Валерий Атамашкин - Македонский

– Жрать перестали!

От удара посуда поподскакивала над столешницей. Полководцы принялись переглядываться друг с дружкой, но есть перестали.

– Что не так-то? – спросил Антипатр, пяляся на меня так, будто я спятил.

– Ты сюда пожрать пришел? – я кивнул на явства, раставленные на столе. – Лисимах, уноси, никаких посиделок на совете. И все, кто не протрезвел – подняли жопы и валим на хер, для вас совета не будет.

Рожи у моих полководцев вытянулись, они удивленно наблюдали за тем, как мои телохранители уносят со стола еду. Я прокашлялся и сложил руки на стол.

– Я не понятно сказал? Пьяненькие – уходим.

Двое подвыпивших и пошатывающихся соратников Македонского, с трудом поднялись и под взгляды остальных вышли из зала вон.

– Начнем совет? – улыбнулся я.

– О чем будем говорить, Александр? – спросил один из полководцев, он откусил большой кусок хорошо прожаренного мяса до того как телохранители унесли еду, а теперь изо всих старался мясо пережевать.

Кассандр

Старший сын диадоха Антипатра.

Будущий царь Македонии

Предан отцом, передавшим регенство Полиперхону.

Я с трудом припомнил, что вчера мы общались с ним на пиру. Кассандр на вид был совсем молодым человеком, не больше двадцати пяти лет. Возможно, моложавости ему придавала выбритое начисто лицо, на котором еще не было ни одной морщины. Впрочем, глядя на огромные бицепсы офицера и многочисленные шрамы, у меня не поворачивался язык назвать его пацаном. Крепкий сукин сын, с таким не стоит связываться без особой на то надобности. Я взглянул на Аристотеля. Старик поймал мой взгляд, а потом и прилетевшее от меня сообщение в личку:

«Старый, что у нас на повестки дня?».

– Если Александр соизволит прислушаться к старику, я скажу с чего следует начинать, – самодовольно заявил он, прочитав сообщение.

– Прислушаться? – переспросил Кассандр, на лице его появилось раздражение. Он даже перестал жевать свой кусок, сплюнул недожеванное мясо на пол. – Немного ли на себя берет тот, кого на совете быть не должно и давно ли наш царь Александр вернул тебе милость, Аристотель?

– При всем к тебе уважении, сын Антипатра…

Я не дал разгореться спору и снова съездил кулаком по столу.

– Ты прожевал, Кассандр? – спросил я.

– Угу, – кивнул полководец.

– Тогда заткнись. А я буду решать, кто будет говорить, а кто будет молчать, – процедил я.

Полководцы в который уже раз за сегодняшнее утро недоуменно переглянулись. Я просто обязан дать знать своим соратникам, кто хозяин в доме, фундамент которого начал раскачиваться. Стоит зевнуть, как из рук тут же заберут власть. Вот только кто из них враг, а кто друг? Ну ничего, батя вернулся.

От взгляда не ушло, что молодой и горячий Кассандр потянулся к мечу после моих слов, по крайней мере сделал странное движение в сторону рукояти клинка, но его остановил сидящий рядом Антипатр. Он положил руку на ногу Кассандру, крепко сжал его колено. Нравы здесь суровые, поэтому любая мелочь, любое неосторожно брошенное слово могли привести к кровопролитию. На этот раз обошлось, но Кассандр по цвету напоминал вареного рака, настолько был возмущен молодой человек. Еще чуть-чуть и он бы сорвался.

– Прошу прощения, за своего сына, Александр, такого больше не повториться, вино ударило в его голову… – Антипатр, все еще держа руку на колене Кассандра, впившись пальцами в его плоть.

– Спасибо, – учтиво кивнул Аристотель.

Я промолчал, хотя уже хотел выпереть умника с совета, а заодно убрал руку со взятого у телохранителей ксифоса. Слова молодого офицера о том, что Аристотель в немилости у Македонского, кстати, насторожили. Интересно почему и с чего бы вдруг. Зарыт ли топор войны сейчас? И можно ли доверять Кассандру, которого в отличии от Аристотеля, я толком не знал.

– Продолжим совет. Ты что-то хотел сказать, Аристотель? Продолжай. – сказал я.

– Надобно сперва на перво принять посольство арабов, чтобы потом было что обсудить и принять правильные решения по нашей внешней политике в перспективе ближайшего похода, – охотно продолжил старик. – С них предлагаю начинать, если повелитель не против!

– С арабов! – не выдержал и расхохотался Пеквест, составивший мне компанию в игре в коттаб сегодняшней ночью и таки неплохо игравший. – Александр, ты вообще слышишь, что он говорит? Он хочет принять грязных набатеев!

На пире мне не удалось разглядеть информацию по его профилю, зато удалось сделать это сейчас. По прочитанному, я понял, что Пеквест – в доску свой человек, лояльный царю.

Пеквест

Наместник Персиды

Единственный македонянин, принявший персидскую жизнь и одежду.

– Я все слышу, Пеквест, лучше потрудитесь поднять жопу и привести арабов сюда, – сказал я.

Поднимать задницы полководцам не пришлось, Аристотель обернулся к телохранителям Македонского, которые стояли у дверей по стойке смирно и жестом попросил привести в зал арабских послов. Телохранитель уставился на меня, и я кивнул в ответ, одобряя просьбу.

– Заводите, я хочу принять посольство, – я размял затекшую шею.

Мой телохранитель отчего-то замялся и смутился. Насторожился Аристотель, на лице которого появилось беспокойство. С минуту в зале висела давящая тишина. Я не понимал, почему телохранители не идут за послами и внушительно прокашлялся, выразительно зыркнув на своего бойца. Не понимал этого и Аристотель, лицо которого делалось все бледнее, а складки морщин на лбу все глубже. Наконец, молчание прервал Архон. Третий, включая Певкеста и меня, горе игрок в коттаб. Я даже припомнил, что Архон раньше вместе с Пердиккой состоял телохранителем царя. Полководец поднял руку, обращая на себя внимание.

Архон.

Военачальник и сатрап Александра Македонского.

Выступал триерархом во время похода в Индию.

– Смею напомнить моему царю и повелителю, что встречи с послами не будет, – лаконично сообщил он.

Аристотель вздрогнул, и мне показалось, что старику понадобилось все его мужество, чтоб удержать себя в руках.

– Почему это не будет? – я приподнял бровь.

– Посланники казнены, – заявил полководец.

– Казнены? – мое лицо вытянулось, я нахмурился, не понимая, что происходит, уставился на Аристотеля, который казалось вот-вот потеряет самообладание. – Кто отдал такое распоряжение?

Теперь уже удивление появилось на лицах полководцев, с изумлением воспринявших мои слова. Архон осторожно поставил на стол вино и энергично почесал макушку.

– Только ты мог распорядиться казнить послов, – подбирая каждое слово, сказал он.

– Хочешь сказать, что я велел казнить послов? Ты дурак? – от возмущения я подскочил из-за стола.