Федор Березин - Атака Скалистых гор

"Вышел робот из тумана, вынул что-то из кармана: «Буду резать, буду бить, с кем останешься дружить?» Вот именно такая рифма всплыла откуда-то из подсознания. И если бы имелось время, можно было бы подумать-погадать, выкристаллизовалась ли она там, в глубине, только что, или все же была давно-давно готова и появилась к случаю. Скорее всего, тут наличествовал второй вариант, ведь мысли червоточины плавали по нейронным соединениям давно.

Вообще-то карманов у робота не имелось, но сказать, что он был голым, тоже не получалось. Не все его микросхемы, кабельные узлы и шарнирные соединения торчали наружу, в мир солнечной радиации, пыли, влажности и перепада температур. Основные надежно изолировались внутри прочно выглядящего, не блестящего железа. Наверное, именно из-за последнего обстоятельства Миша не заметил робота раньше. Еще, конечно, из-за размеров, робот был не слишком крупным – чуть больше полуметра в высоту. Естественно, сравнительно с выпущенными несколько часов назад миллиботами, он смотрелся просто-напросто Гулливером. И собран он был явно с умом. Ибо кроме неброского вида, он еще и практически не шумел. А ведь передвигался совсем не на каких-нибудь фантастических, копирующих паучьи, ногах – на обычных гусеницах. По крайней мере на вид – вполне заурядных, хоть и наверняка прорезиненных.

Ладно, каким образом устроены гусеницы, являлось сейчас не самым важным. Гораздо значимее было, прибыл ли робот сюда в процессе какого-нибудь планового, периодически воспроизводимого патрулирования, или со специальной целью, обнаружить чужого лазутчика именно здесь и сейчас. Но ведь, наверное, во втором случае удобнее прислать на место какую-нибудь ударную группу захвата? Или после нападения «Пульсара» у защитников «Прыща» абсолютно не осталось сил? В это трудно поверить. Наоборот, сил должно прибавиться – резервов в округе считать, не пересчитать.

Но если этот «самокатный» механизм явился на место по собственной инициативе, тогда интересно, что он умеет еще, кроме бесшумного катания по горам? На танк он вроде бы не похож, и пулеметные ленты за ним не волочатся – вполне стоит предположить, что он вообще не вооружен. Хотя кто знает, вдруг способен плюнуть на близкой дистанции какой-нибудь химической гадостью? А поскольку противогаза нет – будем держаться на дистанции. И вообще-то, конечно, не в непосредственной угрозе от этой железяки речь. Даже если его задача только лишь обнаруживать пришельцев извне и сообщать куда следует, то уже этого хватит. Тогда вводная проста до жути – не попадать в объективы до момента, когда машина укатит куда-нибудь прочь, по своим делам.

«Ты зачем приехал? – хотелось сказать по этому поводу. – Двигал бы куда подальше, не нервировал, тут и без тебя забот полон ворох».

Стоило прикинуть шансы обнаружения. Однако, по серьезному, на чем им было основываться? Достаточно точно известны только собственные параметры. Лежим мы неподвижно, за счет мониторного костюмчика вполне по цвету сходны с камнями. Кстати, одежонка оказалась не слишком удобной в плане носки, с хлопковой рубашечкой не сравнить, и к тому же постоянно возникает ощущение, будто то там, то тут по телу пробегают слабые электрические разряды. Скорее всего, подсознательное программирование на дискомфорт, но может, и правда, вдруг проявилась повышенная чувствительность к электромагнитным полям. И вот по сему поводу: если мы ощущаем, то, что говорить о горно-гусеничной технике, коей эти поля – родная песня о главном в жизни? Что, если в комплектации робота присутствует специальный детектор? Или у него в верхних сочленениях вообще широкоугольная камера? И спектральный диапазон видения этой камеры гораздо шире человеческого? То есть там, где простые смертные – не киборги – наблюдают имитацию местности, хитрый гусеничный механизм лицезрит наивного, глупого человечка. Да плюс еще дополнительная оптика фокусировки? Может, он уже давно все что надо, рассмотрел, увидел с километровой дальности, пока мы тут о его мелкоте ведать не ведали, а теперь просто прибыл доложиться, что игра окончена и пора, поднявши ручки, спуститься вниз для обыска? И вдруг тогда в самый раз будет такая тактика: достать свою многозарядную «беретту», всадить в незваного гостя одну-две пули – такой мелюзге это будет чересчур, но уж для верности – дабы неповадно стало шастать где не следует, а потом быстро собрать по новой свой дельтаплан и попытаться взлететь.

Теперь первичный план, ожидания боя, по выходу «Пульсара» обратно, дабы улизнуть по воздуху под шумок, значения не имел. Требовалось рисковать. Вон тот, давно запримеченный, отстоящий метров на триста в стороне склон, вполне годился для разгона и старта. Тем более ныне не придется тащить с собой пятьдесят пять микромашинок, пульт управления и прочую дребедень. Потребуется вознесение вверх только собственной худобы. Ну, разве еще пистолета, не для воздушных боев – так, на всякий случай.

Однако в этом мире американских Скалистых гор все происходило совсем не по планам проникшего извилистыми путями из России чужака, и даже не по его экспромтам. И, наверное, требовалось не размышлять о будущем полете дельтаплана, а с ходу атаковать гусеничного коротышку. Хорошая «мысля» приходит опосля! Наличие пятнадцатизарядной, и до сей поры не задействованной в деле «беретты» сбило с толку. Вдруг бы получилось, вообще разделать робота врукопашную? Наверное, если его хорошо пихнуть – он опрокинется. И тогда любой из тысячи окружающих камней может стать орудием расправы с его оптикой, антеннами и прочим. Потому как удары камнем тоже разносятся далеко, но выстрелы все ж таки слышнее. Хотя, конечно, уничтожение патрульной машинки ли в тутошних местах водится снежный человек, на которого это получится списать.

И все же «железяка» – она железяка и есть. Гусеничный разведчик явно не обладал даром предвидения. Для него не существовало будущего, или, скорее, оно было четко детерминировано в пределах просчитанной вероятности. Зато он надежно стыковался с настоящим, и не только за счет прорезиненных гусениц. Вероятно, он держал в памяти все заковырки патрульного маршрута. Ультразвуковой сонар выдавал ему зарисовки, которые накладывались на отснятый загодя трафарет. Потому, если какой-то камень на маршруте сдвинулся бы в сторону хотя бы сантиметров на пять – это не прошло бы незамеченным. Сведения о таком казусе наверняка пересылались куда-то ниже, в плане географического размещении, но зато выше по командной цепи, а уж там, кто-то, может быть, с биологическими, а может, и с такими же электронными, только более специализированными на теории мозгами, решал ребус: посылать или не посылать группу спецназа для прочесывания подозрительного участка.