Марк М. Одер - Конец Антропоцена

Под давлением негативно настроенной общественности даже самые миролюбивые страны постепенно переходили в лагерь ратующих за ядерную войну.

Когда накал страстей достиг максимума, страны начали вводить санкции друг против друга. Делали это и враги, и союзники. Террористические атаки, провокации, неадекватные санкции уже были почти обычным явлением. И в этой вакханалии принимало участие все больше и больше стран.

В России же была своя «демократия», которая касалась исключительно «избранных». Богатые жирели, бедные беднели. Санкции давили на власть, власть давила на население, население крепче затягивало пояса и копило претензии. Градус всеобщего недовольства стремительно повышался.

Социальная сфера претерпела такие кардинальные изменения, что многие семьи, даже в богатой, казалось бы, Москве, выживали и перебивались, чем могли. Платным в жизни жителей России стало все: от парковок до образования и медицины. Цены взлетели до немыслимых высот, зарплаты упали, пособия убрали почти повсеместно, так что выживать приходилось всем жителям страны. Болеть и отдыхать простым гражданам стало почти невозможно. Это стоило совсем уж неподъемных денег.

В общем, все, что можно было, сократили, все, что нельзя было сократить – убрали. Поэтому не было ничего удивительного в том, что то и дело то здесь, то там возникали несанкционированные митинги и вспыхивали небольшие очаги восстаний, которые, конечно же, быстро подавлялись. Санкций вводилось все больше. Обстановка накалялась с каждым днем. Власти понимали, что терпение народа могло лопнуть в любой момент. Поэтому они не придумали ничего лучшего, как полностью исключить доступ к телевизионному вещанию всех недовольных. Половина кабельных каналов была закрыта, доступ в интернет к зарубежным сайтам – ограничен. И по телевидению с некоторых пор показывали только «хорошие» новости.

Среди контрмер были и массовые аресты недовольных. Помимо арестованных, как это часто бывает, страдали и их семьи: жен или мужей увольняли с работы, детей исключали из институтов и школ. Даже из детских садов по негласному закону можно было исключить ребенка новых врагов народа. В каждом доме самыми популярными ежевечерними вопросами были вопросы: неужели Антонов не видит? почему он позволяет правительству так издеваться над собственными гражданами? когда это прекратится?

Никто не верил, что президент может быть заодно с богатыми и против народа.

Люди пребывали в панике. В какой-то момент и сами правительственные чины поняли, что перегнули палку. Но как остановить все это безумство, уже не представляли. Поэтому, когда президенты Иоанн Лайм и Вячеслав Антонов одновременно объявили о начале Третьей мировой войны, правительства обеих стран в какой-то мере вздохнули с облегчением. Не нужно было больше решать прежние социальные проблемы. Не нужно было больше оправдываться перед населением. Был, правда, один неприятный момент. Всем, кто находился у власти стало понятно, что с частью своих богатств придется расстаться, поскольку президент России неофициально объявил, что часть «материальных благ», так или иначе осевших в карманах правительства и депутатов, будет изыматься для нужд армии и обороны страны. Обсуждению это не подлежало, и скрывать что-либо было бессмысленно, поскольку данный вопрос входил в компетенцию сразу двух больших ведомств: ФСБ и Росгвардии. Так что богатые люди понимали, что сейчас все же придется начинать делиться, если не с народом, то с государством.

Первые военные удары по всему миру начались в шесть утра по московскому времени, шестнадцатого марта. Все было сделано настолько синхронно, что у людей волей-неволей возникал вопрос, не таилось ли за этой синхронностью сговора. Простые люди на обоих континентах, которые не были приближены правительству и военным, были очень сильно напуганы всем происходящим.

По всему миру эти самые обычные люди протестовали против войны! Митинги, демонстрации. Люди призывали все воюющие страны остановить войну и договориться между собой! Они справедливо напоминали, что Третья мировая война с ее технологиями может разрушить планету, и тогда погибнут все. В Америке, Великобритании, Франции и Германии протесты носили наиболее массовый характер. Жители этих стран устраивали пикеты, забастовки, митинги, протесты – против войны с Россией и другими странами. В Германии и США протесты вылились в противостояние с полицией – с массовыми жертвами как со стороны жителей, так и со стороны полиции.

И все-таки, несмотря на все эти попытки остановить чудовищный процесс, война все-таки началась.

Ожесточенные бои шли на земле и в воздухе, под водой и на воде. И если на земле борьба шла с переменным успехом, то в воздухе и в воде перевес явно был на стороне России.

То, чего так боялись во всем мире, – полномасштабная Третья мировая война – разворачивалась все стремительнее. И самые страшные опасения начали сбываться на глазах у всего мира.

В течение первого месяца по России прошла общая мобилизация. Сначала призывали всех офицеров запаса и не служивших мужчин в возрасте от восемнадцати до двадцати семи лет, которые хотели отправиться на фронт добровольцами. После подсчетов потерь возрастной интервал расширили. Стали призывать мужчин-добровольцев возрастом до шестидесяти лет. Через какое-то время открылся призыв добровольцев-женщин – до сорока пяти лет. Спустя полгода войны добровольный призыв заменили на обязательный.

Из семьи Арины на фронт добровольцами призвали двоих – мужа Арины, Мирона, который был старше Арины на год, и ее старшего сына, восемнадцатилетнего студента первого курса, Роберта. Конечно же, за сына Арина волновалась больше всего. Это был юноша с отличной физической подготовкой, который являлся мастером спорта по плаванью, занимался боксом, легкой атлетикой. Красивый высокий брюнет с голубыми миндалевидными глазами, высокого роста. Про таких говорят: «Косая сажень в плечах». Роберт мечтал выкроить время между учебой, семьей и девушкой и начать ходить в спортзал, чтобы, как он говорил, «раскачаться». И хотя никто в семье не мог понять, куда уж при пятьдесят шестом размере в плечах раскачиваться еще больше, с юношеским максимализмом спорить было бесполезно. Роберт был юношей добрым и правильным, не совсем подходившим под нынешнее время врунов и лжецов. Все свободное время он посвящал учебе и спорту. У него было только две отрицательные черты в характере, из-за которых ему довольно часто приходилось спорить с Ариной: он был вспыльчив и очень упрям.

Когда начался призыв добровольцев, Роберт пришел домой и сообщил: «Я уже записался, отговаривать поздно, это мой долг».