Игорь Харкевич - Мое второе Я

В рубке уже светился дополнительный экран у левой стенки, на котором отображался диафрагменный люк внешнего шлюза – передача шла с камер «Паука». Робот пошевелил лапами, и изображение дрогнуло и заколыхалось.

– Неплохо было бы его швырнуть в направлении цели, поберег бы топливо. Но все равно его на обратный путь не хватит, придется двигаться на корабле, чтобы забрать робота.

– Но Вы же говорили, что радиус действия до двухсот километров.

– Да, у камер, но они тащат робота, а это почти сто килограммов. Так что обратно им робота не притащить. Хватило бы топлива на маневр у корабля.

– Может, захватить запас топлива?

– «Паук» не сможет перезарядить баллоны.

– Сможет.

Профессор с сомнением посмотрел на меня.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, я сам проделывал подобное. У нас «Пауки» использовались на базе, постоянно меняли растяжки антенн. А иногда и сами антенны ремонтировали. Поменять с помощью робота фрагмент антенны – высший пилотаж, у нас даже соревнования проводились.

– И ставки делались?

– Бывало, но я не участвовал. Мне больше нравилось управлять роботом.

– А что самое сложное, знаешь?

– Знаю: найти потерянную гайку.

Мы оба улыбнулись.

– Ладно, тогда садись к пульту, возвращай роботов, я буду в грузовом отсеке, навешу еще топлива.

Через десять минут в обзорном экране передо мной распахнулся космос. Камеры по команде центрального компьютера развернулись и понеслись в пространство. Корабль выглядел даже при максимальном увеличении маленьким светлым пятнышком.

– Глеб, – подала голос Ада, а почему здесь не видно корабля?

– Это не те камеры, у них характеристики похуже, чем у оптической системы «Алгола», да еще это чистая оптика, без моделирования.

– Понятно. А сколько им еще лететь?

– С полчаса.

– Точнее, тридцать шесть минут. Я приторможу на подходе к кораблю, сделаем несколько крупных планов.

Медленно потянулись минуты. За эти тридцать минут Ада дважды сбегала за соком, на третий раз наотрез отказалась, заявив, что, если кого мучает жажда, может сходить и сам.

Наконец, двигатели камер отработали маневр торможения, и мы увидели прямо перед собой блестящий корпус грузовика. Несколькими вспышками двигателей фокус камер сместился и замер в центре корабля. Дальше управление камерами взял на себя я, перемещая манипуляторы робота. Пока у корабля было все спокойно. Он медленно, словно нехотя, проворачивался перед камерой, позволяя рассмотреть себя во всех подробностях. Когда подошел поврежденный участок, робот продвинулся вперед и закрепился на корпусе. Я медленно провел «Паука» в глубь рваной дыры. Камеры показали глухую черноту провала.

– Включи прожекторы.

Яркие лучи разорвали тьму и высветили рваные клочья композитной обшивки, загнутые листы алюминия и титана. За дырой проходил коридор в задние отсеки корабля. Сейчас там царил вакуум. Самое скверное, что шлюз, как и на «Алголе», находился в задней части, на геометрической оси корабля, и сейчас был, скорее всего, бесполезен. А между коридором и рубкой не было промежуточного помещения, которое можно было использовать как шлюз.

Я провел робота в коридоре до мембраны командной рубки. Она была не повреждена. Постучал манипулятором в стену. Если мне и постучали в ответ, я этого не услышал. Как-никак полный вакуум. Тем более, что камеры без аудиоканала. Залатать пробоину нереально. А прорезать мембрану не хотелось, вдруг там еще осталась атмосфера.

– Загляни в иллюминатор, может, чего-нибудь увидим.

Я провел робота по обшивке до носового иллюминатора, он приник его «глазами» к выпуклому стеклу. Полный ноль. Затемненное стекло не пропускало ни одного лучика света.

– Какие варианты, Профессор?

– Вариантов не так много. В любом случае, надо проникнуть внутрь. Возвращайся к шлюзу, попытаемся зайти через главный вход.

Я развернул «Паука» и дал команду двигаться в хвостовую часть корабля. На экране появилась гладкая поверхность обшивки. Здесь роботу не за что было уцепиться.

– Профессор, робот ползти здесь не сможет, надо перелететь.

– Хорошо.

Камеры отдалились от корпуса, и в этот момент я заметил какое-то движение в затемненном иллюминаторе. Я развернул камеры робота обратно, но ничего не изменилось.

– Возле переходного шлюза есть технологические разъемы, надо подключить канал передачи данных и получить хотя бы косвенную информацию.

Но продолжить исследования нам не дали. Внезапно освещение на мгновение пропало, экраны потемнели и отключились, индикаторы погасли. Я пощелкал переключателями – ничего не изменилось. Робот не отвечал. Я отвернулся к Профессору и увидел, что он с побелевшим лицом держится за сердце.

– Профессор, что случилось?

– Папа! – Вскрикнула Ада, бросаясь к Профессору. – Папочка, что с тобой?

– Успокойтесь, сейчас пройдет.

– Его надо в медотсек. Глеб, быстрее.

На глазах Ады появились слезы.

– Не надо! Уже поздно. Я последний дурак. Это был ЭМИ. Вся электроника накрылась. Глеб, запусти резервную систему и уводи корабль.

– Профессор, я не умею. Вы лучше справитесь.

Профессор на мгновение прикрыл глаза. Ответила Ада.

– У него больное сердце, там электронный имплант. – Она всхлипнула, – Папа, что нам сделать. Как помочь?

В ее глазах стояли слезы, руки дрожали. Маленький уютный мирок разваливался на глазах.

– Эту штуку вы сами не поменяете. Сердце протянет еще несколько минут. Глеб, помоги мне. Ада, принеси стимулятор, он в каюте, ты знаешь.

Я взял его за корпус тела и поместил в кресло. Он пощелкал тумблерами. Все пульты молчали.

– Глеб, быстро выключи главные силовые рубильники и через пять секунд включи в том же порядке. Должна запуститься резервная система.

Он захрипел, схватившись за сердце. Прилетела Ада, она не успела затормозить в невесомости и сильно ударилась плечом о кресло, но, видимо, даже не почувствовала это. В руках у нее был пистолет-инъектор. Она расстегнула комбинезон, прижала его к сердцу отца и нажала на спуск. Профессор открыл глаза. Дыхание немного выровнялось. Ада взяла его руки в свои.

– Папочка, пожалуйста, не умирай.

Он с трудом улыбнулся.

– Не переживай, все будет хорошо.

Я не стал на это смотреть и быстрее понесся в шлюзовой отсек перезагружать корабль. Одним движением выключив все переключатели сразу, рассудив, что сейчас это не имеет значения. Наступила полная темнота, и остался слышен лишь постепенно затухающий вой аппаратуры. Потом досчитал до пяти и снизу вверх отщелкал их обратно. Загорелось красное аварийное освещение. Начали появляться звуки. Но явно не все.

В рубке Профессор сидел в кресле перед пустыми и мертвыми экранами, Ада разместилась рядом, держа его за плечо и, видимо, боясь отпустить. ЭИ пульты и мониторы молчали.