Николай Полунин - Харон

— Нет, вот сюда, — сказал Роман. Там лабиринт, запутаешься. Когда ты запомнишь?

— Приглашай почаще.

— По поводу или без повода?

— Лучше без. Поменьше б таких поводов.

— Согласен. Слушай, компатриот с христианскими идеями, ты бы сам поменьше страдал о судьбах России по пути ко мне. Умный какой, вспомнил, как тут Пантелей про «колумбийский вариант» распространялся. Что в результате к власти приходит самый крупный мафиози. С Коржаковым они перед первым путчем были, ну! Я тебя посреди поселка засек, от тебя перло, как… я не знаю что. Поаккуратней, коллега, здесь вы среди своих, зевать не рекомендуется.

— А что, разве у нас не такой вариант?

— Пока нет. Но будет. Не говори об этом Пантелею. Вон все, а я на кухне пригляжу еще разочек.

Олег проводил взглядом фигуру Романа, чьи короткие ноги казались еще короче из-за длинной меховой жилетки. Роман был похож на маневрирующую проворную танкетку. Подобравшись, Олег вошел в малую гостиную с накрытым столом и горящим камином.

В кресле перед каминным экраном Антонина невнимательно слушала что-то рассказывающего ей Алана. У Антонины была иссиня-черная копна волос, всегда взбитая и забранная сзади в пучок, много щек и губ, сложение толкательницы ядра и очень белая, прозрачно-фарфоровая кожа. По обыкновению вся унизана перстнями, цепочками с амулетами и брелоками. Изящный Алан на ее фоне казался еще тоньше.

Олег сильнее напряг свою психозащиту. Способностями Романа (Олег сильно подозревал, что во многом приобретенными с помощью внешних усилителей: психотронные бустеры разрабатывали у Рогожина, а Роман-то с ним был дружен) Антонина не обладала, но общее отношение, цвет ауры, окраску направленных на нее ментальных потоков вполне могла определять. Алан был гораздо сильнее.

…,…!..! — выдал изящный Аланчик трехэтажную фиоритуру. Как Олег и догадывался, это было концовкой матершинного анекдота, до которых Алан был большой охотник и мастак.

— Не слыхала, — сквозь смех говорила Антонина, протягивая Олегу свой опустевший бокал, — нет, такой еще не слыхала, новенькое! Олежек, плесни мне, пожалуйста… Благодарю, профессор! Аланчик принес на хвосте сумасшедшие анекдоты!

— Мне расскажут? — Олег налил и себе.

— Специальные, — важно сказал Алан. — Только для дам. Как поживаете?

— Как все. Жду, чем все это закончится.

— Ну, похоже, теперь недолго осталось, вы даже не успеете соскучиться, профессор.

Олег привычно улыбнулся шутливому обращению. Оно, кстати, соответствовало действительности, но тому решению ВАК Новосибирского университета уж два десятка лет минуло. И полтора десятка — как он оставил кафедру. Не по своей воле. Вынужден был.

— Святой Мишель де Нотрдам на текущий девяносто седьмой пророчествовал падение шести великих корон. Все толкователи сходятся, что это Англия, Франция, современный Израиль, почему-то Ливия и, может быть, Россия. Гм, это пять. Значит, еще кто-то.

— Америка, — томно подсказал Алан, помешивая свое вино золоченой ложечкой. — Несколько катренов описывают, как ее «зальет массой вод». Параллельно существуют переводы, где описывается нашествие азиатов на Европу, а добрая Америка вступит в войну в марте девяносто восьмого и начнет с морских эскадр врага. Она «пожжет их неведомым огнем». Перл-Харбор. Уже было. Сент-Мишель прокинулся на полсотни лет. Мелочь.

Олег поджидал своей очереди вступить в игру. У них было принято таким образом пикироваться, чтобы поднасолить Антонине, которая в силу неведомых убеждений своей непостижимой женской души истово верила и обожала Нострадамуса.

— А на девяносто восьмой он обещал исцеление «каждого мужчины, каждой женщины, каждого ребенка», — сказал Олег, — что бы это могло быть? Вакцина против СПИДа? Или универсальные противозачаточные пилюли?

— Возможно, поголовная стерилизация? — подхватил Алан. — Но нет, он, конечно, имел в виду победу над раком.

— Вам никакая стерилизация не нужна, — сказала Антонина, — от вас и так проку с гулькин хрен.

— А кто набирает себе гвардию, как сама Екатерина Великая? Ты сегодня что-то без своих красавцев.

— Олежек, не трепись, а? Народ, как ему и положено, — сидит в людской. — Участвуя в делах по освобождению заложников и видя перед глазами все эти ужасы, Антонина завела себе штат личных тело-

хранителей и никуда не выезжала без сопровождения звена из трех, а то и четырех. Парни бывали на подбор — высокие, ражие. Не переходящие границ замечания на эту тему Антонина воспринимала спокойно. Ей, кажется, даже импонировало.

— А где наш Пантелей? Машину я видел.

— Роман допустил их в свой тронный зал. Демонстрирует новую программу для посетителей. У него там имидж поменялся.

— Их? С Пантелеем кто-то еще?

— Прошу знакомиться, — сказал Роман, вводя в гостиную высокого человека в патриархальной черной тройке. — Mapaт Сергеевич примет сегодня участие в нашей встрече. Пантелеймон Григорьевич и я пригласили его на свой страх и риск, полагая, что с вашей стороны, друзья, возражений не последует.

Антонина скривила полные губы, но промолчала. Алан продолжал забавляться с ложечкой, но от Олега не укрылось, что он быстро, как это делают матерые уголовники, уколом зрачка в зрачок, взглянул на Марата Сергеевича. Тот улыбнулся, слегка поклонился. Если ауры всех присутствующих вследствие поддерживаемой каждым защиты от остальных несли нейтральные пастельные тона, то от Марата исходило ровное белое свечение, имеющее в центре сплюснутый черный диск. Как снимок солнечной короны в период спокойного Солнца.

— Марат Сергеевич — директор Института тонких взаимодействий, — выдвинулся из-за его спины громадный Пантелей, — и постоянный член Консультативного совета при Президенте.

— Для начала прошу за стол, друзья. В столовой все готово.

За обедом о пустяках уже не говорили, и поскольку к подлинной цели их встречи переходить никто не спешил, во время десерта — печеной дыни — над собравшимися висело прочное и мрачное молчание.

Олег наслаждался блюдами. Закуски и напитки у Романа были отменные. Из всех обедающих только новый Марат Сергеевич оставался внешне невозмутим и даже слегка беспечен. Олег ловил взгляды, которыми нет-нет да и постреливала в Марата Сергеевича Антонина. Алан также пытался подобраться к нему, но изнутри. Олег это чувствовал. Что греха таить, он и сам несколько раз попытался проникнуть за этот черный экран и потерпел полное поражение. Пантелей двигал челюстями, уткнувшись в свою тарелку. Роман нервничал, даже выпил две рюмки водки.

«Этот так здорово прикрытый Марат — посторонний. Зачем Роману, да еще и Пантелею, звать его? — подумал Олег, прихлебывая лимонный сок. — Кто его прикрывает? Пантелей? Сам? Не может быть, я бы о нем знал. Мы все бы знали, существуй еще кто-то с таким потенциалом. Кандидат в нашу команду, где каждый сам за себя?»