Любовь Пушкарева - Синто. В одну и ту же реку. Часть 4. Чужие звезды

Я уставился на тонкую, изящную шейку… Эту шейку уже ломали… Дядя-любовник. Как ни странно, я его понимаю… Эта девчонка доведет до бешенства любого.

Я впился жестким поцелуем в место, где билась жилка, Викен тихо вскрикнула и выгнулась. Еще и еще раз… Наверное ничего не было слаще этой тонкой кожи и бьющегося в сладких конвульсиях тела подо мной.

Но она все же вырвалась, выскользнув из кокона, в который я ее спеленал.

— Отстань, — с каким-то непонятным страхом и неуверенностью произнесла она.

Я просто смотрел на нее. Не отстану, конечно же. Ни за что.

— Отстань! — уже тверже крикнула она, — Мне не нужна твоя жалость!

— ДУРА!!! — от моего крика задрожал визор на стене. — КАКАЯ жалость!? Я люблю тебя, идиотку! Меня чуть инфаркт не хватил, когда я решил, что ты сдохла там на посту! А когда ты в регенераторе… Да ты…!

Я схватил ее, ошалевшую от моих слов, и подмял под себя, прижимая ее руки

— Ты глупая-глупая девчонка…

И чтоб не успела ничего сказать, поцеловал с другой стороны такую же трепетную венку…

Просыпаться было немного страшно. Мало ли что взбредет в голову этой малахольной синто, возьмет и разобьет то маленькое и хрупкое счастье, родившееся этой ночью. Не открывая глаз я потянулся туда, где по моим расчетам должно было быть ушко и… наткнулся на что-то студенистое и неприятное. «Банка». Я открыл глаза, чтобы увидеть этот экзаменующий взгляд…

Ну я тебе покажу, экзаменатор!

Спустя секунду раздались крики

— Ай! Ай! Больно! Ты что с ума сошел!?

— Ты все поняла? — ласково спросил я.

На круглой упругой попке виднелись следы зубов.

— Хам! — она силилась удержать оскорбленное достоинство, — Не смей так больше делать!

— Ты тоже не смей так больше делать, — предложил я.

— Хорошо, — согласилась она.

— Хорошо, — эхом ответил я.

— Болит! — обиженно продолжила она

— Полечим!

После прилета на Святорусскую меня закрутили дела, а Викен надо было все же лечь в больницу, для быстрого и результативного восстановления. Но как только у меня появлялось «окно», я как восемнадцатилетний кадет несся к ней. Затащить в кладовку для невозможного ураганного секса или развлечь рассказом во время ее «плавания». Или просто посидеть и подержать ее за руки ничего не говоря, зная, что ей становится легче, когда я рядом, ведь регенерируемые ткани болят и немилосердно чешутся.

Представитель не вправе придавать такое большое значение какой-то девчонке-иностранке. А скрывать это сумасшествие я не мог, единственное, что оставалось — делать вид, мол, все несерьезно, и это лишь прихоть, развлечение и способ сбросить рабочее напряжение.

А напряжение было нешуточным. Ситуация очень осложнялась неопределенностью и нехваткой информации как с нашей стороны, так и с хинской. Хины не могли понять, какова роль коменданта безопасности Хунэ в происшедшем, был ли он нашим агентом с самого начала? Ведь это он убил всю команду десантовоза. А может, он месяцами снабжал информацией о работе «базы»? А может, он наврал о захвате Представителя? Хины терялись в версиях. И Восьмой с Двенадцатым, ответственные за ХИ, «танцевали на углях» то успокаивая и отрицая сам факт захвата нашего корабля, и мое пребывание на нем, то начиная туманно угрожать, когда хины зарывались.

Естественно, мне и Самарскому приходилось все время «консультировать» коллег, вычисляя и угадывая, что могут знать хины, а что нет. За всем этим мы с моим помощником упустили одну немаловажную деталь — отношения Викен и палача.

Когда я понял, что допустил банальную и, тем не менее, непростительную халатность в этом вопросе, то уже не успевал исправиться — не хватило буквально одного дня. Всего-то и надо было: расспросить Викен, а потом нагрузить Крутецкого и Лепехина, чтоб нашли подтверждение ее словам.

На заседании я приготовился «выгребать». Вроде бы и на Скальной все замечательно «порешал», и не виноват в ошибке врат, и чудом от хинов ушел, а принес всем немалые проблемы. И открыто меня в них не обвинить, и подспудное раздражение коллег некуда не деть. А тут подставился, дал повод попинать себя от души за все успехи, чтоб не забывался.

Когда прозвучал вопрос, и я уже набрал в грудь воздуха, как заговорил Семнадцатый — Древний, он знал об этом прозвище и посмеивался над ним. В гробовом молчании он доложил, что, мол, Викен заключив разовый контракт со службой обеспечения порядка на территории Институтов Синто, была внедрена к студентам под видом дочери кого-то из Золотой сотни, нелегала с Кхана Хейсы Феймей. Кто-то убивал студентов хинов и обычными путями убийцу не могли вычислить, вот и запустили «метаморфа». Будучи на задании Викен тесно общалась с Йинао Тянем и русскими Раджем Фатхи и Назаром Вольновым. Более того, так вышло что она спасла Йинао Тяня, когда тот пытался выманить убийц на себя и те его чуть не прикончили. И Фатхи и Вольнов подтверждают, что Тянь с самого начала испытывал к Феймей-Викен иррациональную и даже болезненную тягу, нешуточно ревнуя ее. Зная, что она «дитя дракона», тем не менее, не предпринял никаких попыток отправить ее на ХИ своему хозяину Вэйхао.

— То есть, — резюмировал Древний, — Доктор-дознаватель Йинао Тянь действовал не по здравому рассуждению и не по приказу, а по веленью страсти, так сказать.

— А почему ВЫ нам это рассказываете? — подал голос Шестой, скотина никак не может успокоиться по поводу Скальной. Ему, кстати, зад хорошо наскипидарили за то, что прохлопал рабовладельца на подконтрольной планете.

— Потому что сейчас поиски инфо-бомбы Шепота не требуют моего персонального вмешательства, а семейка Викен всегда была моей головной болью. Это вот Александр Викторович, наглый браконьер, увел у меня такую перспективную дичь, как некст Викен, перекрестив ее в Саламандру Викторову.

— Ну кто тут еще браконьер, — пробурчал я подхватывая шутку, не зная чем обязан такой помощи. Мы со стариком неплохо ладили, да и с Викен он проводил много времени, но нет ли еще каких резонов?

— Да… и страстно влюбленный дознаватель, и умение обращаться с постом-кнопкой, и пароль единожды вводимый угадан: совпадения просто сказочные, вы не находите? — заговорил Второй, — И вы зачастили в больницу к своей спасительнице…, — вот неймется старому хрычу.

Я пожал плечами.

— Серго Олегович, не надо намеков. Я прекрасно помню, что она иностранка, несмотря на ее временное гражданство, и я помню кто я. Это во-первых. Во-вторых, да совпадения сказочные, но их уже проверили со всех сторон — это действительно совпадения. В-третьих, вы не знаете тонкостей связывающего нас контракта, и не вам судить: зачастил я или наоборот пренебрегаю своими обязанностями «сана».