Николай Сунцов - Зигзаги времени. Книга 3

Я же с разведчиком отправились обратно. На выезде из поселка машину остановил жандарм с бляхой на шее. Проверив документы и путевой лист, он поинтересовался, почему мы едем обратно, когда в листе указан маршрут в Маневичи. Я поманил его за машину, чтобы другие немцы не видели, и, прикоснувшись к его руке, внушил ему, что мы едем за ранеными, и как только он увидит вновь нашу машину, он должен пропустить ее и всю за ней колонну. Немец попался покладистый и закивал головой, что он все сделает. Я вылез из машины и отправил разведчика за ранеными, передав командиру, что к утру немцев в деревне не будет. Мост и высота заняты.

После того, как машина скрылась в пыли, я, повернув браслет, сделался невидимым. Я подходил к дежурной смене жандармов и усыплял их одного за другим. Оставил только начальника, с которым мы «договорились» о пропуске нашей колонны. Всех спящих я занес в палатку, и стал обладателем трех мотоциклов с пулеметами МГ-34. Собрав оружие спящих немцев в коляску мотоцикла, я срезал у них пуговицы со штанов и забрал ремни и подтяжки. Это теперь не бойцы, со спущенными штанами много не набегаешь. К вечеру показались еще три мотоцикла, это приехала смена. Пока они здоровались с начальником, я тихо им внушал, что они хотят спать: «Идите спать в палатку!». Вскоре этот караул пополнил армию бесштанных спящих жандармов. Значит, остался у меня еще один караул, который сменит их ночью. Надо убирать их раньше.

Я оседлал мотоцикл с оружием, сделался вновь видимым и поехал к своим бойцам на холм. Там разгрузились, и, посадив пограничника за пулемет в коляску, поехали к бывшему сельсовету, над которым теперь развевался немецкий флаг. Возле него стояли еще три мотоцикла и часовой у крыльца. Из распахнутого окна звучали немецкие песни, пьяные выкрики. Я достал из кармана френча какие-то бумаги и направился к часовому с видом, что хочу ему или показать, или спросить. Подойдя, я ребром ладони разбил ему кадык, заглушая любой его выкрик, и, оглянувшись, нет ли проходящих машин, бросил в окно две гранаты. Внутри на миг все стихло, затем крик «Граната!», и грохот двух взрывов. Зайдя внутрь, я увидел только тела фрицев. Затащили с улицы часового, которого, как всегда, уже дорезал пограничник, ну не мог он пройти мимо живого фрица. Кредо у него, что хороший фриц, это мертвый фриц. Как хоть таскал тогда он их в разведке с такой философией? Просто я не знал, что вся семья у него погибла на заставе под бомбежкой в первые дни войны, вот и мстил он за них. За своих родителей, за жену и сынишку он готов зубами рвать горло фашистам. Но даже убивая их, его не отпускала щемящая боль, лишь на миг становилось легче, а потом снова жажда мести толкала его в бой. Смерть его обходила, как бы давая возможность сполна отомстить за родных и близких ему людей, за друзей, сложивших голову там на заставе, за Родину, что вырастила и воспитала его.

– Послушай, Семен! – обратился я к пограничнику. – Давай-ка ты бери мотоцикл и дуй на остров, возьми сколько можешь взять снайперских винтовок, десяток бойцов, кто хорошо стреляет, и возвращайся сюда. Мы же пока начнем минировать дороги. Ну, давай, побыстрее возвращайся! Скоро здесь будет жарко!

– Жарко, это хорошо! Это я люблю! – злобно оскалив зубы, прошипел Семен и резко передернул затвор немецкого автомата, после чего завел мотоцикл и, лихо развернувшись, он попылил в сторону далекого леса.

Я же направился на холм, где заставил уставших за день бойцов копать окопы в полный профиль, зная, что это спасет не одну жизнь. Тихо матерясь, чтобы я не слышал, они долбили окаменевшую под июльским солнцем землю, вгрызаясь в нее. В полночь пришла колонна с ранеными и с моим подкреплением. Комдив, как и обещал, дал полную роту возглавлял которую старшина, почти все командиры погибли. Разделив роту повзводно, я первый взвод поставил на въезде в деревню, заставив копать траншеи и укреплять позиции. Второй взвод отправил на холм, чувствуя, что это будет основной пункт обороны. Третий взвод стал окапываться за мостом.

Вместе с ротой прибыли четыре полковых пушки с запасом снарядов и двое телефонистов, которые уже тянули с холма провода к первому взводу и на мост. Это было уже веселее. Пушки закатили внутрь церкви, и я заставил расчеты пробивать сквозь стены бойницы. Для двух пушек в сторону поселка и дороги из леса, а для двух других в сторону моста. Из подвала церкви выкинули под обрыв трупы немцев и ненужный хлам. Одним словом, очищенный подвал стал неплохим будущим медсанбатом, да и полуподвальные окна с решетками были неплохими огневыми точками для пулеметов. Заставил пулеметчиков расчистить перед окнами сектора обстрела, срезать часть грунта и устроить изнутри перед окном приступок, чтобы удобнее было стрелять. В общем, все хорошо работали, понимая, что бои будут тяжелые.

Часа через два, когда на востоке небо стало светлеть, вернулись машины, отвозившие раненых за мост, в лес. Капитан, что их сопровождал, остановив колонну, спросил: «Как дела?». Я махнул рукой, что все нормально, и посоветовал ему как можно быстрее сделать еще одну ходку.

– Прикрепите на моторы машин немецкие флаги, как бы накройте ими, впереди пустите немецкий мотоцикл с переодетыми немцами бойцами, и не спеша езжайте сюда. Один раз проскочит у вас. Километров за двадцать до вашего поворота с вырубки заминируйте дорогу на протяжении 100 м и посадите десяток снайперов отстреливать саперов, которые будут пытаться снять мины. День продержитесь, и то хорошо. За ночь сделайте такую же засаду, чуть ближе, и вновь отстреливайте саперов.

– А что, неплохо придумал, лейтенант! – хлопнув меня по плечу, рассмеялся капитан, и колонна тронулась.

Я же, найдя переданного мне сапера, отправил его и пять бойцов на двух мотоциклах минировать дорогу за мостом, там же они не должны давать немцам разминировать дорогу. Отдал им свою снайперку, да и у них было свое оружие, плюс два пулемета на мотоцикле.

Вскоре меня нашел старшина и принес котелок с кашей и тушенкой. Поев, почувствовал, что устал и хочется спать, но еще не вся сделана работа. Спросил старшину, есть ли еще бойцы, кто разбирается в минах, так как надо заминировать железную дорогу с двух сторон.

– Ну, а как же! Есть ребята толковые, человека три найду!

– Надо на двух мотоциклах отправить две группы, чтобы на расстоянии двадцати километров взорвали эшелоны, это остановит проезд по железнодорожному пути почти на сутки. Пусть установят по несколько мин, чтобы, как только пустят вновь эшелоны, снова взрыв.

– Понял, товарищ лейтенант! Сделаем! – и он ушел.

Я же, прислонившись к кирпичной стене разрушенной церкви, крепко заснул. Спал я недолго, так как солнце еще не взошло, но было уже светло. Меня разбудил Семен, пограничник, с ним были мои ребята с острова. Гимнастерки мокрые от пота, как-никак сделали марш-бросок по лесу, километров двадцать пять, не меньше. Привезли с собой кроме винтовок с оптикой, патроны, гранаты и три ручных пулемета.