Дэвид Джерролд - День проклятия

- У тебя нет никаких отношений с матерью.

- Может, я этого и добивался.

- Я так не думаю, Джим.

- А вас никто не спрашивает. Спасибо и на том.

За что я не люблю скользящие двери - так это за то, что ими нельзя хлопнуть.

Выскочив из комнаты, я вышел на улицу, зашел в аптеку и выложил сотню долларов за флакон «порошка грез».

Мысль была неплохая: отключиться на весь уик-энд - пока не придет время отправляться в стадо.

В. Как хторране называют животноводческую ферму?

О. Прекрасная находка.

Если вы что-то делаете достаточно часто, это входит в привычку.

Соломон Краткий

- Вот и все. Включаю ваш ошейник, - сказала Флетчер и, повернувшись к монитору на заднем сиденье джипа, набрала что-то на клавиатуре.

Ошейник запищал, причем довольно громко.

- Ну и как мое самочувствие? - поинтересовался я.

- Отлично, - ответила она. - И сердце и дыхание в норме. Дайте-ка я застегну.

Она шагнула ко мне, и что-то щелкнуло под моим подбородком.

Когда она отошла, я для проверки подергал ошейник. Он сидел крепко и работал. Теперь, пока меня не заберут отсюда, от него ни избавиться, ни выключить.

Мне показалось, что Флетчер что-то хочет сказать, но, когда я вопросительно взглянул на нее, она быстро опустила глаза на часы.

- Я отлично себя чувствую, - сообщил я.

- Мы немного поспорили с доктором Дэвидсоном, но я замечательно отдохнул.

- Я знаю. - Флетчер спокойно встретила мой взгляд. - Это не имеет никакого значения.

- Дану?

- А почему это должно иметь значение? Вы собрались в стадо. Разве нормальный человек имеет там какие-то преимущества?

- От всех я только и слышу, что лучше быть сумасшедшим… - Я оборвал себя на полуслове.

- Сами видите, - уклончиво пробормотала она.

- Вижу.

Каков вопрос, таков ответ.

- Вам пора.

Я глубоко вздохнул и стал разуваться.

Стадо уже собиралось на площади. День обещал быть жарким.

На мне остались шорты и майка. Не многовато ли? Я колебался, снять ли майку, потом снова взглянул на площадь. По сравнению с прошлым разом голых стало гораздо больше. Чтобы поменьше выделяться, я стянул майку и раздумывал, стоит ли расстаться с шортами.

Посмотрел на печальную Флетчер.

- С вами все в порядке?

- Да, - ответила она.

- Что-то не похоже. Она пожала плечами:

- Я задумалась. - О чем?

- Жалела, что у нас было так мало времени. Я взял ее руки в свои.

- У меня все будет отлично, - бодро заверил я.

- Еще бы. Не сомневаюсь.

- Да нет. Здесь. - Я постучал пальцем по лбу. - Я не растворюсь в стаде, обещаю.

Сжав мои руки, она вглядывалась мне в лицо.

- Лучше бы вам не ошибаться, иначе нога будет сломана.

- Помню.

Я снова взглянул на стадо. Нет, нудистов здесь хватает. Благопристойность победила, и я оставил шорты на себе. Пока, во всяком случае.

- Ну, - вздохнул я. - Пойду, пожалуй…

- Да, - согласилась Флетчер.

Неожиданно она обняла меня и притянула мое лицо к своему. Ее губная помада пахла розами, абрикосами и солнцем. Я смущенно высвободился. Ее поцелуй был, пожалуй, слишком крепким. Я быстро повернулся к стаду. Если не сделаю это сейчас, то не сделаю никогда.

Они были настолько грязны, что даже отсюда я чувствовал запах.

Я пошел вперед. Сухая трава колола ноги. Солнце жарило спину. Во рту пересохло.

На границе стада я остановился. И огляделся, сам не зная, что высматриваю. Наверное, какую-нибудь подсказку. Намек. Что-нибудь, что помогло бы найти правильную линию поведения.

На лужайке стояла компания молодых бычков. Двое лениво боролись. Кое-кто смотрел на меня. Я ощутил пустоту в животе.

Знакомое чувство. Я снова вернулся в тот далекий день, когда меня впервые привели в детский садик и я попал в душ с другими голыми мальчиками. И еще - когда впервые узнал девушку. И когда впервые увидел червя.

Чувство было такое, словно я вошел в комнату, полную незнакомых людей, и все они уставились на меня. Только здесь было еще хуже. Я даже не знал, кто сейчас передо мной - люди или животные.

С виду люди, по поведению приматы. Если я смогу вести себя как настоящий примат, они примут меня. Значит… Прежде всего надо выяснить, как ведут себя приматы.

- Беда в том, - тихонько сказал я себе, - что здесь никто не дает уроков.

И только потом осознал парадоксальность ситуации.

Никто никогда не учил меня быть человеком. Я просто был им. Обойдя стороной дерущихся бычков, я направился к середине площади. Там-разлилась длинная, довольно широкая и глубокая лужа. Запруженный фонтан.

На одном ее конце играли и плескались детишки. Я отошел подальше, выбрал место, где никого не было, и опустился на четвереньки. Незаметно оглянулся, стараясь подсмотреть, как пьют другие - из ладоней или прямо из лужи.

Увы, никого жажда не мучила. Я наклонился и начал пить. Вкус был отвратительный. Хлорка и, кажется, еще что-то. Трудно сказать. Я порадовался, что сделал прививки.

И все-таки как себя вести, чтобы походить на примата?

Впрочем, та же проблема возникала и в отношении родного вида: я никогда не знал, как себя повести.

Другие, как мне казалось, всегда точно знали, чего они хотят. Я же, напротив, считал, что постоянно притворяюсь, и мечтал покончить с этим. Просто хотел быть человеком. Или приматом. Или тем, чем должен быть.

Интересно, кстати, как эти приматы относятся к людям? Не бесит ли их наше любопытство, когда мы изучаем их, наблюдаем? Или они к нам терпимы? Ценят ли они то, что мы их кормим? Или не видят здесь никакой связи? Хотят ли они, чтобы мы присоединялись к стаду? Или у них просто нет возможности воспрепятствовать этому?

Или не существует никакого стада?

Я захихикал, представив, что здесь притворяются все до единого, пытаясь изобразить из себя обезьяну - как я сейчас. Вот смех!

Хотелось перестать думать. Мозг жужжал, как машинка.

- Ж-ж-ж-ж-ж… - сказал я. - В моей голове жужжит. Ж-ж-ж-ж-ж. Трень-брень целый день.

На меня не взглянул ни один. У них были свои заботы. Мои слова ничего не означали. Слова здесь вообще ничего не означали.

А кто, собственно, придал им значение? Я сам, кто же еще? Все слова и значения в моей голове были связаны с теми понятиями, с которыми их связал я. Связи могли быть ложными или, хуже того, некоторые могли быть ложными. Но только как это узнать?

Откуда это вообще берется?

- Ма-ма-ма-ма-ма… - произнес я.

Младенец плачет и в ответ получает теплую материнскую грудь. Этот урок мы не забываем до конца дней своих, стараясь произносить те звуки, которые дадут нам возможность насытиться. В поисках ключевых фраз мы годами изводим друг друга нытьем и истериками. У людей не более команд, чем у роботов. Достаточно сказать: «Я тебя люблю», - и в постель. «Я тебя ненавижу», - и в драку. Не сложнее любой другой… машины.