Александр Петров - Забавы жестоких богов

Девушка, казалось, не замечала этого и продолжала говорить. Ее светлые волосы, подхваченные потоком воздуха, касались его щеки, дурманящий запах тела и волос овевал Капитана, мелодичный голос зачаровывал. Машина парила над освещенной закатным солнцем землей, и Эндфилду казалось, что это длится вечность. Но все же Джек узнал, что флора и фауна были завезены с Земли, после того как местная полностью вымерла во времена Вторжения, когда «берсерки» обстреляли планету, вызвав антипарниковый эффект, так называемую «ядерную зиму». В одной из древних воронок, оставшихся от той поры, находится громадное озеро, Голубая Жемчужина, которое Ника хотела обязательно показать Эндфилду.

Узнал, что местные жители разделили сутки пополам на солнечный и лунный день. Планета заселена в основном третьим и вторым имущественным классом, но вскоре с орбиты планируется переселить пять миллионов чиновников, для чего строят город на берегу океана. Остальное: реки, озера, поляны, овраги, невысокие горы — слилось в невразумительную кашу зелени, земли и воды.

На поверхность легла тень, Яр уходил за горизонт на долгую ночь, напоследок освещая высокие редкие облака и черный глянец плавных обводов брони гравилета. Ника замолчала. Некоторое время они летели молча, любуясь величественным закатом.

— Джек, дай полетать, — произнесла девушка, просительно заглядывая ему в глаза. — Никогда не водила настоящий «драконий» штурмовик.

— Попробуй, надеюсь, не рухнем сразу, — пошутил Капитан.

Девушка окинула его взглядом, в котором сквозила озорная невысказанная мысль. Она уверенно взяла ручку управления, и машина начала разгоняться. Эндфилд с беспокойством подумал о том, что будет, если глайдер преодолеет звуковой барьер так близко от поверхности, но цифры указателя путевой скорости остановились на вполне допустимых значениях.

Вдали, в свете двух лун, блеснул океан, а на его берегу заполыхало гигантское зарево стройки. Ника сбросила скорость почти до нуля и повела машину со снижением. Когда гравилет подлетел ближе, стали различимы скелеты унылых стоэтажных башен серого керамического композита, узкие ущелья улиц, освещенные резкими вспышками молекулярной сварки и мертвым сиянием строительных прожекторов.

В нагромождении углов, причудливой игре теней этого резкого, изломанного, изначально неуютного мира кипела своя жизнь: взлетали подъемники, к стенам и балкам лепились большие и малые роботы, на перекрытиях сновали кары и микроскопические фигурки людей.

— Они строят даже ночью. — От приветливой и улыбчивой девушки ничего не осталось. — Посмотрим на вашу храбрость, — добавила она тихо.

Джеку было непонятно, к кому обращается Ника, до тех пор, пока штурмовик не перешел в крутое пике, падая с включенной сиреной с полутора километров прямо в гущу строений и техники. На прицельных экранах было видно, как разбегаются люди. Девушка, с торжествующей улыбкой сжимая рукоять штурвала, глядела на панику внизу.

Эндфилд отключил ее от управления, запустил компенсаторы и резко бросил машину вверх.

— Джек, отдай. — Ника потянулась к пульту.

Между ними завязалась наполненная смехом, восклицаниями и тяжелым дыханием шутливая возня. Их открытые руки сплетались, девушка повисала на нем, наваливалась, пытаясь пробиться к переключателям. Джек впервые чувствовал ее так близко, когда она плотно прижималась к нему, напрягая тело, касаясь его кожи своей нежной и свежей кожей.

Наконец Ника села в свое кресло, поправила платье, пряча обнаженную грудь, глядя на него расширенными зрачками, растрепанная и взволнованная. Эта игра непривычно возбудила Джека, показав, какой сильной и страстной может быть эта девушка в сексе. Взгляд помимо воли выдал желание.

Ника опустила глаза, потом вновь посмотрела с улыбкой из-под полуопущенных ресниц.

— Гадкий мальчишка, — смущенно проговорила она. — Медведь.

Эндфилд молча повернул машину на обратный курс. Включил экраны полного обзора, что сразу лишило тесную кабину уединенной интимности. Девушка успокоилось.

— Ты сердишься? — спросила она.

— Ты могла нас убить. У меня могут отнять права за нарушение правил полетов…

— Я налетала пятьдесят часов на «Ястребе» и даже сдала зачет вместе с пилотами Планетной Охраны, — в ее голосе была гордость.

— А какую оценку тебе поставили? Три балла?

— Нет, — сказала девушка тоном, каким говорят: «ну что, попался». Десять из двенадцати возможных.

— Вообще-то «Ястреб» сильно отличается от «Мотылька», хотя разрабатывался на его базе. В худшую сторону, разумеется. — Джек с сомнением посмотрел на Нику. — А кто это тебе организовал?

— Юра.

— Тогда все ясно, — взгляд Капитана показал его мнение о компетентности комиссии. — Курсант Громова, штурмовик — это не кастрюля, на нем летать нужно. Вы получили 99 пробоин и поджарились лучше гриль-курицы.

Девушка надулась.

Они долго летели молча. «Опять Лазарев», — вертелось в голове у Джека. Вольно или невольно Ника напомнила один из самых неприятных эпизодов службы.

Эндфилд посмотрел на нее и увидел, что девушка расстроена.

— Примерно так говорил наш инструктор в училище. Не обижайся.

Она протянула ему руку, и Джек церемонно поцеловал ее.

— Противный, — сказала с улыбкой Ника. — А может, покажешь, как надо?

— Где полигон?

Девушка ввела координаты из блоков памяти своего идентификационного браслета, и штурмовик помчался сквозь сумерки.

— А почему ты так не любишь строителей?

— Разве? К ним я отношусь вполне нормально. Просто не нравится, что будет город.

— Ну и что?

— Ведь это лишь начало. Потом их будет все больше и больше… Городов, где будут жить озлобленные теснотой люди. Они истопчут нашу планету, загадят, а если нет, все равно насытят ее ауру мелкими страстишками, проблемами, комплексами. Они заставят нас жить так же, — сквозь нежный и мелодичный голос явно проступило шипение мегеры.

Высокомерная патрицианка сидела рядом, глядя на боковые экраны. Эндфилд долго смотрел на нее.

«Ведь она права, — подумал Капитан. — Охотничьи угодья и парки пойдут под нож землепланировочных машин, дома снесут или загородят убогими башнями так, что не видно будет солнца. Но даже если до этого не дойдет, возникнет масса ограничений, да и просто нездоровой зависти к чужому богатству. А как неприятно находиться там, где люди живут скученно и плохо. Интересно, девица сама до этого додумалась или ее матушка напела про нехороших соседей».

— Джек…

— Да, — машинально отозвался он.

— У тебя челюсть отвисла. Очнись, мой герой, скоро полигон, произнесла Ника, подразумевая совсем другое.

Зеленые глаза глядели ласково и насмешливо. На щеках играли ямочки, розовые губы призывно полураскрылись, обнажая белизну зубов.