Андрей Горюнов - Контакт первой степени тяжести

– Стоять всем! – скомандовал Власов, пресекая попытку участкового и понятых войти в квартиру. – Не трогать ничего, не прикасаться ни к чему!

Спрятав отмычки в карман, техэксперт достал из кенгуровки, висящей у него на боку, мощную лупу и, встав на четвереньки с лупой и фонарем, склонился над порогом квартиры… Затем он перенес свои наблюдения на пол прихожей, на половичок возле двери… Медленно передвигаясь на четырех, он дошел до центра холла и наконец сообщил:

– Никто не заходил через дверь порядка пары месяцев…

– Окна! – кивнул ему Власов. – Проверь сразу окна.

Техэксперт, не суетясь, проплыл скользящей походкой через комнату и подошел к первому окну. Осмотрел оконные закрутки… Окно было заперто. Ловкие пальцы техэксперта пробарабанили по стеклу, пробежали по штапикам.

Убедившись, что щели между штапиками и стеклом, а также штапиками и рамами залиты намертво старой краской, техэксперт открыл окно, скользнул беглым взглядом по периметру. Закрыл. Молча двинулся к следующему…

Завершив осмотр, он вынес вердикт уверенным спокойным голосом робота:

– Все окна были закрыты изнутри. Уход через окна с последующим их закрыванием исключен. Окно в маленькой комнате не открывалось больше года, остальные открывались последний раз более двух месяцев назад.

На кухне в мойке и на столе валялась немытая посуда с остатками пищи.

– Больше месяца… – снова сказал техэксперт и капнул чем-то на край тарелки – на сальный отпечаток чьих-то пальцев. – Очень старые «пальчики». Шесть недель, больше – семь или восемь… В лаборатории скажу точнее.

В углу кухни на полу стояла мышеловка с зажатым трупом мышонка.

Техэксперт осторожно поднял мышеловку с уловом и протянул ее медэксперту:

– Во, ссохся как…

Медэксперт внимательно изучил мышиный труп – визуально и даже органолептически – а именно, шумно обнюхал, вскинув густые брови и шевеля заросшими шерстью ноздрями.

– Смерть наступила внезапно, – с удовлетворением сообщил он свое заключение.

Власов кивнул понимающе.

– Причина смерти – болевой шок.

– А то! – не сдержался один из понятых, слегка кирной.

– Впрочем, возможно, смерть наступила в результате травмы позвоночного столба животного, – продолжил медик, строго взглянув на разговорчивого понятого стеклянным холодным взглядом, – травмы тяжелой, одиночной, несовместимой с жизнью, нанесенной чем-то тупым…

Поддатый понятой расхохотался в голос – весело, как лошадь на вечернем водопое.

– Ну-ну! – пытаясь подавить усмешку, одернул его участковый.

– Когда? Когда она наступила – смерть-то?! – почти заскрежетал зубами Власов.

Медэксперт посмотрел на него удивленно:

– Откуда я знаю!? Необходимо вскрытие провести.

– Ну, приблизительно хоть? – Власов едва не застонал.

Медэкперт причмокнул задумчиво:

– Ткани мумифицировались. – Свободной рукой он почесал себе подбородок – интеллигентно, одним средним пальцем, отставляя мизинец. – Думается, что с момента летального исхода прошло более десяти недель… Ну, или двух месяцев.

– Слава тебе господи! – вырвалось у Власова. – Наконец-то!

– Ну, я же не зоолог! – едва ль не возмущенно заметил медэксперт. – Странные люди…

Фотограф сменил объектив на фотоаппарате, навел на резкость. Вспыхнула вспышка.

Медэксперт невозмутимо убрал мышеловку с мышонком в специальный пластиковый пакетик…

– Автоответчик на телефоне поставлен шестнадцатого июня, – сообщил техэксперт. – И с той поры не прослушивался.

– Ясно!

Среди документов, найденных в секретере в комнате, Власов сразу выделил расчетную книжку за электричество.

– Оплачено по июль включительно. Последнее показание счетчика четыре тысячи шестьсот сорок два киловатт-часа, – сказал Власов техэксперту.

– Ну, правильно, – подтвердил техэксперт, стоя на лестничной площадке возле электрораспределительного щитка: – Четыре тысячи шестьсот сорок два киловатта…

Ловким движением он сорвал пломбу, вскрыл счетчик и осмотрел внимательно диск, шестерни.

– Легкий окислительный налет от естественной влажности воздуха. Механизм стоял больше месяца, – огласил он свой вывод.

– Это значит, что никто ничего не включал в квартире?

– Абсолютно!

– Итог таков, – подбил бабки Власов. – С середины июля никто квартиры этой по сегодняшний день не посещал.

– На сто процентов, – подтвердили эксперты.

– …Так вы мне так и не сказали, – прервал паузу Белов. – С чего вы взяли, что Борис домой так и не попал?

– Долго рассказывать. У нас есть надежные методики. Поверьте уж мне. Это точно.

– Куда ж он деться мог? По дороге с вокзала?

– Вот я хотел у вас узнать как раз.

– Такси вы можете исключить – ему пешком с вокзала минут десять…

– А вещи? Вещей тяжелых не было?

– Рюкзак полупустой, ну, с личными вещами. Тряпки, ерунда. Этюдник, папка для эскизов.

– Вы помните, во что он был одет?

– Штормовка, свитер, джинсы. Кроссовки «Пума» на ногах, довольно старые.

– Иначе говоря, он был объектом не слишком притягательным для грабежа?

– Смеетесь? Приехали небритые, закопченные… Бомжи бомжами. Причем с этюдниками, а у меня и мольберт был с собой – сразу видно, что не с золотых приисков.

– Так. А следить за ним, «пасти» его, еще оттуда – не могли? У вас с собою были деньги?

– Да нет. Какие там деньги! Смеетесь, что ли? Из отпуска мы с ним воз-вра-ща-лись! Неужели непонятно?

– Совсем так уж и не было денег?

– Ну, баксов триста у него, быть может, было… Но точно я не знаю. Я по себе сужу.

– Совсем ничего! – язвительно хмыкнул следователь. – Что, триста долларов – у вас уже не деньги?

– Ну почему ж? Еще недельку погулять в провинции можно, конечно, было бы. Но это ж в провинции! А по Москве на триста долларов один вечер по нынешним ценам, да и то…

«Ага, – вот, может, что! – мелькнуло в голове у Белова. – Нажраться этих денег хватит выше крыши. Шары налил. Да с поезда, да после бессонной ночи. Если, положим, в баню один, без меня завалил. И точно по пословице: пошли – в баню, пришли – в жопу… А уж потом, возможно, одиссея. Цепь приключений на мытую шею. Седьмое путешествие Синдбада. Он ведь за вечер авантюр таких может наплести, что и за год потом не разгребешь, не раскидаешь. У всех бывает день, который год кормит. А уж у Борьки-то – о-о-о! Ого-го!»

Белов вспомнил, как Борька Тренихин лет двадцать тому назад погулял всего один вечер с Юраном, с Юркой Арефьевым. И чем это кончилось.

Юрка Арефьев, график с их курса, как раз только-только женился. Свадьбу они учинили более чем скромную, только для родственников – с деньгами был крупный напряг.

Однако скупой, как известно, платит дважды. В силу этого Юрану в порядке культурной программы проведения медового месяца каждый вечер приходилось «прощаться» с кем-нибудь из друзей.