Вадим Филоненко - Гонка на выживание

Игрок, прищурившись, смотрит на меня и уточняет:

– А ты ничего не путаешь? Может, все наоборот? Лонгу один, а Дику три?

– Дик мне сказал так.

– Дик, значит, сказал, – почему-то улыбается Игрок.

«И ты до сих пор веришь всему, что тебе говорят?» – вспоминаю слова Стина. И еще: «Не стесняйся использовать шантаж. В девяти случаях из десяти это самое действенное средство».

Решительно встаю и снова направляю на Игрока бластер.

– Значит, так, Ирвин, или как там тебя. Могу предложить два варианта на выбор. Первый. Ты говоришь мне, кто такой Паук, а я делаю вид, что не расколол тебя. Дескать, я уверен, что ты самый настоящий Ирвин. И второй вариант. Я сдаю тебя в полицию, и они быстро доказывают, что ты не Ирвин. Они начинают выяснять, кто же ты такой. Конечно, вряд ли им удастся, но это уже и не важно. Главное, для конторы ты автоматически становишься сгоревшим оперативником, а таких, насколько я знаю, ваши ликвидируют. А может, тебя и оставят в живых, но карьера твоя по-любому будет закончена.

Брови лже-Ирвина картинно ползут вверх.

– А малыш, оказывается, хочет играть по-взрослому! – издевается он.

Я вдруг отчетливо осознаю, что его отношение ко мне резко переменилось. Если раньше я твердо знал, что ему ни в коем случае нельзя убивать меня – даже защищаясь, то теперь этот запрет исчез. Конечно, он все еще заинтересован во мне, как в источнике информации о картах, но это уже стало для него вторично, а на первое место вышло что-то совсем другое. И в этом самом «другом» я стал для него опасен, причем отнюдь не бластером, а самим фактом своего существования.

Я напрягаюсь. А он продолжает ёрничать:

– Что ж, поиграем по-взрослому. Я тоже предложу тебе два варианта. Первый. Ты сейчас же говоришь мне, где карты… Вот только не делай такое лицо, я абсолютно уверен, что ты уже знаешь, где они… Ты говоришь и живешь. А второй вариант, ты не говоришь, где карты. И тогда я считаю до трех, а потом… – Игрок насмешливо смотрит на бластер в моей руке. – …А потом я сворачиваю тебе шею.

– Ты не сделаешь этого, – говорю и чувствую, как противно начинает сосать под ложечкой, а спина становится мокрой от пота. – Ты не убьешь меня, потому что моя смерть будет означать провал всей операции, а за такое тебя по головке не погладят. Паук будет в ярости и сам, своими руками расправится с тобой.

– Ты был бы прав, Брайан, если бы не одно «но». Один очень сильный козырь… Кстати, этот козырь ты только что отдал мне сам. Фактически подарил. Преподнес на блюдечке с золотой каемочкой! – лже-Ирвин смеется. – Так что теперь все изменилось. Отныне условия диктую я. Я, а не Паук, и уж тем более не ты, понял? Говори, отдашь карты?

– Нет. – Стараюсь говорить уверенно и спокойно, но моя рука с бластером едва заметно дрожит.

Игрок замечает это, усмехается и расслабленно откидывается на спинку кресла.

– Тогда я начинаю считать. Раз…

Всё, разговоры закончились, надо стрелять. Мой палец давит на спусковой крючок, но за долю секунды до выстрела на меня обрушивается темнота – полная, абсолютная. В комнате не просто разом задвинули шторы и выключили свет, а, вероятно, сработали еще какие-нибудь затемнители, вроде черного дыма. Да точно, мои ноздри щекочет какой-то раздражающий тревожный запах. А вместе с запахом и темнотой приходит страх – дикий, неуемный, первобытный.

«Я попал в Ирвина или нет?!» – мелькает паническая мысль.

Нет, не попал…

– Два… – говорит голос из темноты. – Уже два, Брайан.

Стреляю на голос, а потом начинаю вертеться и стрелять во все стороны, чувствуя себя слепым, как крот, и беззащитным, будто овца под ножом мясника. Игрок смеется. Еще бы ему не смеяться! В отличие от меня он настоящий, стопроцентный маоли. И он видит в темноте. А я нет. К тому же от наводнившего комнату дыма у меня начинает кружиться голова. Меня качает из стороны в сторону, я натыкаюсь на мебель, спотыкаюсь и едва не падаю, но охвативший меня панический страх заставляет держаться на ногах. Мне бы надо забиться в угол или прижаться спиной к стене, но все углы и стены словно исчезли, растворились в кромешной темноте.

– Где карты, Брайан? – Голос, кажется, звучит сразу со всех сторон. Он окружает меня, обволакивает прямо-таки сумасшедшим, животным ужасом. – Карты, Брайан. Где они? Это твой последний шанс. Последний, учти.

Мне кажется, я чувствую на затылке чужое дыхание и резко оборачиваюсь, но голос раздается прямо за моей спиной:

– Два с половиной… Брайан, где карты?.. Тр-р-ри-и-и…

– Я скажу! Скажу!!! – кричу. – Зажги свет!!!

– Нет, говори так.

Голос, темнота и странный запах давят на меня, полностью уничтожают мою волю, делают меня слабым и покорным.

– Координаты, Брайан!

Называю координаты. Говорю код доступа к хранилищу.

– Теперь отбрось в сторону бластер, коммуникатор и генератор помех, – командует Игрок.

Выполняю. Раздвигаются шторы, впуская дневной свет. Со свистом срабатывает вытяжка, очищая комнату от черного дыма и запаха страха. Я трясу головой, приходя в себя, и вижу направленный на меня ствол моего же бластера.

– Садись в то кресло, Брайан, – командует Игрок. – Я включу парализующее поле.

– Зачем? – вяло удивляюсь я. Мне кажется, что из меня вытянули все силы. До капли. – Я же сказал, где карты. Так отпусти Ирэн и меня.

– Э нет, не так быстро, – возражает лже-Ирвин. – Вначале мы должны проверить, что координаты истинные. На это уйдет пара-тройка часов. А ты будешь ждать здесь. Садись… Кстати, если ты соврал, то я убью тебя, как и обещал.

Падаю в массивное, намертво привинченное к полу кресло. Лже-Ирвин щелкает дистанционным пультом, и стенная панель напротив меня сдвигается, обнажая конический раструб парализатора. Я едва не присвистываю: ни фига ж себе! Ну и оснащение тут у него!

Игрок снова оперирует с пультом, устанавливая режим поля, и я чувствую, как по телу начинают бегать мурашки. Все сильнее и сильнее. А потом они переходят в неприятное покалывающее онемение – так бывает, когда отсидишь ногу, только я сейчас «отсидел» все туловище. Вскоре парализующее поле набирает силу, и я полностью перестаю ощущать свое тело, за исключением головы. Ладно. И на том спасибо.

Игрок выходит из комнаты и, судя по звукам, спускается вниз, а ко мне бочком придвигается Сятя. И откуда он только вылез, троглодит? В пылу борьбы с Ирвином я совсем забыл о нем. Наверное, где-то прятался, трусишка, испугавшись связываться с маоли. Что ж, характер у Сяти совсем не бойцовский, зато преданности хоть отбавляй.

– Сможешь отключить парализующее поле? – прошу.

– А гаг?

– Здесь где-то должен быть дистанционный пульт. Такая длинная коробочка с кнопками.

Сятя облетает комнату и возвращается ко мне: