Юрий Панов - Медальон двух монашек

Сколько времени прошло – ни он, ни она не ведали и не считали. Они уже сидели рядом на камне и смотрели на воду Хопра, совершенно не думая ни о чем. Им было хорошо. И это «хорошо» не требовало ненужных слов. Однако, это «хорошо» все чаще и чаще требовало встречаться взглядами. И они, послушно повинуясь этому требованию, стали заглядываться без всякого стеснения друг другу в глаза. Руки их невольно нашли друг друга и больше не расставались.

В какой-то момент Марфа, застыдившись откровенно призывного взгляда Потифора, начала раскачиваться из стороны в сторону. Однако уходить вообще из поля зрения парня она не собиралась.

Между тем Потифор сам забыл, зачем пришел сюда. ─ Да и важно ли это было сейчас?

Он смотрел в эти лукавые карие глаза и всё больше понимал, что увяз в них по горло и вот-вот совсем потонет. И всё же добровольно шёл всё дальше и дальше.

Удивительнее всего было другое: они оба понимали, насколько сильно отличаются друг от друга: Марфа – истеричная, стремительная и воздушная, как ветер, а Потифор медлителен и основателен во всем, как земля. Даже манера разговаривать у них была разной: Марфа говорила быстро, почти без остановок, крикливо выбрасывая изо рта слова. Потифор же растягивал слова, медленно и основательно излагая суть того, что хотел сказать.

По сути Потифор почти не понимал всего того, что говорила ему Марфа, оценивая по интонации её фразы и выбирая из них самое главное на свой взгляд. Марфа тоже уставала, но от его медлительности. К их общему удивлению сейчас, обходясь без слов, понять друг друга им помогали глаза, улыбка, жесты и губы. Они были влюблены!

Потифор первым заметил, что солнышко начинает садиться, и вспомнил всё, зачем, собственно и пришел сюда.

─ Маруся, значить… ─ начал он, нервно теребя конец крапчатой косоворотки, шепча про себя. ─ А вдруг откажеть? Чо тоды?

Однако, глядя на её лукавую улыбку, успокоился. ─ Не-е, не откажеть!

Но, всё же, набрав для храбрости воздуха в легкие, одним махом выдохнул из себя. – Ты пойдешь за меня?

Марфа напряженно ждала вопроса, видя нервное поведение пальцев Потифора. И все же, услышав его предложение, вместо того, чтобы просто кивнуть головой, соглашаясь, тут же вспомнила эпизод из жизни её барыни, когда той признавались в любви.

Она жеманно опустила голову и начала новую игру. Из ресниц девушки выкатилось по слезинке, потом другой, третьей. Руки, оставленные без контроля хозяйкой, вдруг уцепились за ворот рубашки Потифора и начали усердно мять его.

─ Что ж было у барыни дальше? ─ Марфа никак не могла вспомнить продолжение, а с другой стороны, должна была что-то делать. Мозг сверлила страшная мысль. ─ Сказать ему? Или не сказать?

Совсем растерявшись, Марфа выгнула нервно дрожащие губы в обратную дугу, вместо сияющей улыбки.

─ Марусь, ты чо? ─ Потифор удивился такой метаморфозе: только что был солнечный день на её лице и вот те на – уже ночь!

Холодная и дождливая. К тому же, казалось, его внутренний враг только этого и ждал, нашептывая. ─ Ну, чо, съел? Получил? Рылом не вышел! Ишь ты, на таку красавицу позарилси. Вот и получи! Кто ты, а кто она? Ты – сын вольного крестьянина, а она? Да, могеть ей прынц заморский нужон! А ты. К ней! Да со своей землей!

Разом замерзли руки у Потифора от таких мыслей. Ураган чувств поднялся в душе, ударив в голову. ─ Врешь, собачий сын! Ей нужон я, вольный крестьянский сын, а не прынц!

И в гневе лицо Потифора покрылось красной краской, а руки невольно сжались в кулаки. Обреченно взглянув ей в лицо, он тихо, как смог, спросил. ─ Могеть, я тебе не люб?

Марфа и сама не поняла, что толкнуло её в спину, только, ничего не говоря и не поднимая глаз, сделала она шаг вперед и уткнулась ему в плечо. Две горячие мужские руки осторожно легли на её плечи и нежно притянули к себе. Потифор и без слов все понял.

Она тихо плакала, уткнувшись в теплое и надежное плечо Потифора, жалея и проклиная нескладную свою жизнь и Судьбу, которая так жестоко подшутила над ней. ─ Не будет теперь барыни. Не будет и мамзели, а будет теперь трудовая крестьянка по имени Марфа. Такая же бедная, как и её мать!

И катились по щекам одна за другой слезинки, оплакивая безвременно погибшую в ней богатую барыню.

Меж тем Потифор, увидев, как тихо плачет Марфа, почувствовал большую потребность её утешить и неожиданно для себя начал осторожно гладить спину девушки своими грубыми крестьянскими руками. ─ Ну-ну, поплачь! Все когда-нибудь прощаются с девичеством, родными, друзьями. Теперь у тебя будет своя семья! Будем работать на земельке. Она у нас славная, всё родит! И нас прокормит!

Из памяти откуда-то выплыл образ отца, вот так же, как и он утешавшего когда-то его мать. Его слова и интонация сами попросились на волю. – Ну-ну, Марусенька, будет! Ты, значит, не плачь. Ну, не хочешь щаз, давай в друго время.

Марфа вцепилась обеими руками в косоворотку, вдруг вспомнив, как это делала её барыня, и начала театрально раскачиваться то вперед, то назад. – Щаз! Увези меня щаз! Прямо щаз. Увези куда угодно!

─ Ну, ладно! ─ удивился Потифор такому накалу неожиданно нахлынувшего чувства и настойчивости девушки. ─ Телега-то у мене большая. До Малиновки отсель недалече. Могем и щаз! Один черт Никишка тока завтре поедеть домой.

И, нежно подхватив девушку на руки, понес её к телеге с лошадью, которую с самого начала привязал к деревцу.

Марфа без слов забралась на душистое сено, запахнулась глубже в армяк Потифора. Почувствовав, как тронулась телега, закрыла глаза. ─ Вот и всё! Прощай, Поганка! Прощай и ты, тетка нелюбимая. Еду я в Малиновку. Там выйду замуж за крестьянина, нарожаю ему кучу детей, буду в огороде копаться. Прощай, так и не состоявшаяся барская жизнь!

Как-то незаметно запахи свежего сена начали проникать в неё. На душе становилось спокойнее и чище. Наконец, измученная круговоротом событий дня, Марфа мирно уснула.

6.

Середина августа 1896 года, Медвежий куст, подсобное хозяйство женского Покровского монастыря.

Смарагде непривычно жарко и душно. Она голая и бесстыдная стоит, прикованная к столбу. Две молодые девушки без определенного лица, взявшись за руки, пляшут вокруг неё и толстого столба, похожего на гриб боровик с маленькой шляпкой, которые Смарагда частенько находила в лесу возле хозяйства. Но в этот раз вокруг столба со шляпкой разожжен огонь и от него идет нестерпимый жар, поэтому Смарагда вынуждена всё сильнее и сильнее прижиматься к нему. Огонь же всё ближе и ближе, заставляя её задыхаться и таять от жары. Воздуха не хватает и она, как рыба в их пруду, хватает судорожно его большими порциями.

Но вот из-за огня ей протягивает руку точно такая же, как и она сама, Смарагда. По её губам она читает. ─ Берегись мужиков! Будь осторожна!