Александр Накул - Карантин

– В этой стране лечат бесплатно. Мне так сказали.

– Только граждан страны. Мне очень надо знать, кто за них платит и почему их лечат здесь, по соседству с обычными больными. Почему их не спрячут? Почему их вообще приняли?

– Почему ты думаешь, что я это знаю?

– Хранитель Востока всегда узнаёт такие вещи, – отозвался Шоно. – И я не думаю, что он скрыл это от сына. Вы живёте возле больницы и видите всё. У вас отличный семейный бизнес. Сидите на краю земли и скупаете добычу у местных охотников. То же самое, чем занимались ваши прадеды в Уссурии.

Китаец наполнил пиалку и подал гостю.

– Хранитель Востока знает много вещей, – произнёс он. – Хранитель Востока также хранит много вещей. Но это не значит, что он раздаёт их бесплатно.

– Мне есть чем заплатить.

– Старые запасы или новая добыча?

– Всего понемногу. И кое-что из наследства Ядвиги Туровской.

– Ты уже нашёл себе угодья?

– Я ищу ответы, а не угодья.

– Мы можем узнать то, что ты просишь.

– А как же могуи?

– Мы не повелеваем могуями.

– Если я буду знать, что здесь происходит, их будет легче остановить.

– Это не твоя работа. И не наша.

– Это радость акулы, – произнёс Шоно, – когда весь мир окажется под водой.

– Шоно, послушайте. Огонь в бумагу не завернёшь. А кто ближе к огню, тот первым и сгорает. Вы – охотник, а не царь леса. Мы готовы покупать у вас всё, что вы приносите. Но перебить могуев вы всё равно не сможете. Начались золотые времена, я согласен. Охотники ликуют, если их не съели. Но не надо пытаться охотиться на людей. Цапля не ест мясо цапли.

– Я тоже цапель не ем, – был ответ, – просто расследую. Надо найти, кто убил старую Ядвигу.

– Посмотри лес по дороге на Щитники, – сказал китаец, – говорят, там завелось что-то странное. Попробуй там поохотиться. Это не больница. Можно стрелять – никто не приедет. Это лучше, чем искать убийц с автоматами. Или вы мне не верите?

– Насчёт этого не сомневайтесь, – ответил Шоно. – Если я сомневаюсь в человеке, то не веду с ним дел. А если я с кем-то веду дела – значит, не сомневаюсь.

Он отхлебнул остывший чай. По вкусу фирменный китайский пуэр напоминал дёготь.

В двери зашоркалось. Казалось, её кто-то царапает перочинным ножом.

– Я думаю, – прошептал Шоно, – кто-то слишком уверен, что мы ещё спим.

Китаец полез под прилавок и достал бейсбольную биту с выжженными иероглифами.

Послышался металлический щелчок. Замок поддался, и дверь приоткрылась.

Они успели разглядеть мальчишку школьного возраста в тяжёлой бесформенной куртке, низко нахлобученной шапке и красным от мороза носом. За спиной – большой неповоротливый портфель. Видимо, с утра он отправился в школу, что в квартале отсюда, но решил, что ограбить ларёк интересней.

Шоно с китайцем едва успели его разглядеть. Школьник сунул голову в ларёк сквозь деревянные шторы – и тут одна из верёвочек соскользнула и бусы скользнули по щеке. Вспыхнула белая молния, и запахло горячим асфальтом.

Китаец уже замахивался битой, но Шоно оказался проворней – он швырнул нож с лезвием, оплетённым монгольскими письменами, как ниндзя из японского боевика швыряет сюрикен. Нож вошёл прямо в шею. Школьник схватился обеими руками за рукоять, отступил на шаг и рухнул в снег.

Его плоть таяла грязно-белым дымом, обнажая серые кости скелета. Запах горячего асфальта сделался невыносим.

– Ещё один могуй, – заметил Шоно, втаскивая останки в ларёк.

– Половина – ваша, – отозвался китаец.

– Половина чего?

– Всего, что получится добыть.

Шоно прикрыл дверь и усмехнулся:

– Вы что, думаете, они успокоятся? Видите, они уже к вам в ларёк лезут.

– Раньше людей было меньше, – заметил китаец, – а могуев ещё не запирали. Они жили в лесах, степях, реках, на проклятых горах. Но человечество уцелело.

– Интересно, – произнёс Шоно, – он уже успел понять, что перестал быть человеком?

– Некоторые из могуев, – ответил китаец, – не смогут понять этого никогда.

Фасад школы – куб из белого силикатного кирпича с прямоугольными арками. Во дворе пусто, из спортзала слышались крики.

Шоно дожидался возле ворот. Казалось, что тяжёлые полуботинки вросли в снег и его не сдвинет даже удар кувалдой.

В воздухе ощущалась вонь. Запах был пока ещё слабый, к такому привыкаешь и перестаёшь замечать за несколько минут. Но если ты только что из чистого Копища, то замечаешь и едкий запах, и зыбкую сизую дымку.

К нему приближались трое. На фоне покрытого снегом двора они казались неразличимыми тёмными силуэтами. Когда они подошли ближе, оказалось, что они в лучшем случае ему по плечо.

Это были местные ученики. И, судя по мрачным лицам, едва ли у них были большие успехи в учёбе.

Тот, что шёл впереди всех, миновал ворота, подошёл к Шоно и уставился прямо на него.

– И чего ты высматриваешь, узкоглазый?

Здесь, в Пограничье, азиатские лица были редкостью.

Шоно не стал тратить время на ответ. Он схватил наглеца за капюшон и швырнул в сугроб. Потом прыгнул сквозь снежные брызги, схватил ещё одного и бросил вслед за первым. Третий попытался убежать, но Шоно прыгнул на него, и они покатились по хрустящему белому снегу.

Через двор к ним бежал взрослый мужчина в шапке из фальшивой лисы.

– Что здесь происходит?

Шоно откатился в сторону и посмотрел на учителя снизу вверх. Тот казался перевёрнутым вверх ногами.

– Они напали на меня, – прохрипел Шоно, – начали бить. Все трое, толпой. Они хулиганы, закоренелые. Посмотрите! – Шоно раскинул руки. – У меня нет никакого оружия.

Учитель отступил на шаг. Шоно начал подниматься, с трудом сгибая ноги.

Троица горе-налётчиков тоже выбирались из сугробов.

– Расходитесь, – наконец произнёс учитель.

Он зашагал в сторону школы, поминутно оглядываясь. Троица уныло потянулась прочь от ворот.

Шоно прислонился к чёрному столбу и стал вытряхивать снег из-за отворота. Там его и обнаружила Марина – она шла с уроков, окружённая стайкой одноклассниц.

– Он, кажется, меня ждёт, – произнесла Туровская-младшая.

– Ого! – послышалось из толпы.

– Мы вместе работаем, – пояснил Шоно.

– Интересно, что это за работа такая? – спросила одноклассница с тощим личиком и серыми глазами навыкате.

– Вас на неё не возьмут. Вы даже «Волчий дождь» не смотрели.

После небольшой заминки Марина всё-таки пошла с ним. Вслед им слышались перешёптывания.

– Завтра про это будет говорить вся школа, – заметила Марина.

– А послезавтра перестанет.

– И что мне сказать подругам, когда они спросят, кто ты такой?

– Скажешь им, что я твой приятель-антиквар, который помогает с наследством твоей бабушки.

– Думаешь, они поверят?

– А что им остаётся.