Александр Петров - Забавы жестоких богов

— А почему «бы»?

— Видишь ли, она не хочет, — сокрушенно сказал полковник. — Служба во все времена привлекала на свою сторону все, что молодо и сильно. Поэтому столько и просуществовала. Видимо, приходят последние времена. Управители бесятся. Ты не шлифовал ум сотнями лет тренировок, не совершал тех страшных вещей, которые они проделывают для силы и власти над предметами и людьми.

— Ну и что?

— Выскочка, человек со стороны. Возникает вопрос, нужна ли эта тысяча, которая присвоила право распоряжаться всеми нами. Только СБ заставляет людей не разбегаться из тесных и душных городов и не резать друг другу глотки. А Управители жиреют на энергии, которую мы им добываем. Мы смогли бы обойтись без них.

— Только я выбрался из одной передряги, попал в другую. Неужели моя судьба сеять недовольство?

— А ты в самом деле думаешь, что выбрался? Милый мой, твои неприятности впереди. Ника не из тех, кто прощает.

— А что, она…

— Ну, ты даешь, — захохотал Лазарев. — Трахал бабу во все дырки и не знал, кто она такая. Прокол. Действительно, любовь слепа.

— Это не твое собачье дело, — Эндфилд резко повернулся к полковнику, намереваясь заехать ему по зубам.

— Успокойся. Успокойся… Ты что, шуток не понимаешь? Давай еще выпьем, — зачастил Юрий.

— Сам-то ты давно такой умный? — спросил Джек, опустошив стакан.

— Если бы она не сказала сама, так бы и считал ее честной давалкой. Видишь ли, я несколько старше, чем кажусь. А Ника уже была взрослой, когда я родился. И сколько я ее знаю, она занималась тем, что раскалывала мужиков. Но то, что эта баба еще и… Не было никаких признаков. Я наблюдал за ней побольше, чем ты. Тебя она тоже обманула. И все твои способности не помогли. Видимо, человек, даже в таком усовершенствованном виде, простая и легко управляемая машинка. Ты не представляешь себе, каких…

— Избавь меня от подробностей. Зачем ты все это мне рассказываешь? Капитан взглянул на него. — У тебя есть определенный интерес?

— Видишь ли, дело молодое — сегодня в ссоре, завтра опять целуетесь. Куда мне, старику, за тобой угнаться.

— Надо признать, способ верный и безошибочный. А что, она тебе что-то пообещала? Видимо, то, что предназначалось мне, в уплату за грязные делишки? Джек засмеялся и погрозил Юрию пальцем.

— Ну ладно… СБ желает, чтобы ты уматывал с этой планеты ко всем чертям.

— И куда же?

— На Победу.

— Хм… Странный выбор. А ты останешься здесь с мисс Громовой или как ее там… А, вспомнил — Рогнедой.

— Считай как хочешь. Если не поедешь, у тебя будут большие неприятности. Официально или неофициально. Всплывет казино на Гелиосе, неопознанные трупы на Победе, перестрелка, подбитые глайдеры, махинации на бирже. Но это все семечки. Книга… Кстати, Ника ограничилась перечислением разделов. Сама информация секретна даже для меня. Обидно.

— Тебя выкинуть или сам уйдешь? — Капитан смотрел на полковника, и в глазах разливалось спокойствие. Эндфилд намечал точки смертельных ударов. — Ты уже изрядно набрался и пудришь мне мозги букинистикой, которая, по твоим словам, оказывается важнее стрельбы, убийств, прочих преступлений, недоказуемых, а потому и несуществующих.

— Остынь. Никто не собирается ее у тебя отнимать, никто не собирается конфисковывать заработанные тобой миллионы, хоть нажиты они, честно говоря, по-пиратски. Просто езжай и живи в свое удовольствие, господин граф. И еще… Лазарев нагнулся к самому уху и зашептал: — Твой выход в информационное пространство будет под контролем. Так что сдувай в блоки памяти своего компа все, что у тебя там есть.

— Какой ты добрый.

— Давай поменяемся один к одному. Дискету на дискету.

— И что же тебя заинтересовало, друг любезный? — спросил Капитан с иронией. — Коды доступа, технические файлы, программы контроля?

— Зеленый, ты еще совсем зеленый… — пьяно захохотал Юрий. — Конечно, история, без всяких фальшивок. Все остальное — это так, приложение.

— И только… — криво усмехнулся Джек. — Отдел контроля за шестерок держат. Давай дискету. И пойдем уже, солнышко садится, а ты пьяненький. Сам споткнешься где-нибудь по дороге или поможет кто. Иди, родной, иди.

Капитан вывел Юрия во двор и почти затолкнул в машину.

— Эй, постой. Мы так не договаривались. А запись?

— Какая запись, родной? Твой пасквиль на Рогнеду? Засунь его себе в ж…

Джек подержал прямоугольник дискеты в руках и швырнул его в открытый люк глайдера. — Зря, — сказал Юрий. — Там есть одна байка. Тебе она понравится. Рогнеда сделала одного типа. Потом у нее хватило наглости прийти к нему на свидание перед расстрелом, где он плакал и говорил, что ни о чем не жалеет и все прощает. Она и на казнь явилась. Спокойная такая. Стояла в ложе для почетных 10 гостей. Представляешь — черное короткое платье в обтяжку, глубокое декольте, вуаль. Бросила ему букет белых хризантем. Прямо Шекспир какой-то… Ну, я засиделся у тебя. Может, когда еще встретимся. — Лазарев тронул ручку управления, и машина резко пошла вверх.

— Я тебе тогда яйца отстрелю, — крикнул вслед Капитан.

— Ну что ты, не стоит благодарности, — рявкнули динамики уходящего глайдера.

«Один — один, — подумал Джек. — А может, действительно дать полковнику эту запись. Пускай его свои же грохнут».

Он вернулся в дом, определил параметры входа в личный банк данных Лазарева, скопировал туда часть своих записей и поднялся в гостиную.

Внезапно среди бутылок на столе он увидел плоский бумажный пакет, на котором было написано его имя. Когда он уходил, его там не было, Эндфилд это прекрасно помнил. Джек не сразу понял, что это такое. В эпоху мыслерекордеров и речеписов обмен сообщениями при помощи написанных от руки знаков давно не использовался.

Эндфилд просканировал его содержимое на предмет ядов, вирусов и взрывных устройств, осторожно взял в руки, вскрыл, вынул и развернул бумажный лист. Письмо было написано четким и округлым почерком. Еще не начав читать. Капитан понял, от кого это.

«Милый!

Я безумно скучаю по тебе, даже по такому, каким ты стал. Так тяжело было с тобой расстаться, но ты сам этого хотел. Просыпаясь по утрам, я всякий раз надеюсь, что все это мне лишь приснилось, что откроется дверь и войдешь ты, обнимешь меня своими сильными руками и скажешь: „Доброе утро, любимая“.

У меня все нормально, я даже получила повышение по службе, хотя, сам понимаешь, утешение слабое.

Джек, я никогда не советовала и не желала тебе плохого, поэтому послушай меня, прошу. Если не хочешь умереть безвременной и страшной смертью, никогда не вспоминай, что было записано у тебя на кассете мыслерекордера. Никогда не пытайся восстановить свои уравнения.

Не знаю, легче ли тебе будет от этого, но можешь считать, что ты победил. Кое-что из твоих разработок приглянулось. Наверное, догадываешься, кому. Это означает, что рано или поздно рационализм вновь пропитает всю систему сверху донизу. Рыба начинает гнить с головы…