Александр Шавкунов - Катабасис

– Да так… не обращай внимания, это женское.

Кирия, успевшая размечтаться о красивой приставке к имени, спрятала блокнот в карман халата. За витриной сгущается сумрак, включились фонари. В воздухе кружатся пышные перья снега, ложатся на брусчатку ровным слоем. Редкие прохожие протоптали узкую тропинку, некоторые притормаживают поглазеть на выставленный товар или странную, огромную женщину-альбиноску в цветном халате.

Каас вышел к детективам широко улыбаясь и жестом пригласил девушку за ширму. Кирия пропала минут на десять, Солен расслабился…женский вскрик заставил подскочить с кресла и схватить кобуру. Только через секунды дошло, что это было выражение восторга. Следом, почти опрокинув ширму в зал выметнулась Кирия.

Солен охнул, одежда, до того сидевшая довольно ладно преобразилась и выглядит словно пошитая специально для великанши. Приталенная, подчёркивающая точеный стан, ширину бёдер и грудь, одновременно сглаживая размах плеч и огранивая ауру силы, источаемую девушкой.

Перед Соленом стоит не здоровенная женщина, а в меру строгая дама, словно сошедшая со страниц мрачных детективных романов. Только растрёпанные волосы и отсутствие макияжа не вписываются в образ, но это дело поправимое.

Кирия по девичьи крутанулась на месте, широко улыбаясь, подбежала к огромному зеркалу в углу и завертелась, как кошка за хвостом, силясь рассмотреть со всех сторон. К Солену приблизился Каас, с объемистым бумажным свёртком в руках и стеклянным флаконом, полным прозрачной маслянистой жидкости.

– Это подарок от заведения, думаю эти сорочки и духи пригодятся девушке. – Сказал портной и подмигнул. – А вот это счёт, я в затруднении кому его предъявить…

Кирия оторвалась от зеркала и быстрым шагом подошла к мужчинам, сказала улыбаясь:

– Мне, Сол и так слишком потратился на меня… должна же я хоть за что-то заплатить?

Она взяла прямоугольник плотной бумаги, вгляделась в ровные строчки текста. Брови медленно поднялись на середину лба, а глаза округлились.

– Что такое, леди? Слишком дорого? – Озабоченно спросил Каас.

– Н-нет, я думала дороже будет… может тут ошибка?

Портной перепроверил счёт и покачал головой.

– Нет, всё верно, с вам девятнадцать серебряных.

– Так дёшево?! Ха! Да я к вам каждый день ходить буду!

На лице портного отразилось замешательство, он покосился на Солена, но тот отвёл взгляд, накрыв рот ладонью и силясь не засмеяться. Двадцать серебра – месячная зарплата официанта и пятая часть оклада детектива.

Окрылённая «дешевизной» Кирия прошлась по ателье делая заказы. С каждой покупкой лицо Кааса вытягивается, а руки начинают мелко трястись. К нему подбежала работница со стаканом воды и горстью пилюль. Портной закинул их в рот разом и запил одним глотком, но от греха подальше опустился в кресло.

За следующие пол часа Кирия оставила в ателье почти двести монет серебром, расплатившись платиновой карточкой с гербом имперского банка.

При виде оной Каас схватился за сердце и клятвенно заверил, что бросит все силы на исполнение в кратчайший срок. После чего Солен почти силком вытянул девушку на улицу.

Кирия одёрнула ворот, поправила волосы и оглядела улицу и спросила:

– Сейчас куда?

Солен сверился с часами, покачал головой и сказал:

– Отвезу тебя домой и встретимся завтра, займемся технической частью и отправимся в НИИ.

– Хорошо.

– Только не здесь, машина не проедет.

***

Они двинулись по узкой улочке, в некоторых местах Кирии приходится протискиваться боком. От домов веет седой древностью, на балконах зияют округлые дыры для слива отходов. Окна первых этажей задрапированы, видны грубые врезки пластиковых рам в вековую кладку. В местах прокладки теплотрасс брусчатка влажно блестит, в переулках, где трубы выходят на поверхность, клубится вязкий туман. Пахнет сыростью, а на стенах процветает грязно-зелёный лишайник.

– Да… – Протянула Кирия. – Здесь Тарго ощущается иначе.

– В смысле?

– Ну знаешь, главные улицу сияют технологиями, машины с автопилотом, рекламные экраны и гидропонные фермы над головой. Прямо видение Микаласа о светлом будущем. Чисто и удобно… а здесь, всё вывернуто наизнанку, в самом сердце города! – Она подняла руку и ткнула пальцев в подсвеченную дугу гидропонной фермы, виднеющуюся в разрыве меж крыш. – Высокие технологии и низкая жизнь. У меня такое ощущение, что в домах ютятся вчерашние кметы, которым это всё кажется магией и чудесами.

– Вполне возможно. – Ответил Солен. – Ещё семьдесят лет назад землю пахали плугом, а воевали в основном мечами да топорами. Хотя, первое кремниевые ружья сделали ещё в юности Микаласа.

– Меня это пугает. – Сказала девушка и обхватил плечи.

– Что?

– Вся эта скорость… – Пояснила Кирия, натянуто улыбаясь. – Учебники истории говорят, что до Великой Победы мир был статичен, тысячи лет одного и того же… лишь мелкие различия и тут… бум! – Она изобразила руками взрыв. – Великая Победа, спустя год автоматическое оружие, тяжелая техника и поступь Империи по соседним землям, авиация, телевидение, кибернетика…

– Как нарастающий снежный ком, что, катясь с горы превращается в неоставимую лавину, которая сметает старый мир. – Подытожил Солен.

– Мемуары Микаласа?

– Они самые, в детстве зачитывался. Мне кажется это верно для общества, – сказал Солен, помялся и добавил, – но не для людей. Мы как дети, сбегающие с горки, в какой-то миг осознаешь, что, если замедлишься – упадешь и разобьёшься.

Кирия долго молчала, взгляд стал отстраненный, а на лбу появилось подобие морщинки. Наконец она повернулась и спросила тихонько:

– А тебя это не пугает?

– Нет. Метафоры красивы, спору нет, но мы бежим вверх, к звёздам и другим мирам. Это скорее будоражит, а то, что трусы и слабаки не выдержат. Это их проблемы. Я не хотел бы замедляться так близко от чего-то невыразимо прекрасного. Если всё продолжится с той же скоростью, то наши дети будут бегать под другим солнцем.

Кирия дёрнулась на слове «наши», но быстро вязла себя в руки, сообразив, что напарник имеет в виду обобщенное.

Улица расширилась и потянулась меж торцов многоэтажных домов эпохи массовой застройки. Солен потянулся за телефоном, вызвать машину, замер с рукой в кармане. Вперед из дворов выплеснулась стайка молодых парней, одетых безвкусно и ярко. С цветными волосами, собранными в причудливые причёски, блестящими от обилия фиксирующих гелей. С поясов свисают клепаные цепи, защелкнутые на карабины, что так хорошо ложатся в руку.

Они с гоготом перегородили дорогу и пошли на них, отмачивая «остроумные» фразочки о дылданутости девахи и дурацком наряде. На вид им от семнадцати до двадцати с копейками. Крепкие, у многих на лицах свежие синяки.