Марк М. Одер - Конец Антропоцена

Он посмотрел на них снова исключительно выразительно, поджал губы. Потом опустил взгляд на список и начал читать и комментировать:

– Орионов Вадим Сергеевич, семьдесят восемь лет… Учитывая его болезни сердечно-сосудистой системы, а также то, что он трудится на заводе в качестве инженера, —призванным быть не может.

– Орионова Валентина Никифоровна, шестьдесят шесть лет, трудится в медицинском госпитале… Призванной быть не может. Пусть трудится дальше.

– Грик Мирон Саввович, тридцать восемь лет – серьезно ранен и в данный момент проходит лечение, потом будет проходить долгую реабилитацию. Призванным также быть не может.

– Грик Арина Станиславовна, тридцать шесть лет. Работает в госпитале, может быть призвана.

– Грик Марк Миронович, восемь лет. Не подходит под обязательный возраст, но может быть призван в состав отвлекающей группы.

– Грик Роберт Миронович, восемнадцать лет. Серьезно ранен и в данный момент проходит лечение, также будет проходить долгую реабилитацию. Призванным быть не может.

Он сделал паузу. Посмотрел Арине в глаза.

– Учитывая, что сейчас идет набор в отвлекающую группу для Самарской области, мы собираемся призвать вашего сына в отвлекающую группу, поскольку…

Договорить он не успел, Арина, через секунду оказалась у его стола.

– Ну и сволочи же вы! Я записываюсь добровольно. Давай бумаги. Моего младшего сына вы, мрази, не получите. Своего роди и направь на смерть. А моего ты не получишь.

Искалечили мне мужа, сын вернулся контуженный и неизвестно, как дальше у него будет со здоровьем. Мы все работаем, и мы дармоеды? А вы, б…ть, кто тогда?

– Да что ты себе позволяешь? – начала было рыжая.

– Бумаги! – прошипела Арина. – Быстро!

– Хорошо, вот бумаги, – спокойно сказал Вениамин, подсовывая Арине документы.

Арина взяла их и начала читать.

– Мне нужна бумага, что долг Родине в нашей семье выполнен и Марк не подлежит дальнейшему призыву, – она вызывающе посмотрела на мужчину.

– Ну, вообще такой бумаги мы не даем. Но вот здесь есть справка, и я ее вам выдам… вот тут… о том, что из семьи было призвано три человека и долг перед Родиной вы выполнили. Вот, прошу.

Арина все прочла и подписала.

– Когда? И какова процедура?

Вениамин Андреевич улыбнулся так, как будто рекламировал курорты Краснодарского края.

– На сборы вы должны отправиться через три дня. Вас обеспечат всем необходимым набором экипировки, а также продовольствием. Отъезд утром в воскресенье.

Он забрал у нее подписанный документ.

– Хочу заметить, что вы сделали правильный выбор. В качестве поощрения у нас предусмотрена карточка действующего добровольного призывника, а это – двойной паек для детей каждый день, дополнительные теплые вещи, дополнительные учебные пособия, дополнительные льготы по лечению для раненых членов семьи. Вы сделали правильный выбор.

Вениамин Андреевич выглядел очень довольным. Его голос сделался бархатистым, когда он говорил, слегка наклонившись вперед и глядя на Арину:

– Лично вас ждет учебный центр с полигоном, где будет идти полноценная интенсивная подготовка. Ваш плюс – вы работали на фабрике по укомплектованию вещей для военных, разбираетесь в лекарствах, не имеете лишнего веса и знаете, что ваши близкие обеспечены благодаря вам. Сначала пройдет отбор, который продлится от четырех дней до недели. Затем, через три недели подготовки, вас направят на фронт в звании «рядовой». При дальнейшей успешной службе возможны повышения до неофицерских позиций. А при особом поощрении начальства, вас могут снять с заданий и направить на интенсивное прохождение обучения на офицера. Ну… эм-м… гипотетически.

Он расплылся в улыбке, как котяра, который только что сожрал недельные запасы двадцатипятипроцентной сметаны из холодильника.

– Конечно, возможны передислокации. Но к дальней линии Европейского фронта сразу вас, безусловно, не забросят. Можете не беспокоиться. Увольнительные выдаются каждые двенадцать месяцев на три дня – для того, чтобы вы могли повидаться с вашими родными. Вот подробные проспекты с описанием, можете ознакомиться. Если у вас за эти три дня возникнут какие-либо вопросы, приходите ко мне без очереди. Вот также дополнительные талоны на вашу семью на три месяца. Берите. Так… так… ну, вроде бы я все вам сказал, поэтому спешу проститься, уже пять минут идет время следующего посетителя. Всего наилучшего. И да, победа будет с нами! Надеюсь, что до свидания!

– Посмотрим, – сказала Арина, схватила проспекты, справку, маму и быстро двинулась прочь из кабинета.

У самой двери она обернулась и посмотрела так, что Вениамина Андреевич передернуло от этого взгляда. Арина, заметив это, презрительно улыбнулась.

– Будьте уверены, Вениамин Андреевич, я обязательно

вернусь обратно, куда бы меня не «закинули». Надеюсь, и справки, и талоны в полном порядке, иначе я перегрызу вам горло, когда вернусь.

Они вышли из кабинета. Арина посмотрела на маму – та готова была и расплакаться, и упасть в обморок одновременно.

– Мама, даже не думай плакать, – прошептала ей на ухо Арина.

Схватив ее под руку, она направилась в сторону выхода, не обращая внимания на крики и вопросы толпы. Они шли домой, а земля у обеих уходила из-под ног.

Первой сдалась мама.

– Ариш, мне надо присесть, я сейчас, кажется, упаду.

– Хорошо, вон там скамейки, можно присесть. Давай, осталось немного дойти.

Они дошли до скамейки и опустились на нее.

– Доченька, что же делать-то?

– А ничего не делать. Ходить получать еду. Работать. И жить. Все. Мам, ты столько всего пережила. Не стоит сейчас поддаваться панике. Необходимо успокоиться. Вариантов нет. За Марка я готова любому перегрызть горло. И его нельзя отправлять на фронт. Ему восемь. Роберт после контузии, Мирон после операции. Вадим Сергеевич – старый, ты в возрасте. Вариантов нет! Нет! Не-ет!

Арина замолчала на несколько минут, чтобы немного успокоиться. Потом продолжила – уже тише:

– И на этом закончим. Мне надо самой морально подготовиться, собрать вещи какие-то. Мне надо идти с таким настроем, чтобы я вернулась. Ты понимаешь? А тебе нужно быть здесь, смотреть за Марком, за Робертом, за Мироном. Больше некому. Пожалуйста, не расстраивайся, я тебя очень люблю. И ты должна меня дождаться обратно. Два года пройдут быстро. Через год будет увольнительная, мы сможем увидеться. Давай, нам еще дома надо это все рассказать. Хотя, как я буду это говорить Марку, я не знаю. Пойдем, пожалуйста, если, конечно, тебе стало лучше.

– Хорошо, ты во всем права, безусловно, Ариш. Надо взять себя в руки. Ради тебя, ради детей. Пойдем.

Они встали и обнявшись побрели домой. Их ждал очень сложный разговор с родными.