Кристофер Руоккио - Демон в белом

Несколько десятков лет – для кого-то вся жизнь.

– Как твоя рука? – спросил я.

– Синяк останется, но бывало хуже. – Лориан закатал рукав, показывая уродливое коричневое пятно, которое уже начало желтеть, и слабо улыбнулся. – Можно с вами прогуляться?

Я жестом разрешил ему присоединиться к моей прогулке по экватору и двинулся медленным шагом, чтобы интус не отставал. Его трость стучала по полу в такт нашим сапогам, выбивая тихий ритм. Минуту или около того мы шли в тишине; позади затихал голос механика.

– Прошу прощения за поведение принца, – сказал я наконец.

– Мне его жалко, – ответил Лориан. – Упрямство мальчика – следствие борьбы претендентов… Он пытается высунуть голову из толпы братьев и сестер, чтобы так и не закончить свои дни в золотой клетке на Форуме. На его месте я бы тоже злился. Он отбил тростью следующие десять секунд и добавил: – Однако я благодарен вам за защиту, милорд.

– Лориан, – сказал я, – думаю, нам давно пора отбросить формальности.

Низкорослый человечек усмехнулся:

– Как пожелаешь, Адриан.

Мы прошли мимо шахты лифта, под углом поднимающейся к пустым казармам, где после выхода из фуги будут жить пилоты.

– Мне понятен его гнев, – сказал Лориан. – Но мне всегда казалось, что таких людей нужно жалеть. Я бы оставил его бодрствовать все путешествие, пускай взрослеет… Сам-то ты скоро в заморозку отправишься?

Мой самоустановленный период бодрствования приближался к концу, а до ретранслятора нужно было лететь еще несколько лет. Мы собирались остановиться у границ отмеченного Варро радиуса в восемнадцать световых лет на срок, достаточный, чтобы подготовиться и обменяться информацией с Гододином и разведывательными кораблями, зондировавшими пространство последние несколько лет. Затем мы планировали продолжить путь и постепенно разбудить всех, кто был на борту «Тамерлана», «Гордости Замы», «Андрозани», «Кирусина» и «Минтаки». Этот процесс занял бы не одну неделю, но до начала оставалось еще девять лет, в течение которых из девяноста тысяч душ на «Тамерлане» бодрствовать должны были меньше ста. Уже на тот момент неспящих оставалось меньше тысячи.

– Да, скоро, – ответил я. – Валка уже собралась, а после этого… – Я умолк, не зная, что еще сказать.

– Делать будет нечего? – снова усмехнулся Лориан.

– Вроде того. А ты как?

– Хочу еще немного погулять, – ответил он. – Не слишком тороплюсь укладываться в гроб, знаешь ли.

Я посмотрел на коротышку с тонкой кожей и по-паучьи тонкими руками и ногами.

– Тяжело дается заморозка? – спросил я, вдруг осознав, что почти ничего не знаю о физическом состоянии коммандера.

Я всегда считал, что спрашивать в лоб – невежливо. До сих пор считаю.

– Просыпаться невыносимо, – объяснил Лориан. – Нервы работают как попало, я потом неделями ничего толком не чувствую. Не опасно, да и хуже не становится, но неприятно.

Мы немного прошли в тишине, после чего Лориан спросил:

– А вы, милорд? То есть Адриан?

– Мне снятся сны, – сказал я. – Знаю, что это невозможно. Знаю, что по всем свидетельствам в фуге нельзя видеть сны. Но я вижу.

Лориан вдруг замер, и мне тоже пришлось остановиться и обернуться. Он смотрел на меня со странным выражением, склонив голову и приоткрыв рот.

– В чем дело? – опешил я, не сразу догадавшись, что происходит. Подобное выражение встречалось у многих мужчин и женщин, окружавших меня последние десятилетия, но от Лориана я такого не ожидал.

– Это правда? – спросил он, и мой вопрос перестал казаться мне стыдным. – Ты видишь будущее?

– Аристид… – начал я, назвав его по фамилии, чтобы восстановить формальную дистанцию между нами и отложить обсуждение таких вопросов.

Он не заметил. Он достаточно осмелел, чтобы не замечать. Внутри его как будто прорвало плотину, и он заговорил:

– Меня не было рядом, когда ты убил Аранату, и я не знаю, что на самом деле там произошло. Но на корабле достаточно умных людей, которых я уважаю, включая схоласта, и они считают тебя каким-то божеством. Ты видишь будущее? Ты в самом деле умирал?

Сколько он ждал, чтобы задать эти вопросы? Аристид не часто стеснялся спрашивать и совсем не стеснялся высказывать свое мнение и давать советы. Он в принципе не был стеснительным. Но что-то в его голосе позволило мне понять, что он и так все знает. Он бросал мне вызов? Провоцировал солгать?

Я пожалел, что на мне нет плаща. Символы и амулеты дают нам силу из-за того, как мы их воспринимаем. Подумав об амулетах, я тронул медальон под рубашкой, осколок раковины, полученный от Тихих.

– Надо понимать, Паллино показал тебе запись со своего доспеха.

Из всех, кто был со мной у озера на борту «Демиурга», только камера Паллино зафиксировала, что со мной случилось. Айлекс отыскала запись, пока я еще спал у Кхарна Сагары, регенерируя руку. Ей хватило ума проверить все доступные записи, прежде чем люди Тита Хауптманна забрали их. На других не оказалось ничего. Паллино как-то умудрился все время смотреть в верном направлении, и его камера зафиксировала все: как Араната отсек мне правую руку с мечом, а потом и голову. Я посмотрел запись один раз и приказал поместить ее в кристальное хранилище «Тамерлана». Никто не должен был знать о ее существовании. Из Имперской канцелярии ко мне до сих пор не обращались, и я был уверен, что Айлекс в точности выполнила мое поручение.

Но я не удивился, узнав, что Лориан обнаружил запись.

– Показал, – признался Аристид. – Но если бы не показал, тебе пришлось бы повторить этот фокус прямо сейчас.

Мне было не до смеха.

– Ты не думал о том, что ты – не ты? Что ты подосланная копия, созданная Кхарном Сагарой? – Он холодно осмотрел меня, обеими руками держась за набалдашник трости.

Мне стало ясно, что я недооценивал Лориана Аристида. Он не был одним из моих поклонников, не верил в меня, как в божество. Он был самым ярым скептиком, не верящим даже собственным глазам.

И я все-таки рассмеялся:

– Об этом я подумал первым делом. Но факты не сходятся.

Видения о Тихих начались у меня задолго до Воргоссоса, после экспедиции в Калагах, а может, еще в Мейдуа. Происходившее со мной играло куда большую роль, чем Воргоссос, Кхарн Сагара и его ручной деймон. Братство говорило, что Тихие подчинили его, заставили послать мне видение, предвидя мою встречу с Братством. Братство – возможно, наиболее умное существо, когда-либо существовавшее в мире, заметило Тихих, когда те заглянули через ослепительную бездну времени. Я рассказал обо всем этом Лориану, и он нахмурился.

– Ты не знаешь всего. Я сам не знаю всего, но я – это я. Вот. – Я закатал рукав и показал ему правую руку. – Ты показал мне свою, я покажу тебе свою.

В ярком свете ламп слабо виднелись сотни мелких шрамов, покрывавших тыльную сторону кисти, ладонь и запястье.