Владимир Лещенко - Мертвые не умеют смеяться

Ветер приносил издалека тревожные и недобрые запахи – тяжелой гари, использованной взрывчатки и почему-то – разворошенной помойки. Именно так пах Грозный далекого уже 2002 года, который он видел сопливым восемнадцатилетним салагой.

Потом вспомнил своих ребят, погибших во время атаки. Механика-водителя Ромейко – чернявого, смуглого похожего чем-то на жука рассудительного «дембеля». Сержанта Петра Борискина – деревенского крепыша из уральской глухомани (вот, занесла же нелегкая) обожавшего крепкий чай с сушками. Николая Пехова – недоучившегося студента из Вологды – ему тоже оставалось до дембеля три месяца.

Теперь они лежат во дворе на обледенелом асфальте, уставившись в небо остеклевшими глазами. Пустыми прозрачными глазами на еще считанные часы назад улыбчивых живых лицах. Убитые не «боевиками», «террористами», или «ваххабитами», не чужеземцами с Запада или Востока, а такими же, как и они – простыми российскими парнями… А «молодой» Сальников – там, рядом с покореженным разрывом «Паджеро». Отсюда видны подошвы его сапог, повернутые носами друг к другу – живые так не лежат. Его так и не удалось вытащить…

«Как стемнеет, – подумал Андрей, опуская бинокль. – Надо будет послать Рахимбекова с Петькой. Пусть вытянут парня к своим…»

За спиной грохнуло, затрещало, зарокотало отдаваясь многократным мечущимся эхом среди окрестных кварталов, заставив инстинктивно кинуться на землю, слиться с ней, родной матушкой, защитницей, в единое целое. И сразу, следом, гулко ударило вновь, заставило заснеженный асфальт под лейтенантом ощутимо дрогнуть, словно кто-то неподалеку ударил исполинским молотом.

«Неужели бомбят? – как-то отстраненно, словно его это совсем не касалось, подумал Земцов. – Тогда дело совсем швах…»

Со стороны райотдела слышалась стрельба – видать, у кого-то не выдержали нервы. Бледные в предрассветном скупом свете чиркали трассеры. А он лежал лицом в снег, ожидая новых ударов.

Но грохот не повторился, да и эхо вскоре затихло. Поднявшись и отряхнувшись, Андрей огляделся и сразу понял в чем дело – исчез дымящийся почерневший силуэт небоскреба, горевшего всю прошедшую ночь – лишь дымный смерч крутился на месте, еще пять минут назад казавшегося незыблемым, двадцатиэтажного гиганта.

Лейтенант сдвинул на затылок каску вместе с шапкой и вытер с лица ледяную испарину. Вот ведь, мать его… Напугал…

Москва… Столица… Как же это так все получилось, что он сейчас штурмует собственную столицу??

А ведь и в самом деле – как же все это получилось?

Москва. 26 декабря 201…года. Четыре часа до времени «Ч»

– Ты что творишь, козел?!

– Да ты сам козел!

– Вася – не надо! Васенька, прошу…

– Нинка – не мешай!

– Да я тя урюк щас урою!

– Что?! Ах ты иш-шак карабахский!

– Уййяяя!

Схватившись за нос, начальник отдела по связям с общественностью Арнольд Прохорович Хвалько отлетел назад и рухнул спиной на стол, прямо в закуски. Полетели на пол открытые бутылки, истошно завизжали женщины заглушая хриплый томный писк извивающихся на сцене солисток.

– Кто пустил сюда этого человека? – гнусаво завопил менеджер, зажимая нос окровавленными руками и вращая залитыми дорогим коньяком глазами. – Кто это вообще такой? Где начальник охраны?

Коротко стриженного молодого человека с перекошенным от злости лицом уже оттаскивали в сторону, на помощь «истекающему кровью» бросились сразу три офисные барышни, а на заднем плане уже маячили квадратные «секьюрити» напоминавшие клонов Валуева.

Новогодний корпоратив сотрудников «Риго-банка», собравшихся на восемнадцатом этаже огромного здания, в роскошном конференц-зале, уставленном богато, по нынешнему времени, накрытыми столами, казался безнадежно испорченным. Приглашенный девичий квартет «Блестящие стрелки» и восходящая звезда Каролина Кокс напрасно призывно изгибали свои полуголые формы на сцене: внимание было приковано отнюдь не к красоткам, а к скандалу, набирающему там обороты с каждой минутой.

Перекрикивая певичек взлетали к высокому потолку зала яростные вопли:

– Кто тебе сказал мудак что…

– А кто сказал…

– А я говорю…

– Мне насрать….

– Засунь себе свой…

– Ясно я выразился насчёт…

– Тише, тише, Арнольд! – шептала разъяренному начальнику на ухо секретарша Варвара, суя ему в руки салфетку – унять кровь. – Это же Карпунин с дружками!

– Какой Карпунин? – сбавил обороты Хвалько, лихорадочно напрягая память.

– Сын генерала…

– Да, да! Того самого!

– Ну… это… А что он здесь делает?

– Его Элька притащила. Его и дружков его.

– Элеонора? Что же ты, кошка драная, мне сразу-то не сказала? – прорычал Хвалько, косясь на вытесненную в холл компанию дебоширов, теперь выясняющую на повышенных тонах отношения с подоспевшим начальником службы безопасности. – Уволю-у-у!.. Это его телку я… хм-м…

– Нет, эту девицу я не знаю, – поджала накрашенные губы Варвара: уволить ее шеф грозился уже раз сто, но… подход к нему сметливая дамочка знала верный, ничуть не испугавшись и сейчас.

«Поделом тебе, – зло думала она. – Ни одной юбки не пропустит, гамадрил!»

– А вот парень ее, – злорадно добавила она. – Тоже не из простых, раз с Карпуниным пришел.

– М-м-м… – заныл менеджер, размазывая в волнении кровь по пухлым щекам. – А что делать?

– Что-что… Извиняться.

– Это ты дело говоришь!

Хвалько вскочил со стула и устремился в холл, где разговор уже приобретал крайне негативные формы: скандалист и «безопасник» попеременно сбрасывали с лацканов чужие руки, брызгая друг другу в лицо слюной, его спутники – парни и девушки пытались оттащить вконец потерявшего контроль над собой генеральского сынка от наливающегося тяжелой яростью бывшего спецназовца, а сразу четверо «секьюрити» бубнили что-то в карманные рации, благоразумно предпочитая не ввязываться в конфликт. Можно было предположить, что к конференц-залу сейчас спешит не один десяток охранников и каша тут может завариться такая…

– А за десерт терамиссу я все что хочешь – зу-зу-зу!

– А за десерт терамиссу тебе я ночью – зу-зу-зу!.. – тонко и эротично стонали певички.

– Прекратите! – принялся разнимать ссорящихся менеджер, рискуя получить по все еще сочащемуся кровью носу или с одной, или с другой стороны. – Прекратите, пожалуйста!.. Господин Карпунин! Я был неправ и полностью беру все свои слова обратно. И приношу вам свои глубочайшие извинения…

– Ха! – ухмыльнулся генеральский сынок. – Зассал, урод!