Борис Долинго - Странник поневоле

Он пальцем показал место, где располагалась, как он помнил, точка перехода.

Шейх переглянулся с Абдаллахом.

– Пара дней пути, не меньше, по землям китайцев, – сказал аль-Хасим задумчиво. – Как думаешь, пройдём незаметно?

Абдаллах погладил густую чёрную бороду.

– Места тут не слишком людные, хозяин, может, и пройдём незаметно. Вот только… – он осёкся.

– Чего замолчал, говори! – потребовал шейх.

Абдаллах прокашлялся:

– Тут места малолюдные, это так, но шастают работорговцы, которым покровительствует император Поднебесной – в обмен за патрулирование границы, вы же знаете. А с ними встречаться хуже чем с регулярным войском. Я уже говорил, хозяин, что лучше бы пойти маленьким отрядом: такой отряд куда менее заметен, а так как мы едем сейчас, мы только пыль поднимаем, которую видно за много верст.

Богдан внутренне обрадовался такому предложению, поскольку чем меньше людей будет с аль-Хасимом, тем выше его шансы на то, что он сможет перехитрить их.

– Мне нужен большой отряд! – заявил шейх, немного подумав.

– К сожалению, я не понимаю, зачем вы туда едете, вы же мне не говорите, хозяин. Если бы я знал цель поездки, то, наверное, мог бы лучше посоветовать вам.

– Молчи, дурак! – чуть не заорал шейх. – Я перед тобой отчитываться не должен. Мне лучше знать, сколько людей с собой брать. А насчёт цели – когда будет надо, я тебе скажу про то, куда мы направляемся.

– Воля ваша, хозяин, – продолжал настаивать Абдаллах, – но случись несчастье и попадись нам китайский патруль, мы и нашим числом не справимся, а от работорговцев мы отбиться сможем. А маленький отряд может проскользнуть незаметно. Просто сказали бы, куда едем – уж сейчас-то можно. Ведь если там клад какой-то или ещё чего, мы и так увезём.

Казалось, что шейх снова заорёт, но аль-Хасим лишь рукой махнул и задумался. Воцарилось молчание.

Богдан мог лишь гадать, правильно ли предложение Абдаллаха – он не мог знать ситуации на китайском берегу реки. Возможно, маленькому отряду на самом деле проще было пробираться по вражеской территории, но он чувствовал бы себя куда спокойнее в окружении большого числа воинов, готовых защищать своего господина и его ценного пленника – то есть его самого.

Через пару минут сопения и перебирания бороды шейх вздохнул и выразил согласие с планом слуги – очевидно, он тоже пришёл к выводу, что опасность быть замеченным на чужой территории у большого отряда много выше. На том и порешили, и улеглись спать.

На следующий день встали рано и спустились к реке подготовить плоты. Богдан поинтересовался, не водятся ли в реке опасные хищники, и получил ответ, что здесь есть только один опасный вид – рыба-дракон. Встречается она, к счастью, редко, но такая встреча означает для пловца верную смерть. Именно поэтому требовались надёжные средства переправы – для людей и животных, поскольку крупная рыба-дракон не погнушалась бы и лошадью в воде, а не то что человеком.

Богдан спросил, на что похожи эти хищники. Люди шейха описывали их несколько противоречиво, но сходились в одном: размером зверюга метров шесть-семь, у нё широкая пасть, усаженная несколькими рядами зубов (кто называл, два, а кто даже четыре), и, самое главное, впереди у рыбы-дракона есть две лапы, которыми она может хватать свою добычу. Один из подручных Абдаллаха по имени Салим сообщил, что тем не менее, у хищника есть уязвимое место – его шея: если изловчиться и ударить туда копьём достаточно глубоко, то рыба-дракон истекает кровью буквально за три-четыре минуты.

Землянин поинтересовался, откуда Салиму известны такие подробности. Воин ответил, что один из его знакомых китайцев – профессиональный охотник на рыбу-дракона. Богдан хотел расспросить подробнее уже про китайцев, но подошедший Абдаллах прикрикнул на своего человека:

– Ты чего это удумал – с китайцами дружбу водить! Ещё раз услышу такое – точно не поздоровится!

От Богдана не укрылось, что Салим как-то странно посмотрел на своего командира, но промолчал, и разговора на данную тему дальше не получилось. Он попробовал ещё расспросить арабов про рыбу-дракона, чтобы понять, является ли чудовище рыбой или животным, но по рассказам ограниченных головорезов разобраться в этом не представлялось возможным.

Люди начали валить подходящие деревья и стволы бамбука, росшего в этой местности ещё куда лучше, чем там, где пытался построить свой челнок Богдан. Пока строили плоты, Богдан с тоской много раз поглядывал в сторону тех мест, где осталась его поклажа и, самое главное, покоился в расщелине лучемёт.

Когда средства переправы были готовы, отряд разделился: как и предполагалось, с шейхом и Богданом остались Абдаллах, «старшина Садам», Абу-Керим, Салим и ещё четверо человек. Остальные помогли столкнуть плоты в воду, загнать на них лошадей из расчёта трёх запасных, везших поклажу, и, когда маленький отряд отчалил от берега, скрылись за деревьями.

Пока плоты медленно пересекали Жёлтую реку, сносимые плавным, но весьма заметным течением, Богдан вглядывался в мутноватые воды с опасением, что малоприятный хищник даст о себе знать. Но за тот час, что примерно заняла переправа, ничего похожего на рыбу-дракона не мелькнуло рядом с плотом.

Крупные рыбины появлялись в реке, но это были простые крупные рыбины, и только один раз Абдаллах, обращаясь к своему господину, сказал: «Смотрите, ваша милость!..», указав куда-то вдаль. Богдан резко повернулся, но заметил только какой-то бурун на поверхности реки – самой рыбы-дракона, или кто там ещё мог быть, увидеть так и не удалось.

Люди шейха с куда большим напряжением рассматривали противоположный берег, который в отличие от земных рек, где один из берегов из-за воздействия силы Кориолиса всегда отличался от другого, был очень похож на берег, принадлежавший арабам.

Переправились без эксцессов. На другом берегу плоты оттащили в заросли и замаскировали так, чтобы возможный военный разъезд китайцев или ещё кого не обнаружил средства переправы и не стал усиленно искать следы их владельцев.

Вокруг расстилалась безлюдная, довольно пересечённая местность. То тут, то там вставали каменистые холмы, окружённые рощами таких же, как и на правом берегу, деревьев, хотя помимо терновника, орешника и тутовника стали встречаться кряжистые сосны. Ещё чуть далее почти пропали оливковые деревья, зато попадалось много древовидного бамбука и таких пород, которые были Богдану не знакомы на практике, но которые он явно видел на картинках раньше. Единственным деревом, которое он узнал, был тис. Если бы Богдан больше интересовался ботаникой, то он узнал бы также и лаковые, тиковые, камфарные и сальные деревья, очень характерные для многих районов земного Китая. Однако ботаником он не был и названий деревьев не знал.