Владислав Выставной - Утечка мозгов

Копатель продемонстрировал Стасу прозрачный кубик.

– Постой, – сказал Стас. – Значит, нам ни к чему искать Челнок? Значит, ты сможешь сам отправить нас дальше?..

– Нет, – покачал головой Копатель. – Я все еще не очень здорово знаком с законами нейронавтики, или перемещения по мирам – называй как угодно. Но некоторые вещи начинаешь понимать с опытом. Даже не понимать, а осознавать – как будто знания приходят извне… Так вот, это мой персональный Челнок. Он может перемещать только меня одного. Как я это понимаю – каждый может обрести свой собственный Челнок. Но для этого надо пройти…

– Через испытания? – подсказал Стас.

– Скорее, через страдания, – дрогнувшим голосом ответил Копатель. – Я не могу этого объяснить… Ну, это вроде компенсации за перенесенную боль… Честно говоря, тому, у кого есть свой собственный Челнок, стоит скорее посочувствовать, чем завидовать…

Оставшуюся часть пути проделали молча, погрузившись каждый в свои мысли. Когда вышли на воздух, небо, казалось, приветствовало их вынырнувшим из-за туч солнцем. Даже больные на некоторое время прекратили свои безумные движения и речи, подняв к небу глаза.

– Ну вот, – сказал врач. – Господин тайный советник, это больной, которого за неимением документов и иных свидетельств о его личности мы называем характеризующим его прозвищем. Поскольку данный субъект имеет очевидную склонность к сочинительству, мы прозвали его Поэтом.

Поэт оказался худощавым длинноволосым мужчиной средних лет, с сухим, обтянутым кожей лицом и небольшой бородкой. Он сидел на скамеечке и писал что-то на клочке бумаги крошечным огрызком карандаша.

– Поскольку этот больной не склонен к агрессии и суициду, мы позволили ему пользоваться карандашом, – пояснил врач. – Конечно же, под наблюдением служителей… Должен признать, что пишет он порою довольно занятные вещи…

– А вам не приходило в голову выяснить, не пропадали ли где-нибудь за пределами вашего Бедлама люди интеллектуального труда? – спросил Стас. – Может, его разыскивают родственники.

– Конечно же, приходило! – обиделся врач. – Мы давали объявления в газетах. Одна дама даже приехала – довольно богатая, судя по всему, на собственном экипаже, со служанкой… Она взглянула на него, тот на нее. Они не узнали друг друга, и дама уехала восвояси… Хотя…

Врач неловко усмехнулся:

– Больной-то понятно… Только, сдается мне, дама его все-таки узнала. Только решила почему-то бросить своего знакомого здесь. Это неудивительно – кому охота возиться с душевнобольным? Дама эта была молода и чертовски хороша собой…

Врач причмокнул, словно смакуя приятные воспоминания.

– Ладно, оставим все это на совести его знакомых и родственников, – сказал Стас. – По долгу службы мне необходимо некоторое время пообщаться с ним самим…

– Общайтесь, – пожал плечами врач. – С вашего разрешения, я вас покину. Если что – зовите на помощь…

Ныряльщики обступили Поэта, который и не думал обращать на них какое-либо внимание. Он был поглощен своим творчеством. Безумец то смеялся, то вдруг мрачнел, то начинал отчаянно рисовать какие-то каракули на истрепанном бумажном листке. Потом он брал листок и смотрел сквозь него на свет. И это занятие приводило его в настоящий восторг.

– М-да, – сказал Батхед. – Интересно, что за мир таится в душе безумца?

– Я думаю, ничем не хуже, чем в душонках его тюремщиков, – пожал плечами Копатель, – тем более что мы уже глубоко проникли в глубину миров такого не вполне адекватного человека, как ваш Громин…

– Согласен, – кивнул Батхед. – Я вот выдвигал уже версию о разделенной на части душе…

– В этом есть резон, – ответил Копатель. – Тем более что «Эпос Песочных Часов» упоминает нечто подобное.

– Вы хорошо знаете «Эпос»? – поинтересовался Стас, продолжая наблюдать за Поэтом.

– Не очень, – ответил Копатель. – Но когда постоянно наталкиваешься на миры, в которых этот культ знают и почитают, невольно что-то отложится в памяти. Ответьте только на один вопрос: обнаружили ли вы местный Челнок?

– Мы его пока и не искали, – признался Стас. – А мой контроллер все еще молчит. Думаю, надо забирать отсюда этого поэта и отправляться искать Челнок.

– Ну-ну, – неопределенно ответил Копатель.

Стасу не понравилось это «ну-ну», однако ж выяснять его смысл он тоже не стал. Вместо этого он обратился к Поэту:

– Эй, приятель, ты не знаешь парня по имени Джон Бекстоун?

Поэт посмотрел на него прозрачными кроткими глазами и ответил:

– Это романиста и драматурга, что ли?

Стас удивился такой прямоте и простоте ответа. Он ожидал непонятных шизоидных нагромождений и бессмысленного мычания. Только не вразумительных слов.

– Пожалуй, да. Его, – осторожно сказал Стас, краем глаза заметив предупредительные знаки Батхеда, который делал страшные глаза и что-то пытался показать, чем напомнил куда большего безумца, чем этот безобидный человек.

– Наверное, знал, – задумчиво произнес Поэт. – Даже читал что-то… О, я вспомнил. Это был хороший автор…

– И что же с ним стало? – поинтересовался Стас, а Батхед, наблюдая это психиатрическое дилетантство, в ужасе закатил глаза.

– Он исписался, – спокойно ответил Поэт. – Вдохновение покинуло его. Ни роман, ни пьеса более не выходили из-под его пера. Тогда он ударился в поэзию. Близкие ему люди пытались его отговорить от этого: еще бы, ведь именно популярные романы принесли ему славу и деньги, а пьесы – успех и положение в обществе. Но он хотел отгородиться от назойливого успеха и просто писать стихи. И тогда он исчез… А почему вы о нем спрашиваете?

Последние слова Поэт произнес с легким беспокойством. Тогда в разговор вмешался Батхед:

– Дело в том, что этому человеку необходимо срочно встретиться с вами! Это вопрос жизни и смерти!

Стас, Копатель и пилигримы с удивлением посмотрели на Батхеда, но того уже несло:

– Он прислал нас, чтобы мы как можно скорее вывезли вас отсюда и доставили в условленное место. Там вы обязательно должны встретиться с сэром Джоном Бекстоуном!

– Он вовсе не «сэр», – вяло возразил Поэт. – Но зачем, зачем ему это нужно?

– Вы хотите помочь талантливому человеку? – сурово спросил Батхед.

– Да… Пожалуй… Конечно!

– Тогда – вперед!

…Вечером, развернув на большом столе карту города, ныряльщики изучали обстановку, выдвигая предположения, где может находиться местный Челнок. Копатель, отмывшийся и тщательно причесанный, задумчиво курил трубку возле потрескивающего камина. Он, как всегда, наслаждался атмосферой и не отказывал себе в удовольствии погонять лакея за чашечкой кофе, рюмочкой коньяка, свежей газетой.

Пилигримы тупо пялились в карту, ничего не понимая в ее условностях и знаках. Они научились лишь отличать реку, пересекающую город от суши, да находить мосты через нее.