Дэн Абнетт - Первый и Единственный

- Что это было? – сказал Гаунт, будто надеясь, что Танхауз мог объяснить слова девочки.

- Ерунда, вот что. Забудьте это, сэр.

- Да. Забыть. Верно.

Но Гаунт не забыл.

Ночное небо было тусклым и темным, как материал их повседневной формы. Рассвет, тихий и быстрый, как удар ножа, залил черную ткань неба темно-красным.

Поднимающееся солнце отбрасывало холодный янтарный свет на лини траншей. Звезда была большой, тяжелой и красной, похожей на гнилой, обожженный фрукт. Вдалеке, в тысяче километров, прогремела утренняя гроза.

Колм Корбек проснулся, и, коротко отметив боли в конечностях и теле, поднялся со своего места в окопном блиндаже. Он встал в грязь, прямо туда, где не сходились доски. Корбеку было глубоко за сорок - огромный мужчина с бычьим телосложением и намеком на приближающуюся полноту. Его толстые волосатые руки украшали синие спиральные татуировки, а лицо – густая косматая борода. Он носил черные снаряжение и форму Таниса, а также вездесущий камуфляжный плащ, уже успевший стать их фирменным знаком. Кожа у него, как и у всех танисцев, была светлой, волосы - чёрными, глаза - голубыми. Он был полковником Таниского Первого и Единственного, который также был известен как Призраки Гаунта.

Корбек зевнул. В траншее, за мешками заграждения, габионом бруствера и мотками ржавой колючей проволоки, просыпались Призраки. Послышались кашли, вздохи, тихие вскрики, будто после их пробуждения ожили и ночные кошмары. Под низким склоном бруствера зажигались спички; оружие расчехлялось и прочищалось от влаги. Защелкали спусковые механизмы. Из-под потолка жилых помещений вытаскивали пакеты с едой, где он были защищены от грызунов.

Шаркая по грязи грязи, Корбек потянулся, и, взглянув на длинные, зигзагообразные траншеи, увидел возвращавшихся с дозора часовых. Бледные и уставшие, они засыпали на ходу. Одиннадцать километров позади них мерцали огнями многочисленные мачты космической связи, возвышающихся среди ржавых и щербатых крыш гигантских верфей, огромных бункеров по изготовлению Титанов и складами литейного завода техносвященников Адептус Механикус.

Темные маскировочные плащи, отличительная форма Таниского Первого и Единственного, были набрякшими и жесткими от грязи. Их сменщики на карауле, все еще с сонными взглядами и опухшими лицами, на ходу пожали им руки, обмениваясь шутками и сигаретами. Но для того, чтобы ответить на приветствия, ночные часовые были слишком уставшими.

Они были призраками, возвращающимися в могилы, подумал Корбек. Как все мы.

В углублении, вырытом в траншейной стене, лучший снайпер взвода по имени Безумный Ларкин готовил что-то похожее на кофеин, держа погнутую жестяную банку с напитком над фузионной горелкой. В ноздри Корбеку ударил резкий запах.

- Плесни и мне чуток, Ларкс, - сказал полковник, идя траншеей.

Ларкин в свои пятьдесят лет был тощим, жилистым мужчиной с нездоровой бледностью, тремя серебряными серьгами в левом ухе и пурпурно-синей спиральной змеевидной татуировкой на впалой правой щеке. Он протянул помятую жестяную кружку. В его окруженных морщинами глазах отражались слабость, усталость и страх.

- Думаешь, этим утром? Этим?

Корбек поджал губы, наслаждаясь теплотой кружки в огромной лапе.

- Кто знает… - его голос стих.

Высоко в оранжевой тропосфере прогудела пара Имперских истребителей, и, пролетев над позициями, продолжила путь на север, оставляя за собой клубящийся след. На горизонте вспух клуб дыма, поднявшийся от рабочих храмов Адептус Механикус - огромных соборов промышленности, теперь пылавших изнутри. Секунду спустя, сухой ветер принес с собой грохот взрывов.

Корбек понаблюдал за улетающими истребителями и отхлебнул напиток. Он был невыносимо отвратительным.

- Хорошая штука, - пробормотал он Ларкину.

В километре от них, в зигзагообразной траншее рядовой Фульке бодро сходил с ума. Майор Роун, второй полковой офицер, проснулся от близкой лазганной стрельбы, чьи фосфоресцирующие выстрелы попадали в мешки заграждения и грязь.

Роун скатился с тесной койки, когда около него оступился его адъютант Фейгор. Вокруг звучали крики и проклятия.

Фульке видел грызунов, вездесущих грызунов, набросившихся на его паек, вгрызающихся в пластиковые слои клацающими ящеричными ртами. Пока Роун ощупью пробирался по траншее, мимо него шмыгали длинноногие зверьки, их вшивые шкуры блестели от грязи. Фульке, ругаясь на пределе надтреснутого голоса, стрелял из поставленного в автоматический режим лазгана туда, где находился вход в его укрытие.

Фейгор добрался туда первым, и попытался отобрать оружие у кричавшего солдата. Фульке замахнулся и разбил адъютанту нос, его сапоги респлескивали серую жижу. Роун проскользнул мимо Фейгора, и ударом в челюсть вырубил Фульке. Хрустнула кость, и рядовой со стоном повалился в дренажный водосток.

- Собери расстрельную команду, - бесцеремонно бросил Роун окровавленному Фейгору, и начал пробираться к своему блиндажу.

Рядовой Брагг плелся к койке. Здоровяк, бесспорно наибольший из Призраков, был миролюбивым и простодушным человеком. Из-за ужасного прицеливания его прозвали «Еще Раз» Браггом. Он ходил в карауле всю ночь, и теперь просто не имел сил сопротивляться манящему зову кровати. На повороте к блиндажу он врезался в молодого рядового Каффрана и сбил юношу с ног. Брагг поднял его, но из-за усталости даже не извинился.

- Все нормально, Еще Раз, - сказал Каффран. – Иди спать.

Брагг поплелся дальше. Через два шага он уже забыл о происшествии. В голове осталось смутное воспоминание о том, что ему следовало извиниться перед хорошим другом. Он очень устал.

Каффран проскользнул к щели командного блиндажа, располагавшимся рядом с третьей связной траншей. На двери висели толстая полифибриловая ширма и слои противохимических занавесей. Он дважды постучал по стене, а затем откинул тяжелые занавеси и вошел внутрь.

Офицерский блиндаж был глубоким, в него вела только алюминиевая лестница, привинченная к стене. Натриевые горелки давали морозно белый свет. Пол из дощатого настила был сделан на славу, и здесь даже присутствовали следы цивилизации, такие как полки, книги, карты и аромат приличного кофеина.

Скользнув в командное убежище, Каффран первым делом заметил Брина Мило, их шестнадцатилетний полковой «талисман», который присоединился к Призракам при Основании. Комиссар лично спас Мило из их полыхавшего мира, и позже тот стал полковым музыкантом и адъютантом старшего офицера. Каффран не любил подолгу находиться возле мальчика. Что-то в его молодости и блеске глаз напоминало ему об их утерянном мире. Ирония была в том, что хотя их и разделял всего лишь год или два, но на Танисе они вряд ли бы подружились.