Евгений Гущин - Острие копья

Ладно, оптимизм потом! А пока я должен полностью сосредоточиться на маршруте. После последнего выброса волна мутантов со станции ещё только успела рассосаться, а это значит, что путь может выдаться беспокойный.

Мы шли по небольшому полю, открывшемуся между двумя подлесками. Это была довольно хоженая тропа, хорошо мне знакомая, да и аномалии виднелись отлично – всё поле обильно заросло какой-то коричневой травой до колен. Гравиконцентраты, «жарки», «трамплины» и «карусели» - все эти наиболее распространенные на юге Зоны аномалии отлично проявляли себя. То тут, то там виднелись примятые круги травы, голая выжженная полоска земли или закрученные спиралью, склоняющиеся к центру общего круга растения – всё указывало на наличие аномалий. Так что это поле мы пересекли без особых проблем. Правда, на левом краю поля из леса внезапно вышел незнакомый сталкер в противогазе. Он навёл на нас, замерших в ожидании ствол, постоял, блеснул стёклами противогаза и медленно скрылся в лесу. Ладно, с нами Чёрный Сталкер. Нейтралы пусть будут подружелюбнее. Если бы этот открыл по нам огонь, смертельная доза свинца ему была бы обеспечена. В конце концов, для его «Гадюки» расстояние великовато, а вот для Калашникова или LR-300 с оптическим прицелом – совсем плёвое. Так что сталкер поступил правильно, что не стал осложнять себе и другим жизнь.

После поля снова шла лесополоса. Мы постепенно забирали к северо-западу, чтобы суметь таки выбраться на Агропром, обойдя Свалку лишь по краешку. Но едва мы вышли к бывшему, ещё до первой катастрофы построенному блокпосту, который открывал безопасную дорогу к Агропрому, стрельба поднялась нешуточная. Обычно там был перевалочный пункт нейтралов, и всегда было около десяти стволов. Я выглянул из зарослей мутировавшей ежевики около дороги. Десятка два военных вели чёткую стрельбу по целям. Едва кто-то попадал в поле зрения – огонь из десятка стволов. Им пытались отвечать «Гадюкой», дробовиками, пистолетами, даже кинули один раз гранату. Но кидали вслепую, из-за бетонной стены и слегка ранила она только одного солдата. Такую рану можно и в полевых условиях без особых проблем обработать.

-В общем так, Камрад, - оглянувшись на друга, сказал я. – Идём через Свалку.

Да, я не ошибся, когда сказал, что кипеш на всю Зону поднимается. Это что б вояки начали такую операцию на Кордоне, их должно было что-то очень сильно припугнуть. Или кто-то. Сверху. То есть из генеральского кресла. А это попахивает большими неприятностями. Мы уже направлялись к Свалке, когда выстрелы стихли. Всех нейтралов перебили, теперь кратчайший путь к Агропрому был надёжно перекрыт.

Снова на Свалке. Я ничуть не соскучился по этому месту. Всё такие же груды фонящего мусора, выглядящие, словно останки древнего города. В какой-то мере так и есть. Эти мусорные монбланы – отрыжка цивилизации, извергнувшей из себя ненужные, неприятные и бесполезнее вещи, которые будут гнить, даже когда цивилизация, породившая их, канет в пучину времени.

Меланхолия, етить её! Задуматься в Зоне о смысле бытия и тщетности всего сущего мне приходилось не раз. Да и всем остальным, кто испытал на себе эту обратную сторону нашего мира. Эффект бессмысленности – самый распространённый в Зоне. И это один из самых что ни на есть отрицательных минусов Зоны – воздействие на внутренний мир человека. Тебе хочется просто сесть и никуда не идти. Зачем? Скоро весь мир станет такой же Зоной. Всё станет таким же серым, смертельным, страшным, инфернальным. Зачем? Можно просто сидеть и ждать своей судьбы – она рано или поздно приходит ко всем. Зачем? Чтобы освободить тебя от бессмысленности земной и повергнуть в пучину бессмысленности небесной. Всё есть бессмысленность.

Я и сам пару раз попался. Падальщику пришлось пинками гнать меня от того места, где я хотел присесть и дождаться явления лика судьбы. Я помню, как тихо плакал тогда на привале.

Иногда и сейчас накатывает такое чувство. Но я сжимаю зубы и вспоминаю о жизни там – о домике на берегу озера, о тихом, туманном утре в лодке с удочкой, о пламенеющем закате с книжкой в гамаке, о заходе солнца не под аккомпанемент псевдособаки. Я сжимаю зубы и иду вперёд. Зло топчу грязь и пыль Зоны.

Вот такая она поганка – эта Зона.

Мы с Камрадом стали поворачивать на запад. Шли медленно – Свалку перекрывали сплошные аномальные поля. Здесь было очень безлюдно, казалось, мы одни на всём пространстве Чернобыльской зоны отчуждения. Если б не писк детектора, напоминающий о реальности этого мира, можно было представить, что никакой Зоны нет, есть лишь обычная – только радиоактивная и безлюдная – Чернобыльская зона отчуждения. А мы туристы, приехавшие сюда ради острых ощущений.

Ан нет, не получается.

Камрад аккуратно тронул меня за плечо и подбородком указал в сторону близлежащего радиоактивного холма. На склонах сгрудилась стая слепых псов в двадцать голов. Они уже заинтересованно водили носами в нашу сторону и жутко пялились на нас своими безглазыми харями. Я, чувствуя тревогу на душе, предложил ускорить темп и двигаться как можно быстрее. Одна слепая собака поднялась, постояла и деловитой трусцой последовала за нами. Едва она отошла от холма на пять метров, за ней постепенно потянулась вся стая. Японский магнитофон! Да, он родимый!

Не успеваем. Я посмотрел на стаю, почти целиком снявшуюся с места и почтительно преследующую нас. Мы находились в непосредственной близости от аномального поля, и собаки не рисковали соваться к нам. А вот как только мы выйдем из него… Тогда из нас сделают шиш-кебаб. Из жилистого сталкерского мяса. А ждать собачки могут очень долго. Скорее мы друг друга перегрызём. Вот собаки!

Камрад уже деловито стягивал с плеча винтовку. Будет серьезный бой. Это ещё ладно, я и не из таких передряг выбирался. А вот расход патронов… не очень меня радует. Целиться в собак не получится, они уходят с линии огня за секунду до выстрела. А это значит, что их нужно подпускать поближе и мочить чуть ли не вслепую. На три собаки по рожку. Нормально?

-Ну, чего ждём? – спросил Камрад.

Я пожал плечами и достал из жилета увесистую Ф-1. Подкинул её в руке, как болт перед аномальным полем. А затем выдернул чеку и, широко размахнувшись, бросил куда-то, не задумываясь куда, лишь бы в сторону собак. Взрыв посёк шесть псов. Хорошее начало. Даже отличное начало! Правда двое из павших уже встали на ноги и оказалось, что их просто контузило, но сражаться они уже не могли. Лапы и них были очень сильно посечены, и рано или поздно раненых съедят товарищи по стае. Так что этих тоже не в счёт.

Остальные, уже не таясь, на полной скорости рванули к нам. Я, как и любой человек в моей ситуации, почувствовал неприятный холодок в животе. Столько мускулистых, поджарых тел, каждое весом около шестидесяти килограмм, с жёлтыми клыками и глазами без зрачков, из щелей вокруг глаз выбрызгивается кровь вперемешку с жёлтой слизью… Каждая из этих тварей может разорвать тебя в секунду.