Алёна Тихонова - Серебряные небеса

– Перечислите три наиболее известных обряда стаур-махту.

– Их самоназвание стаурама-а-кадиш-махту-о, сокращение было введено для нашего удобства. Ещё такие длинные названия не могут выговорить н'дага, – педантично поправил учителя мальчик, сделавшись как никогда серьёзным и собранным. – Первый обряд – распитие крови. Они не дадут войти в их чертоги из чёрных и алых кристаллов тому, с кем не обменялись хотя бы одним глотком крови. После этого выгнать гостя они не считают себя вправе, даже если он угрожает их жизни. Смерть при таком раскладе событий для них более приемлема. Второй обряд – совместное омовение в Купальне Прошлого и Будущего, представляющей собой каверну, заполненную зелёной стоячей водой, судя по всему – из подземных источников, дожди в их мире проходят далеко не каждый год, да и каверна укрыта от них скальным навесом, – рассказывая, мальчик отчётливо представлял себе те буро-серо-чёрные каменисто-глинистые края, где главным элементом ландшафта выступали янтарного оттенка высокие тощие кактусы. – После такого обряда все участники его по законам стаур-махту официально становятся родственниками. Следует быть осмотрительным с выбором, поскольку после священного омовения нельзя никого из тех, кто с тобой был, ни объявить врагом, что бы тот ни натворил, ни взять в супруги, поскольку междуродственные браки данный народ не одобряет. Третий обряд – ловля ребёнка. Их вид размножается, пуская в пору ежегодного созревания клетки тела по ветру. За период полного оборота их планеты вокруг звезды системы частицы подрастают до отдельных индивидов с зачаточным разумом и заготовками конечностей. Нужно точно уловить момент – упущенный малыш вскоре запустит процесс саморазложения, избавляясь от себя, как организмы наших не забеременевших вовремя женщин – от приготовленной для принятия эмбриона питательной среды, то есть – активной яйцеклетки.

Наставнику сделалось от данного сравнения слегка не по себе, несколько быстро промелькнувших на его одутловатой физиономии гримас выразили все градации его неприязненного отношения к тому, что ребёнку уже об этом известно. Однако, сам мальчик, кареглазый светлокожий шатен, обещавший с возрастом стать записным сердцеедом, даже и бровью не повёл.

– Вы прошли проверку, и я подам прошение вашему отцу об усложнении учебной программы.

– Премного благодарен.

Подавляя зевок, мальчик вновь перевёл взгляд на цветное оконное стекло – точнее, на плясавшие по нему тёмные тени раскачивавшихся на ветру ветвей обступивших особняк плотным полукольцом деревьев с золотистой листвой, пахнувшей, как ему достоверно было ведомо, мёдом и корицей, а ещё чем-то летучим, освежающим, отчасти напоминающим по эффекту мяту, но отнюдь не ею. Деревьев южных, плохо адаптирующихся к местному климату, жарчайшему для местных, но для капризных теплолюбимцев баловней экзотической природы тропического пояса – мягко говоря, прохладному. Мальчику в классной комнате всё ещё оставалось невыносимо тоскливо.

Туда бы ему! Туда, к реальной жизни! Он бы согласился никогда больше не увидеть отца, гувернёров, слуг, да и весь этот постылый, недружественный дом, за хотя бы несколько дней полной свободы! За одну возможность своими глазами посмотреть, как стаур-махту, длиннопалые, узколицые, похожие на газ и жидкость одновременно, вводящие в недоумение одним ускользающим, неопределённым, то ли голубым, то ли зелёным, то ли серым цветом кожи, и такими же обманчивыми, перетекающими, нестабильными очертаниями – как эти вот потрясающие существа простирают конечности вверх, выхватывая из рваного матово-полупрозрачного потока ветра крутящиеся, извивающиеся, попискивающие сгустки! От них стыла кровь в жилах – порой неуловимо знакомые, почти родные, напоминающие о чём-то давно привычном, вошедшем в повседневный обиход, стаур-махту с точки зрения людей были чужды, неестественны, даже отчасти омерзительны. При том, что считались тишайшей и благовоспитаннейшей расой.

Но, может быть, ещё не всё потеряно? Через тридцать восемь дней в город прибудет с визитом их делегация. Можно напроситься с ними, а то и проникнуть на борт нелегально. Если они обнаружат постороннего уже в космосе – ему ничего не сделают, стаур-махту миролюбивы и покладисты.

***

Совсем молоденький курсант, пламенея на всю казарму, напоминавшую наскоро склеенную коробку из тёмного, исцарапанного картона, огненно-рыжей, будто грива льва на изображениях с преувеличенной цветностью, шевелюрой, сидел, согнув правую ногу и упираясь её разутой пяткой в краешек стула. Штаны, судя по их оттенку и покрою, явно остались от униформы, однако, китель был снят и небрежно отброшен на безупречно застеленную, согласно уставу, койку, а сам герой красовался в одной рубашке. На столе перед ним были рассыпаны плоские зелёные треугольники, выглядевшие так, будто электрический ток принял осязаемую, материальную, устойчивую, но, при этом, совершенно безвредную, если до неё дотронуться незащищённым пальцем, оболочку. В полуметре от лица рыжего парня и на высоте его же ладони от гладкого покрытия стола развернулся мягко подсвеченный экранчик толщиной менее конского волоса – во всяком случае, при взгляде сбоку он полностью исчезал из виду. По другую сторону стола, перед такой же хаотично наваленной грудой треугольников, отличавшихся лишь цветом – одуванно-жёлтым, – на таком же стуле вальяжно, насколько подобное вообще было возможно при использовании мебели с жёсткими сиденьем и спинкой, да ещё и без подлокотников, восседал ещё один курсант, смуглый, черноволосый, кудрявый, курносый.

Рыжий втопил в одну из ячеек расчертившей весь экран сети очередной тругольник, приложив тот к игровому полю и надавив указательным пальцем, и весело рассмеялся:

– Ты продул, дырявая турбина!

И в самом деле – экранчик был словно опутан сложным плетением из зелёных линий, представлявших собой успешно собранные в цепочки треугольники. Оно выходило только из левого нижнего угла, тогда как жёлтые оккупировали три остальных, но все три жёлтых линии как будто бы испуганно прижимались к самым краям экрана, уступая территорию оппонентам, смахивавшим на рисунок многоголового мифического змея.

– Это нечестно. Ты постоянно выигрываешь, Ал Счастливчик, – буркнул мулат, надувая и без того пухлые губы.

– Просто у меня лёгкая рука! – рыжий продолжал демонстрировать широкую белозубую улыбку. – А ещё у меня есть логика. Ты даже не берёшь на себя труд просчитать ходы наперёд!

– Как ты это делаешь?

– Задействую мозги, друг, и всего-то! Смотри, давай, я тебя научу…

Он принялся вынимать игральные фишки из электронной пластины, а оппонент наблюдал за ним с неослабевающим вниманием.