Любовь Пушкарева - Синто. Героев нет

– Я ничего не понимаю, – отозвался Лепехин, – вы ж из поколения в поколение передаете профессию!

– Ключевое слово – «заставляют». Если у ребенка другая Судьба, родители не должны навязывать ему путь. Мы стараемся воспитывать детей так, чтобы они хотели заниматься делом своих отцов, но если у них другие задатки или они просто хотят другого, навязывать чужую Судьбу – грех.

– А у вас, господа, есть жены? Семьи? – встряла я.

– У меня жена и двое детей, – мрачно сказал Лепехин.

– А я гол как сокол, – радостно отозвался Крутецкий.

– Хм… Это наводит на размышления, – заметила леди Шур. – У одного семья, и он бука, второй холостяк, и он душка.

Мифическая блудливая кошка сдохла бы от зависти, услышь она интонации Шур.

Лепехин чуть не подавился и бросил предупреждающий взгляд на Крутецкого, но тот чихать хотел на предупреждения. Крутецкий явно не боялся секса с Шур, скорее леди надо бы опасаться. При техниках зомбирования применялись препараты, ослабляющие волю, облегчающие усвоение посыла. А когда лучше всего впрыснуть в кровь миллилитр сыворотки? Тогда, когда человек увлечен своими ощущениями во время секса. Поэтому существует негласное правило: на чужой территории никаких новых, непроверенных секс-партнеров.

– А вы, леди некст Викен, хотите выходить замуж? – вдруг спросил подполковник. И как только он наш разговор слышал, ведь все разбились на кучки и беседовали о своем.

– До двадцати семи лет такой вопрос не стоит, а там видно будет, – отозвалась я.

Некст Ларин и лорд Грюндер переглянулись, терпеть не могу эти молчаливые переговоры, чем их так заинтересовала эта общеизвестная информация?

Разговор перекинулся на поданные кушанья. Русы расхваливали многообразие рыбных блюд и поинтересовались, почему мы не употребляем мясо. Мы ответили, что животноводство слишком дорого, синтетические корма для нас неприемлемы, а выпас требует больших территорий. А на границах? На границах – крысодлаки. На границах стараются даже собак иной раз не держать, потому что одно убитое животное – это кладка крысодлака на десять-пятнадцать особей.

– А кролики? – спросил Крутецкий. – Их же можно в клетках держать.

– Кролики? – обескуражено переспросил некст Ларин.

– Они бывают очень крупными, – тут же вмешалась леди Шур – У нас маленьких кроликов дарят детям, как домашних любимцев, так что… – пояснила она Крутецкому. Тот, извиняясь, развел руками.

– Мой сын пытается кролика «раскачать», заманивает в колесо морковкой, отмеряет нагрузку… – заметил некст Ларин. – Даже не знаю, как и реагировать на это.

– Это нормально, – ответил ему Китлинг. – Я в детстве попытался бабушкину кошку «раскачать», посадил ее на голодание…

Все прислушались.

– Весь день стоял дикий крик, кошка начала тренироваться, прыгая на меня с возвышений, а вечером бабушка покормила животное и объяснила, в чем я не прав.

Все посмеялись. После этих историй настроение за столом стало более расслабленным и чуть-чуть домашним. Мы довольно долго переговаривались, темы разговоров причудливо менялись – то о крысодлаках, то о системе здравоохранения, то о фермерах-арендаторах, то об отсутствии у нас индустрии сериалов. Да, мы могли снять стереофильм часов на пять и разбить его, но безумия серий на сто, такого не было. А что же делают люди по вечерам, если они визор не смотрят? Гуляют в садах, играют с детьми, играют в командные игры или ходят в гости, да мало ли существует интересных и полезных занятий. Короче, говорили обо всем и ни о чем. Надо отдать должное нашим гостям, они не касались в своих вопросах политики или экономики.

Когда обед, плавно перетекший в ужин, все же завершился, у всех было то благодушное настроение, какое бывает после вкусной и обильной еды. Потихоньку мы стали разбредаться. Те, кто не был увлечен беседой, вставали, негромко благодарили, раскланивались и уходили. Я тоже решила не задерживаться и ушла третьей, и уже предвкушала здоровый сон, когда мой браслет завибрировал неопознанным вызовом. Я вставила наушник.

– Привет, это я, узнала? Забей мой код, – без перерыва протараторил Грюнд.

– Привет. Узнала, – отозвалась я, не зная, что еще сказать.

– Слушай, у нас тут маленькая вечеринка некстов у Штайне, прилетай. А? На девчонок своих посмотришь… Или ты не хочешь с ними общаться?

Ага, они пригласили гейш из Дома Ланы.

– Хочу, только я еще и спать хочу.

Он рассмеялся.

– Ну, тебя то никто плясать не заставит, полежишь, подремлешь, если все так плохо. Ты не восстановилась еще?

– Грюнд, дай мне подумать.

– Ну, думай… Перезвони, когда надумаешь, – и он отключился.

Пока я разговаривала, ко мне подошел подполковник и остановился на расстоянии, давая мне возможность закончить разговор.

– Чудесный вечер, – сказал он с обаятельной улыбкой. Я напряглась. Подполковник Щедрин был способен вскружить голову любой женщине, этакое сочетание веселой открытости и мужественности. Но он был Представителем, значит, эта открытость всего лишь маска.

– Да чудный, – отозвалась я.

– Мы завтра вечером улетаем, а я так и не видел Синто.

– Я думаю, что можно будет организовать завтра экскурсию… часа на три?

– Да, три-четыре… А что, ночной жизни на Синто нет вообще?

Я пожала плечами.

– Вроде бы есть…

Он рассмеялся.

– Ну, раз есть, то покажите мне ее.

Я лихорадочно соображала, чего же он хочет на самом деле. Защиты против зомбитехник у меня нет, ее ставят, только если есть непосредственная опасность, а чего еще он может хотеть? Как быть? Послать его в русское посольство или пойти на поводу? Учитывая, что я генератор неприятностей, я выбрала второе. Созвонилась с Грюндом, сказала, что приду не одна. Он не обрадовался такому, но согласился. Щедрину объяснила, что идем на частную вечеринку, и без обиняков поинтересовалась, как он решит проблему с охраной, нам не нужен еще один скандал. Он перезвонил куда-то, оставил сообщение, объяснив мне, что его будут отслеживать по оргмаячку. Что ж, неплохо, оргмаяк включает тревогу, если его снять или если у хозяина резко меняются жизненные показатели, выброс адреналина или наоборот замедление процессов.

Когда мы подлетели к поместью Штайне, Грюнд вышел нас встречать. Они с подполковником уставились друг на друга. Да, когда первый раз видишь высокого, худого, откровенно некрасивого альбиноса с черными глазами, можно опешить.

– Это же… подполковник Щедрин? – переспросил меня Грюнд.

– Да. А ты кого ждал?

– Ну не его, уж точно. Проходите, гости… – и шепотом добавил мне: – Ты совсем сбрендила, ВикСин.

Я шутливо показала зубы, намекая, чтобы он был поосторожнее с оскорблениями. Мы прошли в сад, в большую беседку с помостом для танцев посредине и удобными диванчиками по краям. Трое незнакомых молодых мужчин и пять девчонок, все старые знакомые.