхаю и что за это время произошло.

Отвечать друзья вновь стали одновременно, все сразу, устроив гвалт, от которого немедленно разболелась голова. Но в конце концов ситуация прояснилась.

Жана действительно вытащили из воды те двое разведчиков, которых он отправил на берег на ялике. Вытащили, через потайной ход пронесли в крепость и сдали врачам, не забыв рассказать, что именно этому человеку защитники, да и вообще все жители Кале обязаны величественным зрелищем ночного фейерверка на море.

А наутро островитяне бросились на решительный, но абсолютно бесполезный штурм. Корабли полностью разрушили форт и ворвались на рейд. Только возвратившийся ночью галлийский адмирал первым делом приказал вывести из него все способные стрелять орудия и направить их именно на рейд. Всю ночь солдаты, моряки, да и все жители города, кто мог носить, тянуть и толкать, занимались этим делом. Команды капралов сломя голову бросались исполнять дворяне, купцы, студенты, все те, кто еще вчера этих капралов в упор не видел, да и завтра уже не увидит. Но это в случае победы, которую еще только предстояло добыть.

Вошедшие на рейд корабли островитян попали под кинжальный огонь. Возможно, капитаны и смогли бы организовать отпор, но они погибли в ночном взрыве на «Императоре». Их помощники были храбры, но недостаточно опытны. Моряки бились отчаянно, пушки стреляли даже с тонущих судов, шлюпки с десантом рвались к причалам. Тонут товарищи? Неважно, главное добраться до берега, завязать рукопашную, нас все равно больше! Лишь бы добраться.

Кому-то удалось, но слишком немногим.

Несколько дней после этой бойни на поверхность всплывали раздутые тела.

Одновременно с атакой с моря начался штурм с суши. В одном месте островитянам удалось прорваться, войти в город. Перед ними встал последний резерв – сотня бойцов, сумевших перекрыть квартал прорыва. Взвод сержанта Тома оказался на направлении главного удара. Он встретил врага на улице, что вела к центру города. Взвод против роты. Мушкет на мушкет, грудью в грудь. Разведчикам осталось лишь стоять и драться. Уже не думая о себе, забыв обо всем, отражая удары, нанося удары, стоять, потому что сзади нет никого. На узкой улочке, по которой с трудом могла бы проехать телега, между старых обшарпанных домов.