Максим Бондарчук - Снежный ворон

В оформлении обложки использована фотография автора Никита Легенький с https://www.instagram.com/p/BVxKkULhaKD/?taken-by=by_leganica

Пролог.

«Его черный силуэт улетал все выше, оставляя рыцаря наедине с собой. Ворон не ведал страха, не знал, что такое боль, его крылья отталкивались от воздуха, невидимыми ступеньками, тянувшимися вверх, открывая дорогу в небеса, где души умерших находили свой последний приют. Минуты жизни уходили прочь, голос становился тише. Дыхание медленно превращалось в сип и сердце, ярким огнем горевшее в груди всего мгновение назад, затухало, превращаясь в истлевший уголек.

Не было отчаяния, не было жалости к самому себе. Осталось только мгновение, после которого все прежнее теряло свою ценность и открывало двери в новую жизнь.

Другую.

Она не закончилась и не началась после удара меча в грудь, не перестала быть прежней, когда кровь вытекала из образовавшейся раны. Она стала продолжением, логической нитью, окончание которой ознаменовало рождение и смерть одновременно.

Холод пронизывал его до костей. Метель не стихала который час и в укрытии теперь стало не безопасно. Странная вещь, когда чувствуешь ее дыхание, шаги неминуемой гибели, тихой сапой прокрадывавшейся со спины, внутри все будто замирает. Становится твердым и бесчувственным как лед. Как кусок гранита, как сталь, пережившая закалку и в огне кузнечной печи получившая новую жизнь.

Вера иссякла.

Окончательно.

Больше не терзали внутри сомнения. Демоны преисподней не нападали из-за угла. Он верил, что теперь-то все закончилось, что прошли минуты страха и перед ним открылся настоящий образ врага. Сброшена вуаль – открыты образы. Рога неприятеля взметнулись перед его щитом и скрежет металла, сопротивлявшегося удару, осколками боли вонзился в его грудь.

Война бесконечности.

Мор невиданных масштабов охватил прибрежные города, заставив многотысячные поселения и королевские дворы на долгие месяцы закрыть свои врата для блуждающих путников.

Все это было лишь результатом, а причина скрывалась здесь. Прямо перед ним. Всего в каких-то десяти шагах, за огромной дверью, где хранился ключ от победы, до которого ему было не суждено дотянуться…»

1.

Когда все закончилось, тишина накрыла огромное пространство вокруг черного леса. Шумели лишь деревья, грузно вздымая тяжелые кроны к ночному небу, трещали охотившиеся неподалеку звери. Он слышал их шаги, чувствовал приближение нескольких крупных особей, но так и остался стоять неподвижно на месте, удерживая взгляд на последнем поверженном противнике. Страха не было, остались лишь отголоски прошедшей битвы. Боль стихла, а вместе с ней ушло и напряжение, тревогой кричавшее у него внутри.

Все кончилось.

Теперь окончательно.

Не будет больше крови, не будет ударов ногами и боли – всепронизывающей и всепоглощающей. Только тишина.

Не прошло и четырех часов как группа поредела до небольшой кучки оборванцев, оставшихся один на один с природой и голодными хищниками. А еще с собой. Со своими страхами. С мыслями о предстоящем. О том, что сегодня, здесь, будет суждено лишь одному выйти за ограничительную черту. Переступить красные флажки и победоносно вскинуть руки к небу, торжественно объявив о своей победе.

Случайность ли, но после всего произошедшего, вкус триумфа оказался слишком горьким, чтобы смаковать его до самого утра. Сладость испарилась с первыми звуками подлетающего грузовика. Он проносился над густым лесом, подсвечивая прожекторами отдельные участки местности, надеясь обнаружить кого-нибудь из выживших, но не найдя беглецов, убирался прочь, махнув на прощанье своим металлическим крылом.

Скоро будет зачистка.

Мысль пролетела в его голове, как пуля, застряв где-то в глубине. Обычная процедура грозила закончиться гибелью, если он, собрав остатки своих сил в кулак, не сможет добраться до выхода.

Лес мелькал вокруг единым фронтом. Не было ориентиров, меток, даже указатели, предварительно расставленные перед боем, давно потерялись в чернеющей глуши непроходимой чащи, куда каждый из последних выживших мчался сломя голову на свой последний бой.

Он бежал изо всех сил, подталкиваемый страхом перед смертью. Всего каких-то шестнадцать лет, а ему казалось, что он прожил целую вечность и седая борода вот-вот спадет на пол, запутавшись в ногах. Страх и ненависть – вот, что сейчас владело им. Они давали силы, заставляли двигаться вперед, несясь сквозь плотную занавесу веток, навстречу чащобе, где в темноте глубокой ночи едва не рухнул на землю, споткнувшись о корягу, тянувшую свои костлявые пальцы на поверхность.

Время поджимало. Скоро ворота закроются и путь назад будет отрезан. Ему – последнему из выживших, своими руками добывшему победу над остальными, нельзя было умирать вот такой вот смертью. Ни в коем случае! Еще можно было добежать. Добраться до проклятых ворот, где сейчас, собрав тела убитых и тех, кто не смог преодолеть «первичный барьер», его дожидались люди.

Прыжок.

Ускорение.

Еще немного. Совсем чуть-чуть. Каких-то пара сотен метров по пересеченной местности и вот он яркий ослепляющий луч охранного прожектора. Он выбрался! Совершил невозможное! Никто не ждал такого исхода. Голоса людей заполнили его разум, когда от бессилья ноги подкосились и он рухнул на землю, распластавшись у колес патрульного багги.

Кто-то запросил помощь – появился штатный медик. Осмотр. Данные. Показания. Давление в норме. Сердце в норме. Несколько ушибов. Есть подозрение на перелом двух ребер – итог последней схватки. Это был жаркий бой. Животный. Почти инстинктивно каждый из них дрался за победу, как за кусок мяса, нанося противнику повреждения, приводившие к печальным последствиям. Но он выжил. Дал свой последний бой и вышел победителем.

Несколько человек подняли его на руки и понесли на яркий свет. В ушах гремел рев моторов. Лесная тишина сменилась шумом работающих машин. Вот оно… Свет усилился – ему стало больно смотреть. Кто-то доложил о случившемся.

– Он выжил, товарищ капитан. Да. Последний. Больше никого не обнаружили. Так точно. Понял вас. Ждем еще пятнадцать минут и начинаем зачистку.

23:45 по местному времени.

– Говорите все как есть, доктор, не скрывайте.

Капитан, мужчина средних лет с черными, почти как у цыгана, волосами и прямым взглядом, сокрытым за очками-хамелеонами, стоял у дверей в медицинский корпус, привычно скрестив руки за спиной. Заглядывая в полупрозрачное окно, откуда мужчина видел всего лишь половину медицинской палаты, он одновременно не спускал глаз с престарелого доктора, записывавшего в виртуальный блокнот показания приборов, закрепленных на теле испытуемого и выводивших все сведения на дополнительный дисплей.