Игорь Харкевич - Мое второе Я

– Малыш, модель противника.

«Согласно анализу траекторий и интерполированной модели динамики объекта можно предположить, что первоначальные выводы подтверждаются. Вероятный противник представляет собой конгломерат объектов малой массы, до одной тонны. В количестве до ста пятидесяти единиц. В настоящее время траектория восходящая, в плоскости астероида Амелия, база Дельта – 6. Вывод – прекращение атаки, курс к точке перехвата для возвращения на базу».

– Они решили не выбрасывать в пространство сто пятьдесят миллионов долларов, а вернуть ракеты.

– Возможно, но это еще не факт. – Профессор все еще был хмур.

– Почему, они же отвернули, – Ада.

Я начал понимать опасения профессора.

– А потому, девочка, что мы сейчас идем на трех процентах мощности, но направление – я показал пальцем – «Сверху», над плоскостью эклиптики. Двигатели выключать опасно, нужна хоть какая-то защита от ЭМИ. А с таким ускорением мы рискуем набрать скорость такую, что можем покинуть пределы Солнечной системы. Да и топлива у нас все-таки ограниченное количество.

– Ну что же, Глеб, поздравляю, ты достаточно точно обрисовал ситуацию. Хотя поздравлять не с чем. То, что противник изменил курс, еще ни о чем не говорит. Удар может быть нанесен в любую минуту.

– Малыш, вероятный прогноз атаки.

Ответ не заставил себя ждать.

« Исходя из характера развития событий и модели поведения противника, вероятность атаки – около 30%. При 90% синхронизации залпа корабль будет поврежден на 40%. Выйдут из строя системы управления двигателями, навигации и жизнеобеспечения. На всех контурах есть дублирующие системы. Время переключения дублирующих систем – около трех часов».

– Мы не умрем, но приятного мало, – подвел итог профессор.

– Так что мы будем делать? – Ада уже почти успокоилась.

Я быстро взглянул сначала на нее, потом на профессора.

– Будем спать. Так, Док?

– Да, выключимся и будем спать.

– А если по нам все-таки выстрелят, – Ада никак не могла успокоиться. – Я не смогу уснуть.

– Доченька, все в порядке. Если электроника отключена, электромагнитный импульс не страшен…

– Папа! Я не маленькая, физику и электродинамику мы еще в школе проходили. Ты не сможешь отключить и обесточить ВСЕ системы корабля. Многое работает в фоне.

– Ничего страшного. Выключим все. Навигация нам не нужна, мы в открытом космосе, рискнем. Двигатели тем более. Отключим систему жизнеобеспечения, объем жизненного пространства корабля почти двести кубометров, откроем все двери, кислорода в отсеках хватит. Температура без приборов не повысится. А больше нам ничего не надо. Иди спать. Я когда закончу, нигде не будет света. Возьми фонарик. И сходи умойся.

– Я уже умывалась перед сном. – Она на минуту замолчала. – Папа, все будет хорошо? Мне страшно.

– Все будет хорошо. Иди спать. Мне тоже страшно, так что не переживай. Мы справимся.

– Глеб, ты обещал нас защитить.

Во первых, меня назначили для сопровождения, а не защиты, а во-вторых, никому я ничего не обещал. Говорить я, конечно, ничего такого не стал.

– Не волнуйся, ничего с нами не случится. А если что, я закрою тебя своим телом.

– Ну да, – она фыркнула, – экран нашелся, у тебя, наверное, только член железный.

Вот и поговори с ней. Ада пошла к себе в каюту, мы остались вдвоем.

– Все не так просто? – я глянул на профессора.

– Пятьдесят на пятьдесят. Ада права, все мы не отключим. Можно обесточить важнейшие узлы. Аварийная перезагрузка компьютеров в космосе категорически не рекомендуется. Собьются все важнейшие настройки. Кроме того, мы вышли из плоскости эклиптики, и через несколько часов на такой скорости мы выйдем из зоны действия навигационных и ретрансляционных спутников. Некоторое время мы будем слепые, глухие и заблудившиеся. Но это не страшно. Меня беспокоит, почему прекратилась атака.

– Вам было бы спокойнее на мертвом корабле?

– Нет, но нас пока пугают. Скорее всего, удара не будет. Сейчас. Имея такие средства, нас, вероятно, попытаются перехватить позже. А пока нас заставили изменить курс, выйти в неконтролируемое пространство и обесточить корабль. Но у нас нет другого выхода. Скорее всего, нас видят. Сейчас корабль фонит на полсистемы, во всех диапазонах. И вести нас будут до самого конца, где бы он ни был.

– Визуально? Не радаром! Это какой же должен быть телескоп!

– Это не так сложно. Даже у нас на Матильде было двухсотметровое пленочное зеркало и электрооптическая матрица сверхвысокого разрешения. Мы видели планеты у ближайших звезд. А есть устройства намного солиднее. Так что можешь помахать в иллюминатор дяде ручкой.

Я показал в иллюминатор средний палец.

Профессор опять развернул пульт, сохраняя данные и отключая корабль. Гудение в рубке постепенно смолкало. Просто удивительно, как много звуков, когда на них не обращаешь внимание. Мне делать пока было нечего.

– Профессор, а как Ваш Малыш генерирует изображение? У нас только два электроионных пульта, у Вас и у меня, – я указал на два ребристых конуса на панели между россыпью приборов и экранов. Но эти буквы не были похожи на ЭИ, они были почти непрозрачны.

Я еще раз глянул на призрачный пульт в руках профессора.

– Тоже ЭИ, но лучшего качества.

– А где мониторы?

– Не твое дело.

Я заткнулся, посидел пять минут молча.

– Так, Глеб. Двигатели отключаем последними. Иди в конец коридора, возле шлюза распределительный щиток. Управление силовыми линиями не по волокнам, а по проводам. Их отключить надо будет вручную, в самую последнюю очередь, после двигателей. Когда я крикну, отключай все восемь тумблеров последовательно, сверху вниз, понял?

– Понял.

Ничего сложного. Восемь тумблеров.

Распределительный щит я нашел без труда. Крышка была сдвинута в сторону, наверно управлялась централизованно. В глубине – восемь маленьких тумблеров.

– Я готов.

В тот же миг я почувствовал, как вибрация прекратилась, наступила полная невесомость, свет погас. В кромешной темноте я попытался нащупать рукой тумблеры, но меня закрутило в невесомости, и я окончательно потерял ориентацию. Чертыхаясь и матерясь про себя, я шарил рукой по стене, пытаясь нащупать проклятый щиток. Но рука везде скользила по гладкой стене. Я даже не мог предположить, в каком положении я нахожусь.

– Выключай быстрей, – донесся раздраженный голос.

– Не могу нащупать. Я потерял ориентацию.

– !!!

Я даже не предполагал, что профессор знает такие выражения.

– Держи!

В темноте блеснули проблески мерцающего света, – ко мне, вращаясь, через коридор летел фонарик. Справа. Значит, я висел вниз головой. Фонарик еще не долетел, но я уже сориентировался и успел заметить провал щитка. Подтянувшись, я защелкал тумблерами. Вот теперь в корабле наступила по-настоящему ватная тишина.