Валерий Атамашкин - Восстание Спартака

– Поворачивайте! – твердо повторил я, обращаясь к центурионам, располагавшимся на правом фланге центурий, манипул и когорт. – Поворачивайте, безумцы!

Мне приходилось пятиться на своем скакуне, так как легион Тарка продолжал идти вперед.

– Если бы ты, меозиец, возглавил наше наступление сегодня, мы поставили бы жирную точку в этой войне, – вдруг выпалил Тарк, его глаза зловеще блеснули. – Я не могу знать, как закончится сегодняшний бой, но знаю, что война не может продолжаться.

– У нас нет сил, брат, – Икрий гулко выдохнул. – Уступи дорогу или присоединись к нам в этом бою!

Когорты напирали, я отступал, понимая, что никакие убеждения и слова не остановят это безумие. Однако следовало задержать их, Рут выступит с минуты на минуту!

– Наша война – война свободы. Если мы проиграем сегодня, то сотни тысяч человек по всей Италии останутся в цепях рабства! Вы хотите этого? – напирал я.

– Все кончено, – покачал головой Тарк. – То, о чем мы мечтали в Капуе 80 80 Именно в этом городе началось восстание Спартака в 74 г. до н. э. , так и останется мечтой!

– Отойди с дороги, меози…

В глазах полководцев блеснуло отражение первых ярких вспышек пламени. Из-за моей спины раздались крики и брань. Ветер принес дым и отчетливый запах гари. Кавалеристы вплотную приблизились к земляному валу и принялись метать зажженные пилумы в стену римских сооружений. Огонь нехотя, медленно, даже брезгливо, не желая браться за влажное дерево, перекидывался на стену. Жуткий ветер, бушевавший всю сегодняшнюю ночь напролет, выступил в роли кузнечного горна, раздувая пламя из малейшей искры. Загорелась первая вышка. Ветер разносил пламя, и очень скоро вспыхнули палатки легионеров. По ту сторону стены поднялись столпы черного дыма. Воздух наполнился копотью. Горела кожа и шерсть.

Сквозь язычки бушующего в лагере пламени я увидел войско римлян. Солдаты из пожарной когорты бросились тушить пожар. За сплошной пеленой дыма и огня я не видел, сколько солдат врага собралось в лагере. Пламя предоставляло нам шанс избежать боя. Горящая стена обдавала жаром, огонь сдерживал любой порыв.

– Спартак… – Тарк попытался что-то сказать, но я резко пресек его.

– Поворачивайте, – теряя терпение, повторил я.

В глазах берберийца застыл вопрос, который остался не заданным – я схватился за рукоять меча. Послышались крики центурионов, недовольный ропот гладиаторов, но шеренги и когорты начали перестроение. Тарк бросил последний взгляд на пылающий римский лагерь и вместе со своим легионом зашагал прочь, подгоняя центурионов отборной бранью. Начал отступление Икрий. Грек с опаской косился в спины легионеров Ганника. Недовольно загудела когорта галлов, их поддержали кельты и германцы. Однако остальные легионеры принялись бить мечами о щиты, высказывая одобрение 81 81 Обычай, существовавший как у римлян, так и у других народов, например галлов: «Все множество [воинов] кричит и по своему обычаю гремит оружием, что они обыкновенно делают в честь того, чью речь одобряют» (Цезарь, «Записки о галльской войне», VII, 21, 1). .

В четверти лиги от римского лагеря отступали гражданские, бежавшие из капкана Красса. Женщины, дети и старики, число которых по ходу восстания постоянно росло и вскоре приблизилось к отметке в несколько тысяч человек. Они тащили с собой фашины 82 82 Фашина – перевязанный пучок прутьев, обычно цилиндрической формы. Использовалась в т. ч. для укрепления стенок фортификационных сооружений. , которыми следовало забросать ров.

Наконец остановил свой легион Ганник. Гладиаторы резервных когорт озадаченно наблюдали за отступлением легионов Икрия и Тарка. Послышался ропот в рядах солдат. Ганник, бледный как полотно, стоял в двух перчах от пылающей пламенем стены, но не решался подойти ближе, чувствуя жар огня, пожирающего древесину. Рукоять меча убийственно медленно легла в ладонь кельта. Пальцы сжались, рука побелела. Он проводил взглядом Рута, который вместе со своими кавалеристами удалялся от стены прочь. Дело гопломаха сделано. Он выполнил приказ от и до. Губы Ганника скривились, он выдавил ругательство на кельтском, а в следующий миг я поймал его взгляд на себе. Тяжелый, томный, но все же удивленный.

– Это твоих рук дело, Спартак? – проскрежетал он, вздрогнув от неожиданности при моем виде.

Я не ответил. Передо мной стоял ослушавшийся приказа полководец. Неважно, какие цели преследовал этот человек. Я понимал, что нам предстоит серьезный разговор. Но разговор следовало начинать не здесь и не сейчас. Интересно, понимал ли свою вину Ганник? Или жажда мести настолько заполонила его разум, что он не отдавал отчета в своих поступках? Кельт долго с вызовом смотрел на меня, его ладонь так и осталась лежать на рукояти гладиуса. Дым от пепелища больно резал мои глаза, но, несмотря ни на что, я не отводил взгляда и принял вызов.

– Отступай, Ганник, – скомандовал я. Несмотря на холод, моя ладонь на рукояти гладиуса взмокла. Заходили желваки, я сказал: – Ты разочаровал меня.

Ганник молча проглотил эти слова. Медленно потянул рукоять гладиуса на себя, обнажил лезвие на целый пальм 83 83 Римская мера длины (от лат. palmus – «ладонь»), равная 22,18 см. , а потом резко разжал руку. Меч нырнул обратно в ножны. Гладиатор вытер вражескую кровь со лба и смачно высморкался себе под ноги.

Развернулся и отдал громкий приказ стоящим чуть в стороне центурионам:

– Поворачиваем!

Я остался сидеть верхом на своем жеребце. Позже, когда гладиатор придет в себя, у нас состоится разговор. Крови на сегодня достаточно. Я заставил себя убрать руку с гладиуса. Несколько раз сжал и разжал кулак. Поскакал прочь.

В голове застряла новая мысль: как только римляне потушат пожар, Красс отправит в погоню за восставшими свои легионы. Повстанцы, среди которых раненые, женщины, дети и старики, вымотаны и истощены. Римляне, преодолевавшие до шестнадцати лиг 84 84 Мера расстояния в Древнем Риме, определялась как 1+1⁄2 римской мили (7500 римских футов, современные 2,2 км или 1,4 мили). за один дневной переход форсированным маршем, настигнут нас в один бросок.

Спартаку и его рабам удалось бежать из-под самого моего носа. Рабы поэтому называются рабами и то их отличает от настоящих мужчин, что они боятся принять битву и умереть, как подобает истинному воину. Единственное, чего они добились, – избежали полного разгрома уже на Регии. Увы, есть и обратная сторона того, что тот же Публий Лонг 85 85 Легат в армии Марка Красса. оценочно называет неудачей, – я не успею допить чашу вина до дна, как в Риме станет известно о прорыве Спартака из оцепления. И в чем-то мой легат прав, у завистников найдется лишний повод отказать мне в триумфе, а если пойдут дальше, то в сенате будет рассмотрен вопрос о моей способности раздавить рабов без помощи Лукулла и Помпея. Но я хочу доказать, что мне не зря выдали чрезвычайный империй! И пусть закроют рты те завистники, которые указывают на мою преторскую роль, ставя меня, Марка Красса, в один ряд с недоумком Муммием 86 86 Легат армии Марка Красса. Разгромно проиграл Спартаку, когда был послан с двумя легионами следить за войском восставших, но имел приказ не вступать в бой. Приказа ослушался, в бой вступил, потерял знамя и чудом не попал в плен. Отличался ненавистью к рабам. Именно после разгрома Муммия Марк Красс провел децимации в своем войске и показал Спартаку и всему Риму, что не остановится ни перед чем. . Пусть свою пасть закроют Публий Корнелий Лентул Сура 87 87 Римский военный и политический деятель, член знатного рода патрициев Корнелиев, консул 71 г. до н. э. вместе с плебеем Гнеем Ауфидием Орестом, наместник Сицилии, обвинялся в поддержке Сергия Катилины. и Гней Ауфидий Орест 88 88 Консул 71 г. до н. э. вместе с Публием Корнелием Лентулом Сурой, выходец из плебейского рода. , по моему разумению, недостойные консульских полномочий!