Марк М. Одер - Конец Антропоцена

Постепенно противники РФ начали продвигаться вглубь, оттесняя бойцов от границ. Поэтому была объявлена вторая волна мобилизации, которая больше не была частично добровольной, а стала носить строго обязательный характер.

Наступил день, когда нужно было идти и продлять карточки на следующий месяц.

А продлят ли их? И будет ли вообще еще этот месяц?

Боже, сколько же вопросов роилось в голове Арины! Идти не хотелось, но это было необходимо.

– Мама, нам пора, – сказала Арина.

– Ариш, я готова, идем.

Они вышли из подъезда и проследовали по улице до нужного дома. Идти было – всего десять минут.

– Почему-то мне кажется, они не продлят, – сказала вдруг Арина

– Ну, подожди, Ариш, ведь в заключении врача четко написано: травмы и контузия Роберта подлежат длительному лечению и реабилитации. Не меньше шести-восьми месяцев. Неизвестно вообще, как будет дальше у него со здоровьем. Такая сильная контузия. Как не разорвались барабанные перепонки – вообще непонятно. То, что он не лишился слуха, – просто чудо.

– Мам, я-то это понимаю. Но и ты сама прекрасно знаешь: одна семья – минимум один член семьи на фронте, один на заводе или в госпитале.

– Ладно, давай не будем нагонять панику. Вдруг все просто продлят без вопросов, и все будет хорошо.

Арина коротко кивнула.

Они вошли в здание неприятного серо-розового цвета с заколоченными окнами. На табличке было написано: «Временная администрация взаимодействия с гражданами Москвы Гагаринского района ЮЗАО».

– Кто последний? У кого запись на десять тридцать? – спросила Арина. – У нас на десять сорок пять.

– Мы на десять тридцать, мы, – произнесла пожилая женщина в коричневом костюме.

У нее были очень смешные туфли с огромными бантами. Когда-то белые, теперь они были, по большей части, неровного серо-желтого цвета с оттенком красной фасоли.

– Ну что ж, ориентир у нас есть. Как только место освободится, присаживайся, – сказала маме Арина.

Она решила оглядеться. Вокруг сновали какие-то люди. Одетые в черное, очень деловые, они поглядывали на собравшуюся очередь, как юная эскортница на только что подаренном «папиком» Мерседесе S-класса обычно смотрит на мужичка средних лет, который едет в соседнем ряду и управляет, например, стареньким «шевроле». «Штабные крысы» – кажется, так называли подобных людей во времена Великой Отечественной.

Размышления Арины прервали рыдания молодой женщины, вышедшей из кабинета, в который вот уже скоро должна была зайти Арина. За женщиной появилась маленькая сухонькая бабулька, которая тихо всхлипывала и хваталась за сердце.

– Они не могут, они не имеют права!!! Как можно творить подобную бесчеловечность?! Почему не меня, почему?! – рыдала несчастная.

Арина посмотрела на молодую женщину. Они были примерно одного возраста. Ей стало безумно жалко ее, настолько жалко, что у нее сжалось сердце. Почему? Ей и самой было это не совсем понятно.

Дверь опять открылась, оттуда выпорхнула рыжая девушка лет двадцати пяти с надменным лицом и буквально «рявкнула» на бедную женщину:

– Иди реветь в другом месте! И помни, ты обязана сохранять конфиденциальность! Следующий! Десять тридцать!

Дама в смешных туфлях зашла вместе с женщиной чуть помладше нее самой. Они были очень похожи между собой. Скорее всего, они являлись сестрами.

– Ну что ж, скоро наша очередь! Приготовься, мамуль, – сказала Арина и, обняв, поцеловала мать в щеку. – Все будет хорошо! Обязательно все будет хорошо.

Арина достала все паспорта, свидетельства о рождении, медицинские заключения на мужа и сына и приготовила все это. По коже пополз холодок – она начала нервничать.

«Так… – подумала Арина, – Надо успокоиться, а то я начну волноваться, и мама тоже начнет, а ей нельзя. Все-таки возраст».

Они просидели еще несколько минут, и тут в кабинете раздался крик. Дверь открылась, и оттуда выскочила дама в смешных туфлях. Она причитала и громко стонала. Ей явно было плохо. Следом за ней буквально «выплыла» женщина помоложе. Она была бледна и еле шла. Добравшись до своей «сестры», она подхватила даму в туфлях под руку, потом обняла и заплакала.

И снова вышла рыженькая. У нее на бейджике было написано Евланская Нина Семеновна.

– Десять сорок пять. Заходите!

Арина с матерью проследовали в кабинет.

– Добрый день! – поздоровалась Арина.

– Здравствуйте, – деловито произнесла Нина Семеновна.

За огромным прямоугольным столом сидел красивый, ухоженный мужчина лет тридцати. Было видно, что ест и пьет мужчина хорошо, что высыпается и вовремя отдыхает. Он был в хорошем расположении духа, улыбнулся посмотрев на вошедших.

– Здравствуйте, здравствуйте, – произнес мужчина. – Меня зовут Капустин Вениамин Андреевич. Это Ниночка, мой заместитель. Ой, простите, для вас – Нина Семеновна. Я начальник взаимодействия с московскими жителями Гагаринского района в части урегулирования нахождения здесь раненых военных, распределения продовольственных запасов, а также направления на фронт. А вы у нас… – он хихикнул почему-то, – семья Орионовых-Грик. О-ох, и много же вас!

Он еще покачал головой. Потом продолжил:

– Ну что ж, не будем терять время. Сообщаю вам, что, в целях оптимизации продовольственных запасов, карточки на всех членов семьи теперь выдаваться не будут. Для лиц младше восемнадцати лет и для лиц старше семидесяти пяти отдельных карточек не будет вообще. Для лиц от восемнадцати до семидесяти пяти будут выдаваться карточки в полном объеме. На лиц, которым не будут раздаваться продовольственные карточки, семья должна изыскивать средства или выделять им необходимое из своих пайков. Учитывая, что у вас один из членов семьи старше семидесяти пяти лет и при этом является полковником в отставке на пенсии, на него будет выделяться специальная карточка, составляющая половину пайка обычной карточки.

Далее… В вашей семье, – он посмотрел куда-то вниз, на список, лежавший перед ним, – шесть человек. Это много. Поскольку есть принцип: одна семья – минимум один боец и минимум один работник завода, – то было принято решение призвать хотя бы одного из членов вашей семьи на фронт.

Мужчина со значительным видом посмотрел на стоявших по ту сторону стола.

– Поскольку сейчас по новому, подписанному вчера закону обязательному призыву подлежат мужчины от четырнадцати до семидесяти и женщины от шестнадцати до шестидесяти, у вас может быть призван один из молодых членов семьи. Также в законе прописано дополнительное условие: при невозможности призвать одного из членов семьи призывного возраста, комиссией может быть выбран любой член семьи от шести до девяноста лет, чтобы быть отправленным на фронт в составе отвлекающей врага группы. Таким образом, учитывая, что в вашей семье на данный момент шесть дармоедов…