Иван Лебедин - Хроники Пальмирро. Миссия «Гекта»

Терпеливо дождавшись, когда приученные к чистоплюйству роботы вычистят до первозданной чистоты его одежду и обувь, оперативник подошел к порогу спальни и позвал друга.

Придирчиво окинув взглядом внешность Курта, Грум спрыгнул с кровати и, сунув ноги в великанские шлепки, притопал в гостиную.

Зная потребности своего хозяина и его гостя, домашние роботы расставили на парящем в воздухе столике, точнее на крышке от него, все необходимое для дневного чаепития.

– Опять будешь кривить нос от чая и требовать кофе? – добродушно поинтересовался Грум.

– Мне ничего не надо, – покачав головой, пробормотал Курт.

– Та-а-ак, – протяжно произнес друг, беря с тарелки, щедро смазанный джемом тост, – такое у нас впервые. Рассказывай, что там у тебя стряслось.

Курт молча протянул ему наладонник с видеороликом. И когда друг внимательно ознакомился с содержанием послания, сказал:

– Я сообщил родителям, но их реакция была более, чем странной. Они сказали, что Карина ничего не поняла. Что я ничего не понял. И вообще, мне не стоит обращать внимание на подобную ерунду.

– Понятно.

– Что именно тебе понятно?

Разжевав кусок тоста, Грум поднял на друга глаза:

– То, что либо они совершенно определенно думают именно так, как сказали, либо совершенно определенно так не думают. Было ли в их словах что-то необычное? То, чего они раньше не говорили?

– Да, вроде нет, – Курт пожал плечами.

– Может тогда в жестах? Во взглядах?

– Да в том-то и дело! Их реакция была банальной настолько, словно я им сказал, что Карина изучает аналитики в башне Знаний.

– Тогда… Ее отец, твой отчим, ведь один из Вершителей. Он, наверняка, был бы в курсе, если бы с его дочерью случилось что-то плохое. Что? Ты не согласен? – поинтересовался Грум, отметив излишнюю задумчивость на лице друга.

– Честно? Я не знаю. Единственное, что я хочу – это помочь Карине.

– Насколько я помню из послания, она просила ничего не предпринимать. И, более того, была уверенна, что ты не сможешь ей помочь.

– И что ты предлагаешь? Все оставить, как есть? Бросить Карину на произвол судьбы? Сделать вид, что послания не было?! – с вызовом поинтересовался Курт.

– Хорошо. Допустим, я предложу тебе отыскать Карину. Дальше что? Ты сам говоришь, что проследить точку отправки сообщения невозможно. Ты знаешь лишь галактику.

– Я надеялся, что ты мне поможешь.

– Какую именно помощь ты рассчитываешь от меня получить?

– Твой отец – один из Вершителей.

– Твой тоже.

– Я ему не родня и не могу рассчитывать на такие уж теплые отеческие чувства. Пусть он всегда и утверждает обратное, – вздохнул Курт.

– Если ты помнишь, я со своим отцом также не особо близок.

– Уверен, если бы на месте Карины был ты, твой отец не стал бы от тебя открещиваться.

– Искренне на это надеюсь.

– Так может, ты попытаешься разузнать о миссии Карины? Пойми, мне не к кому больше обратиться. А если я ничего не стану делать, и она погибнет… Ее смерть будет на моей совести!

– По логике, твоей вины здесь не будет, но я охотно верю, что ты будешь себя истязать мыслями о том, что ты мог что-то предпринять.

– Ты поможешь мне?

– Сделаю все, что смогу. Ты же иди пока к родителям. Вдруг повезет, и во время совместного ужина они что-то тебе расскажут.

– Так ты скажешь мне, как только что-то выяснишь?

– Сразу же, друг, – пообещал Грум.

*

Семья Курта жила в широкой и высокой башне, выстроенной на округлом мостике, соединявшем два берега небольшой речушки. Шпиль башни с развивающемся на нем флагом достигал опустившихся к вечеру облаков. На флаге красовался герб семьи его отчима – сидящий за книгой, золотой лев. По мнению Курта, гербы были, давно ничего не значившим, пережитком древности, однако все семьи Пальмирро стремились украшать ими свои дома. Это было данью очень давнему прошлому. Оно говорило о принадлежности к определенному роду. И по этой причине Курт много раз выражал свое недовольство. Несмотря на глубокое уважение к отчиму, он желал видеть на шпиле герб семьи родного отца – сверкающий на звездном небе, серебристый лук. Или, на крайний случай, матери – два, освещающих темноту, факела.

Однако, несмотря на то, что изначально башня принадлежала семье, погибшего на одном из заданий отца Курта, мать, при первой же возможности, сменила гербовый флаг. Она говорила Курту, что лев говорит каждому на Пальмирро, что в доме живет Вершитель. Это подразумевало собой статус, уважение и глубокое почтение со стороны всего населения планеты, включая и остальных Вершителей.

Данное утверждение было логично и оправдано. Оперативник понимал рациональность действий матери. Однако, не переставал мечтать о том дне, когда над его собственным домом взовьется флаг с его родовым гербом, серебристым луком.

Курт много раз представлял себе облик будущего дома. И внутри, согласно картинке из воображения оперативника, его всегда ждала любимая супруга, Карина.

Карина, которой здесь нет… А может, и вообще больше нет … От одной мысли о столь ужасной возможности, Курта передернуло. Перед глазами встали образы видеоролика.

Страхи о судьбе возлюбленной вытеснили из его головы и странного незнакомца с Сохха, и загадочный звездолет в облаках Мирда.

Однако, как бы не была нереальна задача отыскать и спасти Карину, Курт не планировал от нее отказываться.

Решительно поднявшись в столовую, оперативник резко распахнул дверь. Он собирался вести с отчимом крайне серьезный разговор и был слегка обескуражен, когда понял, что за длинным, овальным столом его ожидает к ужину только мать.

Мать Курта, Мидея, была стройна и выглядела так молодо, что могла сойти за его сестру. Густые, белые локоны были заплетены в толстую, спускающуюся ниже пояса, косу. Блестящие, ярко-синие глаза сияли ярко, как у юной, едва познающей мир девушки. Об истинном возрасте Мидеи можно было только гадать и предполагать, поскольку сама она данную цифру никогда бы в жизни не озвучила. Впрочем, как и все старшее поколение Пальмирро. Хотя Курт и не понимал, почему.

Для никого на Пальмирро не было секретом, что старшее поколение вот уже сотни, если не тысячи лет, принимало регулярные инъекции молодости. Сыворотка постоянно обновляла и поддерживала организм, буквально выжигая в нем функцию старения. С момента начала приема препарата жители Пальмирро фактически замораживались в своем возрасте. Они становились сильнее и выносливее. Случайные ранения быстро исцелялись. Болезни полностью отступали.

Через пару лет испытать на себе действие сыворотки предстояло и Курту. Следовать примеру матери и выглядеть как юнец, оперативник не желал. Ему хотелось провести свою очень долгую, благодаря инъекциям, жизнь в возрасте уверенной зрелости. В точности, как Грум.