Игорь Харкевич - Мое второе Я

Надолго задерживаться здесь не стоит. Скорее всего, фон приличный.

Но в свете прожекторов стал отчетливо виден кривой железный зуб с оторванным краем, торчащий в обшивке. Неудивительно – с такими двигателями можно было бы разворотить пол-астероида, а не только стыковочный узел.

Изображение с камер скафандра передавалось в рубку. Правда, при разборках с трупом я предварительно камеры отключил. Аде ни к чему такое зрелище. У нее и так после увиденной руки с желудком не в порядке.

– Видите повреждение?

– Вытащить сможешь?

– Попробую.

Подобравшись к зубу, я стал методично молотить его железякой. Никакого эффекта. Масса железки мала. Да еще скафандр здорово мешал. На базе я такую железяку выдернул бы в два счета голыми руками. А здесь никак.

– Профессор, попробуйте покачать створками, может, вылезет.

– Это происходит постоянно, ты просто не замечаешь. Она вылезла почти на два миллиметра. Стучи давай.

На два миллиметра? Как же это я сразу не заметил? Бормоча себе под нос ругательства, я принялся снова колотить по «зубу» железкой. И она сдвинулась! Створка дрогнула: сначала в одну, потом в другую строну, потом «зуб» выскочил из рваного отверстия, и я еле успел увернуться от зазубренного края.

– Так, ребята, готово! – бодро отрапортовал я, – эй, не закрывайте люк!

Створки диафрагмы почти сомкнулись, но тут же разошлись опять в разные стороны, а между ними нежно белела пуповина моего фала.

– Не ори. Надо было проверить работоспособность.

– А нельзя проверить, когда я буду внутри корабля, а не снаружи?

– Можно, заходи.

– Ну спасибо.

– В том же ящике пена-герметик. Возьми и проверь герметичность шлюза.

Я порылся в ящике, нашел баллон с пеной, затем внимательно

осмотрел закрывшуюся диафрагму. Вроде прилегает плотно, по всей поверхности уплотнителя. Я нанес пену на все стыки и скомандовал поднять давление. Пена держала везде, кроме неисправной створки. В том месте, где я молотил створку железякой, пена потихоньку просачивалась в космос. Ну и черт с ней. На базе отремонтируем. Я, не жалея, залил неисправное место пеной, понаблюдал, как она стала застывать. Давление в шлюзе держалось на прежнем уровне – 0,2. Хорошо. Теперь можно и отдохнуть.

Возле шлюза меня уже встречала вся компания. Кстати, без скафандров, что запрещено. Ремонт-то был еще не закончен. Что такое разгерметизация, я уже слишком хорошо знал. Но решил не выступать – слишком сильно устал. Да и это их дело.

Профессор пристально посмотрел на железяку, валяющуюся возле створки шлюза. Поднял, покрутил в руках.

– А ты хоть знаешь, чем ты ремонтировал шлюз?

– Железкой. Кувалду не нашел.

– Железкой! Это шаблон для юстировки направления тяги двигателей. Изготовлен из высокотемпературной керамики с покрытием из сверхотражающей амальгамы. Точность изготовления – почти одна миллионная. Но ты прав, теперь это просто железка. Кстати, она стоит столько, что ты не заработаешь за год.

– Простите, я не знал. А Вы могли бы мне и сказать.

– Сказал бы, если бы ты не отключил камеры. А потом было поздно. Ну да ладно. На базе найду еще. Дай Бог, чтобы не было неполадок с двигателями.

Затем были почти домашние посиделки с чашкой чая, с рассказами про жизнь, смешными и не очень историями. Все устали, поэтому ужин не затягивался.

Ада зевнула и сообщила, что отправляется спать.

Так как каюта была одна и очень крохотная, мне спать придется в пилотском кресле. Двигатели, остановленные на период ремонта, вновь были запущены, ускорение – примерно одна треть G, поэтому будет довольно комфортно.

Профессор заверил, что вахты здесь не требуется, автоматика справляется с пилотированием самостоятельно. Да и с чем справляться? Корабль на курсе, ускорение – постоянное, в течение сорока двух часов, затем пять дней свободного полета в невесомости, затем торможение, выход на орбиту Земли, – и мы дома.

Если не произойдет ничего непредвиденного, оставшаяся часть пути должна пройти чисто. Одно не давало покоя. Профессор. Этот человек начинал внушать суеверный страх. Обычные люди не раздваиваются, корабли не убивают людей. Что-то здесь пахнет загадкой. И вряд ли разгадка окажется для меня очень приятной. Надо постараться без приключений закончить маршрут и забыть обо всем. С этой мыслью я заснул.

Проснулся я резко, как от толчка. Профессор сидел в соседнем кресле и колдовал с пультом. Как и раньше, вокруг него змеились графики, схемы, висели какие-то таблицы.

– Что-то случилось? – Неприятное предчувствие не оставляло.

– Пока все в порядке, но у нас, возможно, скоро будут гости.

– Мы в космосе, в сотнях тысяч километров от ближайших баз.

Профессор, не отвечая, высветил схему Солнечной системы. Укрупнил участок от пояса астероидов до Земли. Красной трассой светился наш пройденный путь. Маленькая Ида висела у меня возле уха, красная звездочка корабля мерцала на расстоянии вытянутой руки, зеленая гипербола вероятного курса входила в профессора и заканчивалась в конце рубки, возле иллюминатора, в котором светилась Земля. Красиво и оригинально. Профессор ткнул пальцем в туманное пятнышко неподалеку от корабля.

– Что это?

– Не знаю. Какой-то материальный объект. Возможно, корабль с хорошим экранированием, возможно, ракеты, может, просто скопление метеоров. Объект находится за пределами действия радаров.

– Скорость объекта выше нашей, направление полета почти совпадает, они на курсе перехвата. Вряд ли это метеорный поток. И уж точно не друзья. Через пятьдесят минут узнаем точнее.

– Когда мы должны встретится?

– Я надеюсь, никогда. Если это ракеты, мы просто перейдем на другую орбиту или собьем. С кораблем сложнее. У нас почти нет вооружения. Одна противометеоритная турель. У нас, возможно, превосходство в тяге и маневренности, но это не автострада. Одна надежда, что им не нужно уничтожать нас с кораблем. Им нужно оборудование и, возможно, корабль.

– Малыш, прогноз.

В воздухе зажглись огненные строчки.

«Предварительный прогноз – ракетная атака. Дальность – около 85 тысяч. До 150 единиц двухконтурных управляемых ракет «TOW». Боеголовки – импульсный электромагнитный лазер. Эффективная дальность поражения до 10000 километров. Оптимальный вариант защиты – троекратная смена курса с интервалом в восемнадцать минут вне зоны поражения. Более точный прогноз возможен только после установления радарного контакта».

– Не корабль, это значительно проще. Наверное, мы так и поступим.

– Нашим лазером их не сбить. Я знаю эти ракеты. У них тройное дублирование управления, защита от электромагнитного импульса, средства радиоэлектронной борьбы, фильтры помех и ложных мишеней, управление с элементами искусственного интеллекта. Очень дорогие игрушки. Почти никогда не использовались, тем более в таком количестве. Надо убегать, причем немедленно.