Андрей Деткин - Паргелий

Некоторое время доктор смотрел через узкое окно в рассохшейся раме на покосившийся редкий забор, на ивовый бурьян, кусты жимолости, на проглядывающую сквозь листья кочковатую поляну, за которой начиналось болото.

– Плохи твои дела, сталкер, – доктор наконец разогнал тишину. – Осколок я вытащил. Спина твоя заживает, как и нога, впрочем, а вот поджелудочная твоя швах. Пей, чего сидишь? – подбородком отшельник указал на чашку с отваром.

Гриф дотянулся, взял чашку обеими руками, поставил на колени.

– Спа…– засипел он, откашлялся, повторил попытку, – спасибо.

– Пей, это тебе поможет.

В соседней комнате послышалось цоканье, которое быстро приближалось. Через несколько секунд к компании людей присоединился псевдопес. Немалые размеры, приплюснутая зубастая пасть, мутный, затянутый бельмом левый слезящийся глаз, сухая топорщащаяся клоками шерсть, тело, словно не раз шитое и кроеное, на длинных когтистых лапах вызывали в сталкере неприязнь и опасения. Столько их сталкер перебил и натерпелся, что привыкнуть к мысли, будто Барс – безобидное создание, было выше его сил. Враждебность ко всякому роду мутантов засела в сталкере так глубоко, что даже сделать исключение не представлялось возможным.

Пес подошел к хозяину, посмотрел на него целым глазом, сел рядом. Доктор погладил лобастую, изрытую шрамами голову.

– Держать тебя, сталкер, дальше не вижу смысла. Все, что мог, я сделал. Тебе только осталось набираться сил и время от времени глотать капли. Пару пузырьков я приготовил. Двенадцать капель при приступах и утром по восемь натощак. День-другой тебя еще потерплю. Вся твоя снаряга дожидается на террасе. Берц я заштопал.

– Я понял, – Гриф потихоньку хлебал горячий отвар и внимательно слушал. Он прекрасно помнил недавний разговор с доктором, когда стало ясно, что он выкарабкивается и выздоровление уже не казалось, чем-то несбыточным. На вопрос сталкера, как он здесь очутился, Болотный доктор рассказал короткую историю. Мол, первым его нашел Барс и будто уже до псевдопса кто-то поглодал. Гриф так не думал. Если бы кто-то раньше нашел, вряд ли обошлось башмаком и голенью. Но и на том спасибо.

Сталкер не находился с ответом в другом: почему Барс не стал его жрать с более мясистых, менее защищенных частей. Возможно, думал Гриф, пес был сытым и тащил его за ногу с намерением припрятать под корягой или пнем, чтобы вернуться позже.

Доктор рассказывал, что принял сталкера за мертвеца. Тот лежал неподвижный, кровь залила низ спины и все брюки на заднице. Жизнь в нем едва теплилась. Док срезал сползшие, грязные, скрутившиеся в веревку бинты, перевязал чистыми, ширнул «фирменным коктейлем» и потом тащил его добрых четыре часа.

– Я не сильно богат, – прервал Гриф затянувшееся молчание, которое становилось тягостным, – у меня в шмотнике есть несколько не самых дешевых артов, можешь забрать себе. – Помолчал и добавил: – Если мало, я потом еще принесу.

– Нет, хватит, – Болотный доктор прищурился, пожевал губы и, глядя в окно, продолжил: – Я навел о тебе справки… Пока ты отлеживался, вернулся к месту, где тебя нашел, прошелся по следу. Обнаружил твой, а точнее, даже не твой тайник. Нашел то, что осталось от Кислого и его брата, добрел до сгоревшего бэтара… В общем, все, что у тебя осталось, это твоя жизнь. И теперь ты вправе ею распоряжаться по своему усмотрению. Со мной ты расчитался.

Болотный доктор повернулся и прямо посмотрел на угрюмого сталкера. Посмотрел так, что Грифу стало не по себе, и он отвел глаза. «Спасибо хоть жизнь оставил». При этом сталкер не чувствовал злобы или затаенной обиды.

– Ты меня выведешь или самому? – спросил Гриф, не поднимая глаз.

– Дорогу ты знаешь.

Доктор встал и вместе с одноглазым псом вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

– Пахло, – позвал Жорик ареста, – подойди.

– Узнал про меня? – Пахло шагнул к двери.

– Подожди, – говорил Жорик уверенно и быстро, – надо бежать. Что от меня требуется?

Повисла минутная пауза, затем Пахло сказал:

– Ночью открой карцер и дай пекаль, в идеале с глушителем, на крайняк нож сойдет. Остальное я возьму на себя.

– Хорошо, – ответил Жорик и скорым шагом отчалил от кутузки.

Оставшийся день он больше подготавливался духовно, чем материально. Весь его нехитрый скарб хранился в шмотнике, осталось только из тумбочки забрать станок с помазком да зубную щетку с пастой. С косым калашом они и так не расставался.

Где взять пистолет с глушителем, Жорик за весь день не придумал. Пытался спросить у Мызы, кто таковым располагает. Мыза сказал, что понятия не имеет, и высказал предположение, что с глушителем, скорее всего, ни у кого нет, да и зачем он. Жорик попробовал выпросить у него в долг потасканную фору, мол, за пользование и за патроны рассчитается. Вернется с рейда и тугриками с «зарплаты» отслюнявит. Мыза погано ощерился и сказал, что ему еще надо вернуться, а он как-то не очень в это верит.

В конечном итоге Жорик решил, что царапанная финка с наборной рукояткой, с которой он пришел в зону, не самый худший вариант.

Он встал, как и определил себе с вечера, в три часа ночи, надел берцы, туго и старательно зашнуровал. С минуту сидел на койке неподвижно, глядя в пол, затем выдохнул, из-под подушки вытащил нож, спрятал в карман. Рывком поднялся, осторожно ступая, ощущая, как трясутся поджилки, направился к двери.

В коридоре никого не было. База словно вымерла. Озираясь, Жорик прокрался к дежурке. Остановился перед запертой дверью, трудно сглотнул. В горле пересохло, а ладонь, обжимающая наборную рукоятку, наоборот, взмокла. Трясущимся пальцем он нажал кнопку вызова на переговорном устройстве.

– Кому, ёп… не спится? – послышался из динамика невежливый голос.

– Мне…– слова застряли в горле, словно они были слеплены из стекла и сухой глины.

– Че ме? Говори, – все сильнее раздражался голос из динамика.

Жорик откашлялся:

– Курить дай, – наконец произнес он.

– Продай, – последовало гневное уточнение.

– Да, продай, – выдохнул Жорик. Он все сильнее потел, его лицо покрылось пятнами, а рукоятка финки, казалось, потяжелела килограммов на двадцать. Он не понимал, о чем речь, и лишь краем сознания вспоминал, что и хотел сказать именно «продай», потому что ходил слушок, мол, ребята из «фуриков» приторговывают табачком, а то и того хлеще. Он ведь именно для этого приготовил мелочь в нагрудном кармане вечером. Именно для того, чтобы купить сигарету, если что-то пойдет не так, и уйти, не привлекая внимания. Но он так нацелился на побег именно сегодня, уверился, просто был заворожен мыслью, что все получится идеально, прямо так, как представлялось. Дежурный откроет дверь, протянет сигарету, а он в ответ ножом его в грудь. Свалит замертво, причем, крови в своей фантазии не видел ни капли, ворвется в дежурку и нажмет заветную кнопку красного цвета. После чего Пахло все возьмет на себя. И не будет никакого завтрашнего похода, ни базы, ни железных коридоров, ни гнусных рож, ни всего этого паскудства, которое окружало его последние полтора месяца. С Пахло они умчатся за кордон – прости-прощай.