Рэй Олдридж - Император всего

– Это объясняет только «как», но совсем не объясняет «почему», – заметил Мольнех. – Но я не жалуюсь. Кто бы мог подумать, что подобные вещи могут происходить? Для отчаявшихся беглецов мы живем совсем неплохо.

– Возможно, – сказал Руиз. – В любом случае мы можем пока поесть, раз пышки еще не совсем остыли. – Он поднял поднос. – Фломель привязан как следует?

– Разумеется, – ответил Мольнех обиженным тоном. – Я старательно выполняю все твои распоряжения.

– В таком случае пойдемте на верхнюю палубу, где лучше вид на канал, и где нам не придется выслушивать вопли Фломеля, – сказал Руиз.

Кореана выругалась и пнула ногой останки головы Кроэля, непродуманный поступок, который оставил пятно на ее закованной в броню ноге и вызвал еще один взрыв ругательств. Грузовой трюм ее разрушенной воздушной лодки весь пропах смертью и горелой изоляцией. И еще Мокрассаром, который стоял рядом с ней в настороженной позе и всегда наготове.

Мармо подлетел вперед на своем подремонтированном летательном пузыре и осмотрел дыру в стене машинного отсека.

– Безумная удача, – мрачно заметил он, – разве ты не замечаешь, насколько этот человек удачлив? Даже слишком удачлив?

– Брось свои дурацкие пиратские суеверия, Мармо, – Кореана обратила к Мармо свирепый взор. – Вместо этого ты мог бы начать придумывать какой-нибудь полезный совет – поскольку именно за это я тебе и плачу.

– Воистину, – но он более ничего не говорил.

Она подошла к шлюзу и сделала знак Феншу принести ремонтного робота из разведывательного флиттера. Она приказала Мокрассару убрать останки Кроэля. Когда огромный насекомообразный воитель вынес тело, она бешено потрясла головой.

– Он причинил мне огромный финансовый ущерб. Теперь труппа с фениксом разбита, и кто знает, насколько удастся починить лодку.

– С другой стороны, – сказал Мармо, – ты собиралась размозжить лодку о скалу, пока он тебе в этом не помешал.

Она задумчиво посмотрела на Мармо холодным взглядом.

– Хорошо, что ты мне об этом напомнил, Мармо. Я страшно рада, что ложкой собирала тебя, размазанного по стене, чтобы ты мог помогать мне таким вот манером.

– Прости, – сказал он присмиревшим голосом.

Она кивнула.

– Я собираюсь дать Феншу час, чтобы он смог оценить масштабы разрушений. Если он сможет починить ее, я оставлю его здесь с братом. Он сможет привести лодку обратно. Она может понадобиться мне в смысле оружия.

– Все, что есть у Руиза Ава – это осколочное ружье и несколько мясницких ножей.

– Тем не менее. Ну а теперь, поскольку он мог оставить тут импровизированные мины-ловушки, осмотри-ка остальную часть лодки. Когда все будет безопасно, позови меня.

К тому времени, когда все они наелись, свет дня уже лился с неба в полную силу. Стало ясно, что лес переменился. Они встречали время от времени какие-то полянки, заросшие кустами, деревья были более молодыми, словно здесь лес был посажен только в последние сто лет или около того.

– Посмотри, – сказала Низа, – это дорога?

– Вроде бы, – ответил Руиз, изучая прогалину в деревьях, пока они проплывали мимо. Маленький причал прилепился к каналу. В нем не было тех декоративных черт причала, с которого они спрыгнули на баржу, но построен он был из такого же розового гранита.

– Может быть, нам надо подумать о том, чтобы покинуть баржу, – дорога, кажется, недавно была использована для значительного движения. Может быть, мы возле какого-то города, где мы можем пересесть на другое средство передвижения, получше.

– Может быть, и нет, – ответил Мольнех, потирая пузо. – И у меня нет никаких возражений против таких условий, что здесь.

– Вот как? – Руиз поднял бровь. – А знаешь ли ты, что на многих мирах существует обычай давать осужденному на смерть преступнику замечательный обед как раз перед тем, как отвести его на казнь?

– На Фараоне мы так не делаем, – сказал Мольнех, но вид у него был потрясенный.

– Кроме того, – продолжал Руиз, – Кореана поймет, что мы отправились в такое путешествие. Она скоро нагонит нас. Еще до полудня, если у нее хватит ума, чтобы облететь канал, прежде чем послать за нами запаховые искатели.

– Она не дура, – мрачно сказал Дольмаэро.

– Да уж.

Руиз решил, что сейчас как раз настало время посмотреть, можно ли было сойти с баржи. Он поднялся, наклонился через перила и посмотрел вперед, надеясь увидеть достаточно открытое пространство, чтобы попробовать свой эксперимент.

Он очень удивился, когда увидел, что они подплывают еще к одному причалу, и еще больше поразился, когда увидел, что возле причала стоит огромная группа людей. Он отпрянул от поручней, повернулся, чтобы сказать об увиденном остальным, и заметил, что барка замедлила ход.

– Что такое? – спросил Дольмаэро.

– Не знаю. – Руиз понятия не имел, что ему делать. Пока они не увидели никакой угрозы для себя, было нежелательно проявлять враждебность по отношению к кому бы то ни было. – Нам придется подождать и посмотреть, как мне кажется.

Теперь и остальные увидели причал, и вопросов больше не было.

Они замедлили ход и почти что дрейфовали. Баржа поравнялась с причалом, и они теперь смотрели вниз на толпу. Казалось, она разделилась на большое количество пожилых людей, которые были одеты во что-то вроде черных траурных одежд, и меньшую группу почти голых молодых людей, которые носили какие-то кусочки цветного шелка. У стариков лица были мрачные, молодые, казалось, праздновали какое-то счастливое событие, но никто из них не посмотрел вверх на Руиза.

Центром печали, или празднества, оказалась молодая пара, которая стояла в более нарядной части толпы. У них было на лицах одинаковое выражение счастливого и решительного предвкушения, хотя Руиз был уверен, что под этим фасадом он заметил и изрядную долю беспокойства и неуверенности. Они были совершенно наги, если не считать раскраски на теле и цветных лент в волосах.

Баржа, на которой плыли Руиз и его спутники, проплыла мимо. Потом все баржи остановились. Юноша и девушка выступили вперед и, держась за руки, повернулись и помахали толпе. Старики с каменными лицами провожали их глазами. Остальные захлопали в ладоши и закричали им что-то приветственное..

Молодая пара исчезла за огромными грудями статуи.

Баржи снова возобновили свое скольжение с легким толчком, и причал стал отходить назад. Как раз перед тем, как он исчез из виду, Руиз увидел, что старики стали уходить с причала, а молодежь усаживалась на травке во двое и по трое.

Низа покраснела и отвернулась.

– Как странно, – сказала она, – почему им так хочется заниматься этим прилюдно?

Руиз пожал плечами.

– Еще одна тайна.

Все это зрелище наполнило его еще более мрачными мыслями относительно их благодетелей – в том, что они увидели, был характерный привкус какого-то упадочнического религиозного культа. Тревожные мысли бродили у него в мозгу. Может быть, они стали пленниками одного из многочисленных незаконных культов, которые столь процветали на Сууке? Кое-кто из них практиковал весьма неприятные ритуалы. Надо было решительно посмотреть, смогут ли они покинуть баржу. Он повернулся к остальным.