Джерри Пурнелл - Легион Фалькенберга

Фалькенберг не обратил внимания на ее вопрос:

— Дело в том, что ваши люди идут за вами. Сомневаюсь, чтобы они сражались так же решительно за меня, если бы вас убили.

— Это неважно, полковник. Поверьте, я не хочу вести этот патруль, но если я не поведу первый, других может не быть. Мы не привыкли к удержанию позиций, и нужно что-то делать, чтобы сохранить сплоченность моих войск.

— И вы хотите сыграть на чувстве стыда. Она пожала плечами.

— Если пойду я, пойдут и они.

— Я пошлю с вами центуриона и солдат из охраны штаба.

— Нет. Отправьте со мной столько же ваших людей, сколько с любым другим патрулем. — Она на мгновение покачнулась. Подействовали одновременно отсутствие сна, выпитый виски и узелок страха внутри. Девушка ухватилась за край стола, и Фалькенберг внимательно посмотрел на нее.

— Черт возьми, — сказала она. Потом чуть улыбнулась. — Джон Кристиан Фалькенберг, разве вы не понимаете, что так нужно?

Он кивнул.

— Но мне это все равно не нравится. Хорошо. Через тридцать пять минут последние инструкции моего главного старшины. Удачи, мисс Хортон.

— Спасибо. — Она поколебалась, но сказать больше было нечего.

Патруль неслышно двигался через низкий кустарник. Что-то пролетело мимо ее лица. «Белка-летяга», — подумала она. На Новом Вашингтоне много парящих животных.

На невысоком холме пахло взрывчаткой после канонады последнего боя. Ночь кромешно черная. Только на западном горизонте тускло-красно светится Франклин, но так слабо, что его скорее чувствуешь, чем видишь. Мимо пронеслась летучая лиса, метнулась за насекомым и с криком исчезла в ночи.

Десяток ранчеро двигался цепочкой. За ними шла манипула связи, настроившись на волну 42-го. Гленда подумала: «А что солдаты станут делать со своим оборудованием, когда начнется бой?» — и пожалела, что не спросила заранее. Замыкающим в цепочке шел сержант Хруска, которого в последнюю минуту прислал главный старшина Кальвин. Гленда Руфь ему обрадовалась, хотя одновременно испытала чувство вины.

«Это глупо, — сказала она себе. — Так думают мужчины. Я не должна так думать. Я ничего не собираюсь доказывать».

Ранчеро несли ружья. Три солдата Фалькенберга тоже. Двое других несли оборудование связи, а сержант Хруска — ручной пулемет. Казалось, ничтожная горстка собирается соперничать с горцами с Завета.

— Они миновали последние посты нервничающих ранчеро и двинулись по долине между холмами. В тишине ночи Гленда Руфь чувствовала свое полное одиночество. «Чувствуют ли остальные то же самое. Ранчеро — несомненно. Они боятся. А наемники? — подумала она. — Во всяком случае они не одни. У них есть товарищи, с которыми они делят еду и бункеры. И пока жив хоть один из людей Фалькенберга, есть кому позаботиться о павших. Они заботятся друг о друге, — продолжала размышлять девушка. — Главный старшина Кальвин, с его грубоватой реакций на сообщения о потерях. «Ба, еще один солдат», — сказал он, когда ему доложили о гибели товарища в бою с танками. Мужчины!»

Она попыталась представить себе образ мыслей солдата-наемника, но это оказалось невозможно. Они слишком чужды ей.

А Фалькенберг такой же, как все остальные?

Они удалились от последних постов примерно на километр, когда она отыскала узкую расщелину метра в два глубиной. Та змеилась вниз по холму параллельно позициям, и любой нападающий мог воспользоваться ею. Гленда Руфь знаком приказала занять расщелину.

Труднее всего оказалось ждать. Ранчеро постоянно передвигались, и ей приходилось ползком перемещаться по расщелине, призывая их к тишине. В мучительном ожидании тянулись часы. Девушка взглянула на часы, чтобы определить, сколько времени прошло с того момента, как она посмотрела в прошлый раз, и решила больше не смотреть целых пятнадцать минут.

Когда ей показалось, что четверть часа уже миновала, она подождала еще десять минут, потом посмотрела и увидела, что прошло всего лишь одиннадцать минут. Гленда Руфь отвернулась и стала смотреть в ночь; перед ней возникали какие-то фигуры, которые не могли быть реальными. Она смотрела на них с отвращением.

Почему я все время думаю о Фалькенберге? И почему называю его по имени?

Бе преследовал и виденный о нем сон. В звездном свете она почти видела эти миниатюрные фигуры. В ее ушах звучали бесстрастные приказы Фалькенберга: «Этого убить. Этого отправить в шахты». «Он способен на это, — подумала Гленда. — Он…»

К миниатюрам присоединились большие фигуры в боевой броне. И неожиданно она поняла, что они реальны. В лощине под ней неподвижно стояли два человека.

Она коснулась сержанта Хруски и показала. Солдат внимательно вгляделся и кивнул. У них на глазах к первой паре разведчиков присоединились новые, и вскоре в складке холма метрах в двухстах от них собралось не менее пятидесяти солдат. Слишком далеко, чтобы эффективно использовать оружие взвода, и Хруска пополз по расщелине, шепотом приказывая лежать и молчать.

Группа продолжала расти. Она не видит их всех, но поскольку насчитала не меньше ста, перед ней не меньше роты.

Это страшные горцы?

Пришли незваные воспоминания о смерти отца, но она отогнала их.

Это всего лишь наемники, но они сражаются ради славы, и почему-то эта вселяет ужас.

Спустя долгое время противник начал приближаться.

Солдаты двигались буквой V, острием нацеленной почти точно на позицию Гленды Руфь. И то, что девушка увидела, заставило ее ахнуть.

В четырехстах метрах левее двойной цепочкой перемещалась еще одна рота. Солдаты молча и быстро поднимались на холм, и передовые уже миновали ее позицию. Она лихорадочно повернулась направо — и увидела в километре еще одну роту. Прямо на нее перевернутой буквой М двигался целый батальон горцев, и та группа, что перед ней, служила соединительной линией наступающих колонн. Через несколько минут противник будет на оборонительных позициях ранчеро.

Она ждала, пока группа горцев не оказалась в десяти метрах от нее. И тогда выкрикнула приказ:

— Всем встать! Огонь!

Из обоих концов ее части расщелины заговорили автоматы наемников, к ним присоединились ружья ранчеро. Группу срезали всю до единого человека, и сержант Хруска приказал перенести огонь на главную колонну, а Гленда Руфь закричала в свой коммуникатор:

— Огневая позиция. Огонь по квадрату Дядя четыре. Мгновение задержки показалось ей годами.

— Огонь по квадрату Дядя четыре. — Еще одна пауза. — Готово, — ответил бесстрастный голос. Ей показалось, что говорит сам Фалькенберг, но она была слишком занята, чтобы думать об этом.

— Докладываю, — сказала она. — По крайней мере один батальон легкой пехоты в атакующем строю поднимается на холм 905 вдоль хребтов Дядя и Зебра.