Иван Тропов - Каратель

Я распахнул дверцу и выскочил из машины, не отрывая глаз от черной точки. Я уже мог различить черный абрис птицы на фоне белесых облаков. Крупная. И мощные крылья быстро толкали ее вперед.

Она не кружила, не виляла, не присматривалась к тому, что вокруг нее. Неслась по прямой. Вдоль дороги, но не параллельно, забирая чуть к востоку. Уверенно. Целенаправленно.

Прошла надо мной метрах в тридцати, я услышал удары крыльев. Теперь не просто темный абрис на фоне неба, а в самом деле черная. Блестяще-черная как…

А, дьявол!

Я бросился в машину, рванул бардачок и выгреб карты. Нашел ту, на которую ловил Катьку. Карту Гоша, с двумя отметками. Одна на месте больницы и морга – пристройка, которой больше нет. Вторая – гнездо той чертовой жабы, которая достала меня, тварь…

Я уже видел, что получится, но все же нащупал в бардачке маркер. Чтобы уж наверняка.

Сердце колотилось в груди, отдаваясь в висках.

Другую карту, не разворачивая, как линейку, одним концом сгиба приложил к дому Дианы и повернул так, как летела птица. Повел маркером, оставляя кровавую линию, пока не уперся…

Ну да. Все точно.

Несколько минут я сидел, глядя на карту, но не видя ее. С глаз словно пелена упала. Разрозненные кусочки, которые занозами сидели в голове, раздражая, теперь…

Мог бы и раньше догадаться, идиот!

Гош бы сразу догадался. Или Виктор…

Я завел мотор и стал разворачиваться. Обратно к трассе.

Уже смеркалось, когда я остановился перед черной «ауди», уткнувшейся задницей в каменную арку. Я заглушил мотор и выбрался из машины.

Здесь было тихо, но не так, как у дома Дианы. Тихо, но не мертво. Ветер шевелил ветви, где-то далеко рассерженно каркала ворона.

Я прошел под арку, пошел по скрипящей дорожке к дому, внимательно оглядываясь вокруг.

Козырек над крыльцом. Конек крыши, скаты. Ближайшие деревья, крупные кусты… Ничего.

А вот дверь была приоткрыта. Я постоял на крыльце, держась за ручку – заходить не хотелось. Но ведь дверь была закрыта, когда я уезжал в прошлый раз. Это я точно помню. А дверь тяжелая. Не от ветра она приоткрылась. Не случайно…

Я вдохнул и шагнул внутрь.

Снаружи было сумрачно, здесь было темно. И пахло… Я убеждал себя, что кровью пахнуть не может, неделя прошла, за это время любая кровь засохнет, став неотличимой от грязи. Но ничего не мог с собой поделать. Я чувствовал застоявшийся запах крови.

Я посвистел.

Медленно пошел по коридору, останавливаясь и снова посвистывая. Прислушиваясь, не раздастся ли легкий дробный стук, спешащий навстречу…

Но внутри было тихо. С легким разочарованием – и облегчением, что оставляю позади этот тяжелый запах, – я толкнул дверь, ведущую во внутренний дворик с огненно-багряными пятнами девичьего винограда, и не успел сойти со ступеней, как сверху скользнула тень и что-то навалилось на плечо. Я вдруг очутился посреди маленького вихря. Над ухом хлопали крылья, окатывая холодным ветром и мириадами крошечных брызг, плечо почти до боли сжали две маленькие, но цепкие лапы, и оглушительное карканье:

– Кар-рина! Кар-рина! Кар-рина!

Крик бил прямо в ухо, и даже рукой не прикроешься. Я только морщился и терпел.

Наконец тишина.

Я потихоньку повернул голову. О черт…

Клюв был прямо перед глазами – огромный, тяжелый. Таким не то что глаз выклевать, висок пробить ничего не стоит. Он был точно таким, как во сне. Крупный, иссиня-черный, с блестящими черными бусинами глаз.

– Кар-рина! – снова гаркнул ворон.

– Это я понял, а дальше? Карина – и все?

Ворон переступил на моем плече, пощелкал клювом, выдохнул, совсем как охрипший докладчик, прочищая горло, и, придвинувшись, заорал в самое ухо.

– Дир-рана! Дир-рана! Пе-та! Пе-та! Ка-хот-хих… – старался выговорить он, но запутался и сошел на что-то хриплое и неразборчивое. – Ка-хот-хих… – попытался снова, но опять сорвался на какое-то хриплое ворчание.

Он дернул головой, затоптался на плече, защелкал клювом, зло и раздраженно, и наконец-то проорал звонко, длинно и четко:

– Ка-хот-тик-ки!!! Ка-хот-тик-ки! Ка-хот-тик-ки!

Я не выдержал и рассмеялся:

– И столько стараний, чтобы мне рассказать про охотников и про то, что Диана попала в беду?

– Дир-рана! Дир-рана! – закивала птица, узнав слово. – Пе-та! Пе-та! Ка-хот-ких-ки! Ка-хот-хих-ки. Ка-хот-тик… Ких… Кар-р-рина!!! – вдруг рявкнул ворон так, что в ухе зазвенело.

– Ну тихо, тихо, не заводись… – зашептал я. Потихоньку заводя левую руку назад и вбок, поднимая к плечу и с опаской косясь на птицу. Клюв маячил над самым виском. И такой клюв, что пробьет висок в один удар. Что уж про глаз говорить…

Ворон хмуро следил своими черными блестящими бусинами за моей рукой. Дернул крыльями, когда рука подошла совсем близко, но не взлетел. Лишь переступил и вцепился в плечо еще сильнее. Даже через толстую кожу плаща в меня впились когти.

– Ш-ш… Кар-роший, кар-роший… – Я коснулся его головы, сполз пальцами на шею, погладил.

Ворон весь напрягся, сжался, втянул шею, пригнул голову, но не улетал, не бил клювом. Лишь тихо и быстро бормотал, как заклинание:

– Кар-рина-кар-рина-кар-рина-кар-рина…

– Карина, – согласился я. – Карина… Хорошая птичка, хорошая.

Гладя его смелее, нащупывая под встопорщенными перьями шею с выступающими бугорками хребта.

На въезде меня опять приветствовали внимательным, холодным облизываньем, но на этот раз куда быстрее и тоньше. Если бы я не ждал, мог бы и не заметить. Она не пыталась влезть. Всего лишь – нетерпеливо, но с опаской – проверяла, кто это.

А затем, уже совсем возле дома, ткнулась еще раз. На этот раз не таясь, не спеша, привычным лавандовым холодком. Вежливо, робко стукнулась в мою защиту – и пропала.

И такая же вежливая улыбка ждала меня, когда я вошел в столовую. Только теперь в этой вежливой улыбке, с едва заметной издевкой…

Только теперь это была не издевка, не последний вызов отчаяния, который я привык видеть под этой улыбкой. Она изменилась.

Только сегодня или уже несколько дней, а я смотрел, но не видел?

Не последний вызов отчаяния, а уверенность. Еще скрываемая, но уверенность. Не издевка, а насмешка. Не бравая, напоказ, а всамделишная, для себя. Последние реплики роли, прежде чем окончательно сбросить маску…

Я старался не подавать виду, пока кормил ее, но что-то она почувствовала.

– Почему вы так смотрите на меня, Влад?

– Как – так?

– Обычно так смотрят на женщину, когда приготовили ей какой-то сюрприз…

– Вы весьма проницательны, Диана, – в тон ей ответил я. – Но у меня больше чем просто сюрприз для вас, Диана. – Я взял с колен бумажный сверток, поднялся со своего места в конце стола и пошел к ней. – Это сюрприз для вас и подарок для меня.

– О! Мой господин так щедр… После тренировки? Что ж, я постараюсь…