Валерий Атамашкин - Восстание Спартака

Что-то прокричал Рут, но я не разобрал слов. Гопломах, последовав моему примеру, оседлал коня и, показывая мне какие-то непонятные жесты, ускакал прочь. Думать о том, что это могло значить, не было времени.

В этот момент я услышал, как на горизонте, вдоль линии фортифицированных укреплений, затрубили наступление горнисты римлян. Легионы Марка Красса приближались к полю брани. Ганник, Икрий 69 69 По задумке, возглавляет V легион первого корпуса Каста. и Тарк 70 70 По задумке, возглавляет VIII легион второго корпуса Ганника. прямо на моих глазах начали перестроение и двинулись в сторону вала и рва, напрочь разрушая привычный порядок действия корпусов. Эти сумасшедшие собирались принимать бой у наступавших римских легионов!

Я поскакал во весь опор к Висбальду, сцепившемуся с ветеранами, чувствуя, как приятно отяжеляет гладиус мою руку.

– Висбальд!

Могучий нумидиец тяжелым ударом двуручного меча разбил в щепки щит одного из легионеров, но тут же отступил, тяжело дыша. Эвокаты сомкнули ряды, спрятали раненого. На груди Висбальда растеклось багряное пятно крови.

– Спартак! – вскричал он, завидев меня, и тут же отразил выпад.

Его лицо исказилось от боли. На ходу я атаковал, помогая гладиатору отбиться от римских ветеранов. Мой гладиус, крепко лежавший в руке, нашел твердый панцирь римлянина и вскрыл его, как консервную банку. Римлянин, вскрикнув, завалился на землю замертво. Копыта моего коня растоптали обездвиженное тело врага.

– Я знал, что все это только лишь слухи, брат!

– О чем ты говоришь, нумидиец? – закричал я, стараясь перекричать шум толпы.

Висбальд не успел ответить и вряд ли услышал мой вопрос. Ветераны перешли в контрнаступление. Я наотмашь рубанул первого выглянувшего из-за щита легионера, рассек артерию на незащищенной шее, опрокинул на землю второго римлянина увесистым ударом ноги и обернулся в поисках Висбальда. Нумидиец сражался сразу с тремя противниками в десятке шагов от меня. Не успел я перевести взгляд, как щиты легионеров разомкнулись, мне пришлось извернуться, чтобы парировать удар, пришедшийся в грудь. Время ускользало из моих рук. Оставаясь здесь, погрязнув в рукопашном бою, я не мог управлять ходом битвы. Несмотря на то что на моих глазах разворачивались ключевые события сражения между легионерами Красса и восставшими, пришлось отступить.

– Висбальд, строй легион! Висбальд! – закричал я.

Глаза нумидийца сверкнули озорным блеском. Показалось, что он услышал мои слова, но не подал виду, что слышит. Этот здоровяк с двуручным мечом бросился с яростным воплем в гущу противников. Я понял, что требовать от Висбальда выстроить сейчас строй равнозначно тому, чтобы биться головой об стену. Этот человек грезил свободой, боролся за нее и готов был отдать ради нее жизнь. Он не любил приказы, он слишком долго был рабом, чтобы, получив свободу, продолжить их исполнять, и в этом заключалась ключевая проблема войска восставших, с которой мне еще предстояло столкнуться… Но, увы, если нумидиец не возьмет строй – дело дрянь!

– Отойди в тыл, полководец, построй легион и ни шагу назад, если хочешь победить! – прорычал я.

Висбальд вздрогнул от моих слов. Взревел и наотмашь рубанул гладиусом подвернувшегося под руку легионера. Нехотя он все же начал пятиться в тыл, за спины своих бойцов.

– Перестроиться, – бросил он приказ своим солдатам. Затем вдруг остановился и громко несколько раз прокричал мои слова так, чтобы их услышали другие бойцы: – Ни шагу назад!

Повстанцы громогласно принялись скандировать мой приказ, вдруг ставший лозунгом для сотен человек. Я, не теряя времени понапрасну, поскакал во весь опор к коннице. Кавалерия ожесточенно сражалась в двух стадиях от основного очага сражения, расправляясь с римскими дезертирами, которых удалось взять в плотное кольцо. В голове прочно засели слова нумидийца о слухах, распространившихся среди восставших.

По пути меня отвлек выросший будто из-под земли старый римский центурион, решивший своим примером поднять боевой дух своей центурии. Его посеребренный шлем, примятый ударом одного из повстанцев, сполз набок. Изображение виноградной лозы 71 71 Из виноградной лозы делали палку центуриона как знак власти над солдатами. , свернутой в кольцо, на лорике сквамате 72 72 Лорика сквамата (лат. lorica squamata ) – чешуйчатый доспех, использовавшийся в римской армии. окрасилось на груди кровью. Центурион был тяжело ранен, но все еще крепко держал меч.

– Собака! – вскричал он и отчаянно атаковал прямым ударом мне в грудь. Я ответил молниеносным выпадом на опережение и вонзил острие гладиуса в горло римлянину. Центурион со вскриком упал на колени и плашмя завалился наземь.

– Меозиец! 73 73 Согласно самой распространенной версии, Спартак был фракийцем. Однако достоверно происхождение Спартака не известно, меозиец – один из вариантов. Мезия (лат. Moesia ) – историческая область между Нижним Дунаем и Балканскими горами, населенная фракийскими племенами ( мезы, геты, бессы и др.). В настоящее время территория Мезии принадлежит в основном Болгарии, некоторые ее части – Сербии, Румынии и Украине. – окликнул меня кто-то. Я увидел Нарока. Седовласый гладиатор скакал ко мне и орудовал своей спатой с такой легкостью, словно держал в руках хворостину. – Ты жив! О боги!

Его седые усы и борода были измазаны в крови. Ликтор спрыгнул с лошади и, хищно улыбаясь, бросился ко мне в объятия. Я выхватил гладиус и, с размаху врезав рукоятью меча Нароку в лоб, схватил гладиатора за грудки.

– Что ты вытворяешь? – прорычал я, чувствуя, как лицо мое наливается кровью. – Ты погубишь нас!

Нарок побледнел. Я видел, как догорала бушующая в его взгляде ярость. Он вызывающе посмотрел на меня.

– Если я заслужил смерть, убей меня прямо сейчас, Спартак! Но я и мои братья имеем право на месть, коли все потеряно! – прошипел он.

– Ты… – я разжал пальцы и оттолкнул гладиатора. – Что ты несешь! – проскрежетал я, пытаясь унять полыхавший внутри гнев.

Что за слухи поползли по лагерю, пока меня не было здесь? Что с войском? Я немедленно озвучил свои вопросы. Гладиатор сглотнул слюну, пытаясь сбросить сковывающее его напряжение. Он тяжело дышал, но смотрел мне прямо в глаза.

– Я думал, ты того, Спартак! Все так думали! – осторожно начал ликтор.

– Ты думал, что я мертв? – изумился я.

– Предал нас, – Нарок заставил себя выдавить эти слова. Он произнес их дрожащим голосом, опустил взгляд и гулко выдохнул. – Прости, брат, что я посмел допустить такую мысль, но так говорили все!

– Все? – я с трудом сдержался, чтобы вновь не схватить своего ликтора за грудки и прямо здесь не придушить.