Леарок Танн - Допра. Книга 3. Уже не игра

– Ку-ун-тук! Ку-ун-тук! Ку-ун-тук! – кричат коротышки, вылезая из кустов, тела дикарей прикрыты небольшими кусками цветных шкур. – Ку-ун-тук! Ку-ун-тук! Ку-ун-тук!

Обмениваемся с Хетом тревожными взглядами. Крепче перехватываю рукояти мечей, ожидая нападения. Но вместо этого вперёд к нам выбегает один дикарь, до земли завёрнутый в белый мех какого-то зверька и утыканный пёстрыми перьями. Он поднимает вверх короткие узловатые руки:

– Ку-ун-тук! – кричит гризеус и падает перед нами на колени, а лицом тыкается в каменистую землю.

Его движение повторяют все дикари, плюхнувшись перед нами по примеру того чучела в перьях. В недоумении делаю шаг назад. Вот уж ожидал чего угодно, только не этого. Коротышка в белой шкуре поднял голову и быстро что-то затараторил.

Слышу, Хет давится от смеха. Возмущённо зыркаю на него, но ассасин никак не реагирует, а только советует:

– Биргус включи, Ку-ун-тук…

Лингвотрон системы Биргус – одно из улучшений игровых скафандров, которые доприйцы устанавливают у неписей, разумеется, за луксы. Принцип его работы заключается в том, что в радиусе десяти шагов произнесенные мной слова устройство переводит в мыслеобразы и передаёт собеседникам смысл сказанного. В обратную сторону это так же работает. Биргус захватывает речь окружающих в обозначенной области, переводит в мыслеобразы и транслирует мне в сознание. При этом если собеседников несколько, то я слышу разные голоса, синхронизированные с артикуляцией видимой части речевого аппарата.

– А чего сам не включишь, – упрекаю ассасина.

По сути, чтобы понимать собеседников в радиусе десяти шагов достаточно одного работающего лингвотрона.

– А у меня его нет. – Хет пожимает плечами. – У меня всё устроено иначе. Давай уже, ответь им что-нибудь, а то у шамана от усердия сейчас пена изо рта пойдёт.

Коротышка в перьях, которого Хет назвал шаманом, без конца что-то бормочет, указывая метёлкой из перьев то на меня, то на чучело, то на скалу-блюдце. Включаю Биргус, и понимаю, что Ку-ун-тук на их языке сходно по смыслу с «двигающий горы». Шаман просит пощадить их и не менять местами небо и землю, объясняет, что чучело из веток и глины у скалы – это идол, установленный в мою честь. Теперь это место священно и приходят сюда коротышки, чтобы воздать хвалу Великому Ку-ун-туку, пришедшему с неба, и принести кровавые жертвы, дабы задобрить могучее божество.

– Моё имя Сангок. Мы как раз явились, чтобы провести обряд в твою честь, Великий Ку-ун-тук, и рады что ты лично будешь на нём присутствовать, – лопочет шаман. – Для жертвы выбрали самое лучшее животное. Великий Ку-ун-тук останется довольным.

Хет почти перегибается от смеха, чем меня жутко нервирует.

– А что, похож, – кивает ассасин в сторону идола, – а руки такие длинные, наверняка, потому, что в них у тебя мечи.

Тем временем дикари подводят к алтарю крупного уртука. Видно, что это молодое и сильное животное. Невольно залюбовался его грацией. Под гладкой коричневой кожей существа перекатываются узлы сухих мышц, длинные верхние клыки, выступающие далеко за нижнюю челюсть, сияют ослепительной белизной, а в ярко-жёлтых глазах светится разум. На какой-то миг существо мне кажется сообразительнее, чем его хозяева. Урток послушно идёт за своими палачами, и безропотно ложится на алтарь. Палачи заносят над животным узловатые дубинки, но за миг до того, как шаман даёт отмашку на убийство, останавливаю обряд.

– Подожди! Мне не нужна жертва…

Шаман непонимающе моргает.

– Как это не нужна? Всем известно, что Боги любят жертвы!

– Осторожно, – шепчет Хет так тихо, что расслышать его смог только я, – а то быстро превратишься из божества в жертву. Не надо их расстраивать.

– Я имею в виду, что мне не нужна такая жертва, – мгновенно поправляюсь.

Шаман просветлел в лице. Он махнул рукой своим людям, и они вытащили напуганную, ошалело озирающуюся дикарку. Это чучело в перьях решил заменить одну жертву на другую.

– Нет-нет-нет, – отрицательно качаю головой и размахиваю руками, – не это.

– А что же тогда? – удивляется Сангок.

– Я живое божество, и жертвы мне нужны такие же. Мне нравятся эти животные. – Указываю мечом на приговорённого к забою уртока.

– Но все знают, что Боги любят, когда в их честь проливают кровь! – упорствовал шаман, подозрительно сузив плошки глаз.

– Конечно, – подтверждаю его слова, – только я люблю её проливать лично. Я заберу это животное к себе в пещеру, и там с ним расправлюсь.

Глаза шамана кровожадно загорелись. Он удовлетворённо закивал головой и приказал передать приговорённого уртока мне.

– Каждый десятый раз, когда светило озаряет священную гору, – шаман указал на скалу-блюдце, мы будем приводить Великому Ку-ун-туку живую жертву!

Отовсюду опять раздались вопли:

– Ку-ун-тук! Ку-ун-тук! Ку-ун-тук!

– Шаман, – обратился я к кровожадному коротышке, – Великий Ку-ун-тук доволен твоей службой, я не стану менять небо и землю местами. В награду посвящаю тебя в хранители этого священного места. Сегодня, ещё до того, как светило опустится за священную гору, с неба придут другие боги. Я лично выйду их встречать. Ты со своими подданными должен охранять это место так, чтобы сюда не пробралась ни одна хищная тварь из леса.

– Это великая честь! – шаман даже подпрыгнул на месте, он развернулся к дикарям и прокричал. – Слушайте дети Байракнара! Великий Ку-ун-тук пожелал, чтобы мы и дальше охраняли Священную Гору. Великий Ку-ун-тук доволен нашим служением!

Снова дикари разразились знакомыми воплями:

– Ку-ун-тук! Ку-ун-тук! Ку-ун-тук!

После толпу гризеусов, вместе с их «домашней скотиной» поглотил лес. Дикари ушли также как и появились, растворившись меж веток гигантского папоротника и оставив меня, Хета и мою новую зверюшку в одиночестве. Я отключил лингвотрон.

– Вот хитрая тварь… – тихо проговорил ассасин. – Он знает, что мы никакие не божества, но водит за нос доверчивых дикарей.

– Да плевать. – Пожимаю плечами. – Главное, что мы смогли договориться. Теперь это место безопасно. Возможно, я смогу как-то использовать их религиозный фанатизм. Пойдём. Нас в пещере ожидают десять дезертиров.

Я потрепал за ухом уртока и двинулся к узкому проходу в пещеру. Животное послушно последовало за мной. Хет, хмыкнув, присоединился к нам.

Пространство смешения двух галактик. Сектор игровой зоны G-24-17. Земля Затэра. Материк Зазеркалье. Клановый город Стражей Допры.

Дезертирство десяти Юнитов заставили меня задуматься о качестве набираемой команды. Окружать себя трусами опасно. Стал более чем актуален вопрос о создании концепции клана и его идеологическом направлении. А это значит, настала пора разработать символику и собственный свод законов, нарушение которых бы приравнивалось к предательству.