Сергей Шкенёв - Отшельник

Самарин возмущённо сопя намотал портянки и обулся. Притопнул, отчего задребезжали дверцы у шкафа, и предложил:

– Присядем на дорожку, если чаю не хотите?

– Не в космос улетаешь, – отказалась Полина Дмитриевна и открыла дверь. – Вперёд, нас ждут великие дела!

На лестнице Андрей Михайлович сунул племяннику связку ключей:

– Это запасные, пусть у тебя побудут на всякий случай.

– Бери, Вадик, – бросила через плечо идущая впереди бабушка Поля. – А Маринке я про них не скажу.

– Да я как-то… – попробовал отказаться Кукушкин.

– Не разочаровывай меня, Вадик.

– Тогда да… Но только для сохранности.

– Верю! – всё так же не оборачиваясь кивнула Полина Дмитриевна. – Но Маринке всё равно не стану говорить.

В Балашихе ожидаемо упёрлись в пробку. Вроде не канун выходных, а люди едут куда-то и едут, будто вся их жизнь заключается в вечном движении. Что им дома по ночам не сидится?

– Ремонт дороги чуть ли не до Новой Купавны, – пояснил Кукушкин, доставая из кармана пачку сигарет. – Желающие могут покурить свежего воздуха.

– А чего сразу через Носовихинское и Железку не поехал? – спросила устроившаяся на заднем сидении Полина Дмитриевна. Как раз за пробкой бы и выскочили.

– Да там вообще трындец, – Вадим махнул рукой и вышел из машины.

– А ты, Андрюша, бросил что ли?

– Нет, пока не бросил, но на частые перекуры здоровья уже не хватает. Так что стараюсь курить пореже.

– Ничего, там бросишь.

– На том свете, что ли? – пошутил Самарин.

– Тьфу на тебя, дурак старый, – обозлилась Полина Дмитриевна. – Говорила же, воздух в Любимовке целебный. Как пройдёшься по лесу, так не поверишь, несколько лет с плеч долой и болезни куда-то деваются. Я ведь, Андрюша, когда там домик купила, почитай двумя ногами в могиле стояла. Да по пояс. Вся медицинская энциклопедия окромя венерических заболеваний.

– Что ж так-то? Упущение.

– А вот это не твоего ума дело, Андрюша.

– Да я так, к слову просто пришлось, – извиняющимся тоном произнёс Самарин. – Но если воздух такой целебный, то что же деревня опустела? Разъехались или вымерли?

– И то и другое. Молодёжь уехала, старики поумирали. А почему на них воздух не действовал, я не знаю. Работали много, скорее всего. Работа жизнь сокращает больше курева, особенно когда работа через немогу.

– А ты?

– Что я? Пенсионерка же, да и пчёлы.

– Кто?

– Пчёл я держала, а они тоже лечат.

– А сейчас где они?

– Распродала в прошлом году. Если надумаешь держать, то старые ульи в сарайке сложены, а которые и не убирала, так и стоят на огороде. Сам увидишь.

Андрей Михайлович считал пчеловодство чем-то сродни шаманизму, и даже в мыслях не представлял себя пасечником. Учиться поздно, да и вообще… Другое дело огород ли два десятка несушек.

– Участок большой?

– По документам семьдесят две сотки, а так хоть пару гектаров занимай, никто слова не скажет.

– Хрена себе, – удивился Андрей Михайлович. – Как ты с ним управлялась?

– Да бомжей нанимала.

– Постой, мне Вадим говорил, что нет там никаких бомжей.

– Никаких точно нет, а эти есть. Как откроешь ворота, что на берег Клязьмы выходят, они уже тут как тут. Будто караулят постоянно.

– Воруют?

– Железяку какую если сопрут, а так нет. Я их за работу по огороду прикармливала, они и рады. По-русски, правда, не очень хорошо говорят. Еще с собой давала гречки и соли. Даже не представляю, зачем им столько соли? Пачку килограммовую дам, так чуть не пляшут от радости.

– А что, прямо в лесу и живут?

– Чёрт их знает, Андрюша, может быть и в лесу.

– Тогда понятно.

– Что понятно?

– Зачем им соль. Грибы на зиму заготавливают.

– Возможно, – согласилась Полина Дмитриевна. – Места там грибные. Ты их не гоняй если встретишь, ладно? Безвредные бомжи и всегда трезвые.

– Постараюсь, – заверил Самарин. – Как себя вести будут.

Погасли стопари впередистоящего автобуса и Кукушкин, затушив сигарету в карманной пепельнице, запрыгнул в машину.

– Едем дальше?

– Твои бы слова, да богу в уши, – откликнулась Полина Дмитриевна. – Сейчас опять встанем.

– Ползти будем, но без остановок, – возразил Вадим. – Навигатор показывает… Кстати, дядя Андрей, я тебе классный спутниковый навигатор купил.

– Зачем он мне?

– Чтобы в лесу не заблудиться.

– Я не собираюсь блуждать по лесам.

– Но ружьё взял?

– Не оставлять же его квартирантам?

– Вот и я про то! Охотники, они народ азартный, забредёшь чёрт знает куда, а вернёшься по навигатору. Спасибо ещё скажешь.

– Когда пригодится, тогда и скажу.

– Договорились, – кивнул Кукушкин.

Племянник не зря отличался пунктуальностью – как он и обещал, к Гороховцу подъехали ещё в темноте, а когда свернули с дороги, ведущей к Нижегородской области, и упёрлись в покосившийся указатель с почти незаметными буквами, уже вставало солнце. Правда, Кукушкин своей точностью остался недоволен.

– Нам ещё до грунтовки час пились.

– Ты же про шесть километров говорил, – удивился Андрей Михайлович. – Со скоростью пешехода собираешься ехать?

– По-другому здесь нельзя, – пожал плечами Вадим и надавил на газ.

Совсем чуть-чуть надавил, но этого оказалась достаточно, чтобы новенькая Ауди клюнула носом в ямку и проскрежетала защитой картера по асфальтовой кочке.

– Мать… – коротко прокомментировал Самарин. – Как здесь вообще ездят?

– На моей Ниве пролезешь без проблем, – заверила Полина Дмитриевна. – Не забирать же её в Москву? Да и права у меня забрали.

– За что?

– Потому что козлы!

Кукушкин засмеялся и объяснил:

– Не обменивают. Не верят, что это её права.

– Паспорт бы показала.

– Я показывала, – вздохнула Полина Дмитриевна. – Только там фотография двадцатилетней давности, и они тем более не поверили. Разве не козлы?

– А от пенсионного фонда она вообще скрывается, – опять засмеялся Вадим.

– Скрываюсь, – не стала отнекиваться бабушка Поля. – Там вообще одни ублюдки, которых давно заждались петля и стенка.

– Репрессии нужны?

– Нужны, но при нашей власти все патроны и верёвки разворовали. Сталина на них нет!

Самарин не дал втянуть себя в политическую дискуссию, потому что по личному опыту знал – ничем хорошим они не заканчиваются. Обязательно все разругаются вдрызг, даже если придерживаются более-менее похожих взглядов. Да и как можно говорить о чём-то, если мысли заняты лишь одним – только бы лакированная немецкая драндулетка не развалилась на суровых русских дорогах.

Однако Полина Дмитриевна не успокоилась и продолжила ругать нынешнюю власть, но уже вполголоса, а потом торжествующим тоном объявила:

– А в гробу я видела этих гаишников! И в деревне они мне не указ.