Сергей Шкенёв - Отшельник

– То есть, уже решил?

– Не станешь же ты родного дядю вывозить в глухомань с корыстными целями? – усмехнулся Самарин.

– Цели у меня как раз корыстные, – вернул усмешку племянник. – Дом под присмотром будет, и участок бурьяном не зарастёт.

– Если с этой стороны посмотреть… Когда едем?

Кукушкин посмотрел на настенный календарь, что-то прикинул в уме, и предложил:

– Сегодня в ночь можно выехать. Пока через пробки прорвёмся, да по трассе часа три пилить, да после поворота час ехать… К рассвету до грунтовки доберёмся, а там потихоньку прогуляемся километров шесть.

– Да я…

– А мы с перекурами, учитывая твою одышку и общее состояние. Моя пузотёрка по грунтовке всё равно не пройдёт.

– Хрен с тобой, поехали, – согласился Андрей Михайлович. – Жду тебя вечером, адрес помнишь.

– В полночь.

– Как в ужастиках?

– Традиции, – развёл руками Кукушкин. – Самое страшное всегда начинается в полночь.

– Если традиции, тогда да. Ладно, Вадим, пойду я домой. Такси только мне вызови.

Домой Андрей Михайлович попал не скоро. Сначала заехал в аптеку сделать запас лекарств на все непредвиденные случаи, потом всё-таки заскочил на работу и написал заявление на увольнение, чем очень огорчил директора, но подсластил пилюлю, предложив свою квартиру родной конторе для проживания особо ценных работников за разумные деньги и на длительный срок. После этого визита отправился в супермаркет, и под недовольное бурчание привлечённого в качестве носильщика таксиста затарил огромную тележку продуктами длительного хранения. Тушёнка, сгущёнка, сахар, крупы, чай, растительное масло… мыло хозяйственное ещё, хотя оно совсем не съедобный припас.

Вадим что-то говорил про автолавку, каждую вторую среду месяца останавливающуюся на полчаса там, где заканчивается разбитый асфальт и начинается грунтовка, но на неё лучше не надеяться. Ну их нахер, этих деревенских предпринимателей с их своеобразным представлением о времени и точности. В сельской местности день разделяется на «до обеда» и «после обеда», а остальное от лукавого.

С таксистом предусмотрительный пенсионер рассчитался щедро, но только после того, как тот за три ходки затащил покупки в квартиру. Молодой же бугай, что ему четвёртый этаж без лифта?

И пока закипал чайник, Андрей Михайлович принялся за сборы. В первую очередь тщательно упаковал любимую и единственную двустволку, забил целый рюкзак охотничьими принадлежностями вроде банок с порохом и коробками гильз, добавил туда пакет с крючками и леской, но предварительно на самое дно положил видавший виды ТТ-шник, попавший во времена оны к старшему прапорщику Самарину причудливыми и почти не криминальными путями. Или обмен на казённую тушёнку в голодные девяностые можно считать криминалом?

Теперь документы и прочие личные бумаги. Что ещё осталось? Вроде бы всё нужное взял? Если только посуду… нет, посуда там должна быть, так что пусть послужит квартирантам. Что ещё? Ах да… горсть юбилейных медалек в карман рюкзака, их потом на блёсны можно переделать, а единственную ЗБЗ (за боевые заслуги) к документам.

Ага, и чехол со спиннингом и телескопическими удилищами в прихожей у двери поставить. Так-то не заядлый рыбак, но под хорошее настроение можно на зорьке с удочкой посидеть. Там же старица Клязьмы сразу за забором, грешно не воспользоваться возможностью разнообразить меню.

Вот теперь точно всё. Только грёбаный чайник давно выкипел и слышно потрескивание раскалённой эмали.

Мобильник выдал балладу Скорпов ровно в полночь, чему Самарин нисколько не удивился, так как племянник с детства отличался точностью морского хронометра, и своей пунктуальностью иногда доводил окружающих до белого каления.

– Слушаю, – бросил Андрей Михайлович в трубку.

– Это я слушаю, – ответил Вадим подозрительно жизнерадостным голосом. – Мы у подъезда, давай выходи.

– Мы, это кто?

– Сюрприз, дядя Андрей.

– Бери свой сюрприз за задницу и вместе поднимайтесь. Будете сумки таскать.

– Какие сумки?

– Большие и тяжёлые. Я, Вадим, решил в твоей Любимовке остаться. Поживу, а там видно будет. Так что давай поднимайся.

– Хорошо, сейчас будем, подъезд открывай.

– Ты там с Маринкой, что ли?

– Нет, засмеялся Кукушкин. – Да сейчас сам увидишь.

– Матрёшку какую прихватил? – попытался догадаться Андрей Михайлович. – Я, конечно, человек пожилой и многое в жизни повидавший, но к прыгающим по машине гонококкам отношусь строго отрицательно.

– Какие, к чёрту, гонококки? – возмутился Вадим. – Баба Поля с нами решила поехать.

– Охренел? – на этот раз возмутился Самарин. – Она на двадцать пять лет старше меня! Отбросит коньки по дороге, и что?

Кукушкин странно хрюкнул в телефон и сообщил:

– Дядя Андрей, вообще-то у меня громкая связь включена.

– Твою мать… Поднимайтесь, открываю.

Обижать мамашу Вадимкиной тёщи в планы Андрея Михайловича не входило. Хоть и видел он её в последний раз лет двадцать назад, но уже тогда эта старушенция показалась вздорной и злопамятной особой, страдающей от множества хронических болезней, и разговаривающая исключительно о них же. Оскорблённая бабка за четыре часа в машине мозг вынесет со стопроцентной гарантией. Вот кто за язык тянул, а?

Через несколько минут хлопнула заранее отпертая дверь в прихожей, и Самарин крикнул из кухни:

– Я здесь! Сейчас чайку на дорожку попьём, и в путь!

– От меня прячешься, Андрей Михайлович? – женский голос, нисколько не похожий на старческое шамканье, приближался. – Вылезай, бить не буду.

– Совсем даже не прячусь, – Самарин выглянул из кухни и широко открыл глаза. – Полина Дмитриевна, это точно ты?

Да уж, мама Вадимкиной тёщи никак не выглядела на свои девяносто с плюсом. Максимум на пятьдесят, а рядом с лысым и толстым Кукушкиным и того меньше.

– Нахрен твой чай, Андрюша! – бабушка Поля подхватила с пола самый большой рюкзак и скомандовала. – Всем на выход с вещами!

– Вадик, ты её клонировал? – спросил Андрей Михайлович у племянника. – На лицо вроде бы похожа, а остальное…

– Мы с тобой, Андрюша, на эту тему отдельно поговорим, – угрожающе улыбнулась Полина Дмитриевна, блеснув ровными и явно родными зубами. – А вообще-то это в Любимовке воздух такой целебный. Так что хватай сумки, старый пень, и на выход.

– Угу, – кивнул Самарин. – Только чайник выключу и газ перекрою.

– И воду тоже, – посоветовала вдогонку бабушка Поля. – Альцгеймер он такой… часто со склерозом вместе приходит.

– Нет у меня ни того, ни другого, – через пять минут огрызнулся Андрей Михайлович, взяв в руки тяжёлый яловый сапог.

– Может и есть, но ты про них не помнишь, – Полина Дмитриевна с определённой опаской покосилась на подошву сорок пятого размера и пошла на попятную. – Так-то да, молодой ты ещё для Альцгеймера, Андрюша.