Игорь Лазаев - Лифт в преисподнюю

Саша, конечно, не думал об этом «прямо так». Но он смог почувствовать, что сделал все правильно и быстро, потому что был готов. Жить.

Саша чувствовал себя хорошо.

Полегчало.

В теле пульсировала кровь, и сердце не сбавляло ритм. Саша думал быстро. И только по делу. Страх развернул перед ним новое полотно будущего, после чего моторчик в его груди начал работать спокойнее.

«Это был всего лишь полудохлый пес. Не я убил его. Он убил себя, напав на меня. Я бы не справился с ним в любой другой ситуации. Точнее, вряд ли. Нож стоило забрать».

Саша вдруг понял, что стоит перед высоким металлическим крыльцом магазина.

Дошел.

Дверь была приоткрыта.

***

Это уже четвертая дверь за последние полчаса. Или сколько там прошло времени?

Нет, он не обсчитался. В квартире две двери. Одна в подъезде. И четвертая – вот.

ПВХ. Белая. Половину ее занимает стекло, ниже длинная ручка. Такие ставили почти во всех дворовых магазинах.

Дверь приоткрыта.

Под нее что-то подложили? Видимо…

Саша оглянулся. Пусто в городе. Тихо.

В некоторых машинах открыты двери, разбиты стекла. Одна даже когда-то наехала на бордюр и сорвала бампер. Чинить его не придется.

«Интересно, а хоть какая-нибудь из них заведется? – спросил он сам себя. – Три месяца прошло, аккумулятор в любом случае должен разрядиться».

Саша встал на первую ступеньку. Хлюпнула грязь.

Семь ступенек наверх.

Хлюп-хлюп-хлюп.

Остановился. Огляделся.

Внутри он был сосредоточен. Максимально, как только возможно. Это немного помогало с дрожью. Несмотря на последние его решительные действия, она колотила тело так, что руки соскакивали с перил на крыльце.

Застыв на секунду на третьей ступеньке, Саша снова оглянулся по сторонам. На всякий случай. Затем одним прыжком перескочил оставшиеся четыре ступени и оказался на площадке перед дверью в магазин.

За стеклом чернота. Не темнота. Чернота. Саше в последнее время все виделось в неестественных черных тонах.

Заморосил дождь.

Возле двери лежала половина белого кирпича с неровным куском не отвалившегося цемента.

Взял кирпич в руки. Ощутил его тяжесть, которая могла бы добавить чуточку уверенности в себе, но почему-то этого не произошло.

«Ни черта не видно», – пробормотал он почти вслух.

Стекло было грязным. Три месяца пыль оседала на него.

«Протереть или лучше приоткрыть дверь? – сам у себя спросил Саша. – Если начать стирать грязь, и внутри кто-то окажется, то будет проще убежать. А если приоткрыть, то он может наброситься сразу. С другой стороны, все равно там темно, и я ничего не увижу».

Саша прислонил ухо к двери и прислушался.

Тишина. Это значит – никого?

«Неприятно. И это от того, что везде в последнее время было тихо? Потому что все умерли. А вот это уже, действительно, неприятно, – в нерешительности он мялся у двери. – Неважно! О чем я сейчас думаю!»

В щель тоже ничего не получилось разглядеть. Из-за черноты, присутствовавшей везде.

Саша начал открывать дверь. Сначала он крепко взялся за ручку, занес кирпич для удара и только потом потянул ее на себя.

Темно. Бардак. Запах гниющих продуктов. Стекла в холодильниках для пива выбиты. Но несколько банок и полуторалитровых бутылок еще остались на месте.

Пиво…

Саша вздохнул и открыл входную дверь шире. Уже можно спокойно пройти боком.

Абсолютный беспорядок. Коробки, бутылки, склянки и прочий мусор завалили пол. Один из морозильников слева перевернут.

«Видимо, никого… Тогда, доброе утро!»

Саша трусовато улыбнулся и вошел в магазин. Сначала стоило все осмотреть и только потом искать продукты и воду.

– Есть кто-нибудь? – робко спросил он на всякий случай.

Поправил шарф, закрывавший лицо, чтобы стало легче дышать.

Похоже, все ушли, уползли или умерли.

Он достал какую-то грязную коробку и подпер ею дверь, чтобы та не закрылась совсем. Ведь, чтобы растворять черноту, требовался свет.

Снова осмотрелся. За кассой находился дверной проем, но без самой двери. Сразу напротив – окно. Такое же грязное, как и все здесь. Но слабый свет из него значительно облегчал жизнь Саше.

Он начал медленно пробираться к кассе.

Кирпич держал наготове.

Стоп!

Из-под картонного мусора выглядывало короткое горлышко с синей крышкой от пятилитровой бутылки воды. И она была полная! Саша обрадовался такой находке. К тому же на самой кассе валялось несколько запыленных шоколадок. Ну, все эти «раскрученные» с орехами и вафельной крошкой.

Странные чувства наполнили его. Что-то внутри тревожно всколыхнулось, ослабла какая-то пружина. Он вспомнил, как тысячу раз покупал эти шоколадки, да и воду домой. Для своих. Какое хорошее было время. И казалось, что все может стать еще лучше, если начать больше зарабатывать и так далее. А на самом-то деле хорошо – это всегда сейчас. Хотя в данной ситуации, лучше все же употребить слово «тогда». Сейчас-то ничего хорошего не происходит.

Саша отогнал эти мысли и заметил, что уже находится возле кассы. За ней – никого. Следующая комната полностью просматривалась. В магазине он один.

«Что ж…»

Первым делом Саша отнес к двери баклажку с водой, которую заметил в мусоре. Затем достал из кармана пакеты, в которые собирался складывать провиант, если такой удастся найти. Каждый из них был вставлен в другой для прочности. Правда, по закону подлости, они оказались разного размера, что выходило не очень практично. Но за отсутствием выбора…

Саша все делал очень тихо. Даже рылся в мусоре. Как художник производит движения кистью, так и он неторопливо перекладывал все ненужное в сторону.

Ему удалось найти 25 литров воды, упакованных в четырех пятилитровых бутылях, и еще нескольких меньшего объема. Хватит в экономном режиме на пару недель. И это помимо газировки.

«Что у нас есть еще?»

Три покрытые пылью банки с сайрой и две с горбушей. На жестянках имелись вмятины. Беспокоило ли это Сашу? Нисколько. Отдела по защите прав потребителей все равно уже не существовало. Да и он не собирался платить за покупку. Так что сойдет.

Шпроты. Восемь маленьких банок. Печень трески. Три штуки.

Водка. Виски. Портвейн «Три топора».

«Это на потом», – решил он и оставил алкоголь нетронутым. «Синей» воды, кстати, лежало вокруг достаточно много, что показалось Саше странным.

Шесть пачек гречки по девятьсот грамм каждая. Она, видимо, была не самым популярным товаром во время неразберихи, потому что других продуктов осталось всего по одной-две упаковке. Рис, перловка, макароны практически исчезли с прилавков этого магазина. Хотя макароны – отдельный вопрос. Они хранились в большом бумажном мешке. Такие мелкие, тоненькие, продавались на развес. Мешок был разорван с одного края и лежал на железном шкафчике возле…