Дэн Абнетт - Первый и Единственный

Мило раскладывал завтрак на маленьком походном столике. Аромат стоял восхитительный: яичница с ветчиной и немного поджареного хлеба. Каффран позавидовал комиссару, его положению и роскоши, в которой тот жил.

- Комиссар хорошо поспал? – спросил Каффран.

- Он вообще не спал, - ответил Мило. – Всю ночь просматривал данные разведки орбитального наблюдения.

Каффран замялся, стоя на лестничной площадке и сжимая в руках запечатанную сумку со сводками. Он был молод, и, как для танисца, невысокого роста. У него были коротко стриженные черные волосы и синяя татуировка дракона на виске.

- Заходи, присаживайся.

Сначала Каффран подумал, что это сказал Мило. Но это был комиссар. Бледный и усталый Ибрам Гаунт появился из задней комнаты блиндажа. На нем были форменные брюки и свежая нижняя рубашка с надетыми подтяжками. Он махнул Каффрану, чтобы тот присаживался за походный столик, а сам занял второй табурет. Каффран вновь замялся, а затем сел на указанное место.

Гаунт в свои сорок лет был высоким и крепким мужчиной с худым лицом. Солдат Каффран очень восхищался комиссаром и изучил его предыдущие деяния на Балхауте, во время Официального Начала, службу в Восьмом Гирканском, даже великолепное командование при несчастье на Танисе.

Таким уставшим Гаунта Каффран ещё никогда не видел, но он верил, что этот человек поможет им преодолеть трудности. Если кто-то и мог вытащить Призраков, то только Ибрам Гаунт. Он был редким зверем - политический офицер, которому предоставили командование целым полком и внеочередное звание полковника.

- Простите за то, что прерываю ваш завтрак, комиссар, - сказал Каффран, чувствуя себя неловко за походным столиком и теребя сумку со сводками.

- Вовсе нет, Каффран. Говоря по правде, ты пришел как раз вовремя, чтобы присоединится ко мне. – Каффран вновь замялся, не зная, была ли это шутка.

- Я серьезно, - сказал Гаунт. – Ты выглядишь столь же голодным, как и я. И, уверен, Брин наготовил столько, что вполне хватит на двоих.

Будто по команде, у мальчика в руках появились две керамические тарелки с едой – яичница и жареная ветчина с толстыми ломтями обжаренного хлеба. Какое-то время Каффран смотрел на стоящую перед ним тарелку, тогда как Гаунт наслаждался содержимым своей.

- Давай, ешь. Не каждый день у тебя появляется шанс отведать офицерский паек, - сказал Гаунт, жадно закидывая вилкой в рот куски яичницы.

Каффран нервно взял вилку и начал есть. Это была лучшая его еда за шестьдесят дней. Она напомнила ему о временах, еще до Основания и Утраты, когда он был учеником инженера на деревоперерабатывающих заводах потерянного Танисса, где после последней смены на столы столовой подавали сытный ужин. Спустя некоторое время, он уже поглощал завтрак с таким же удовольствием, как и благосклонно ему улыбавшийся комиссар.

Затем Мило принес кружки с дымящимся густым кофеином, и пришло время говорить о делах.

- Итак, что сегодня нам скажут донесения? – начал Гаунт.

- Не могу знать, сэр, - сказал Каффран, достав сумку со сводками и положив ее на столешницу перед собой. – Я просто ношу это. Я никогда не спрашиваю, что в них.

Гаунт помедлил, жуя полным ртом яичницы с ветчиной. Он отхлебнул исходящий паром напиток и затем потянулся к сумке.

Каффран отвел взгляд, когда Гаунт вскрыл пластиковый конверт и начал читать распечатку.

- Я всю ночь просидел у этого, - сказал Гаунт, указав через плечо на светящееся зеленым оперативное связное устройство, встроенное в грязную стену командного убежища. – И оно ничего мне не сказало.

Гаунт просмотрел донесения, которые высыпались из сумки Каффрана.

- Держу пари, ты и остальные хотели бы знать, как долго мы еще будем сидеть в этой адской дыре, - сказал Гаунт. Правда такова, что я не могу сказать. Это – война на истощение. Мы можем оставаться здесь месяцами.

Каффран теперь чувствовал себя настолько согревшимся и удовлетворенным только что съеденной хорошей едой, что если бы комиссар сказал, что его мать убили орки, он бы не слишком этим обеспокоился.

- Сэр? – в приятное спокойствие внезапно вторгся голос Мило.

Гаунт взглянул на него.

- Что случилось, Брин? - сказал он.

- Я думаю…то есть… думаю, что приближается атака.

Каффран хихикнул.

- Откуда тебе знать -, - начал он, но комиссар оборвал его.

- Каким-то образом, Мило чувствует каждую атаку до того, как она начнется. Каждую. Кажется, у него есть дар предвидеть, куда упадет снаряд. Возможно, это из-за его молодых ушей, - Гаунт криво усмехнулся Каффрану. – Хочешь поспорить, а?

Каффран как раз собирался ответить, когда засвистели первые снаряды.

Гаунт рывком поднялся на ноги, по пути опрокинув столик. Именно это движение, а не свист приближавшихся снарядов, заставило Каффрана вскочить от неожиданности. Гаунт выдернул из висящей на крюке у лестницы кобуры пистолет, и схватил трубку вокс-передатчика, болтавшуюся под стеллажами с книгами.

- Гаунт - всем бойцам! К оружию! К оружию! Приготовиться к максимальному сопротивлению!

Каффран не стал ждать дальнейших указаний. Он уже поднялся по лестнице и раздвинул занавес защиты от газовой атаки, когда на траншеи обрушился ливень снарядов. Позади него, у выноса траншеи взметнулись фонтаны жидкой грязи, и узкая щель наполнилась воплями внезапно засуетившихся гвардейцев. Прямо над ним просвистел снаряд и взорвался за задним бруствером, оставив воронку размером с десантный корабль. Каффрана обдало жидкой грязью. Он стянул с плеча лазган и вполз на приступок для стрельбы. Везде царил хаос и паника, солдаты бегали во всех направлениях, стреляя и ругаясь.

Неужели это оно? Неужели это конец долгого, выматывающего противостояния, в котором они оказались? Каффран попытался осторожно высунуться над краем окопа, чтобы взглянуть на укрепления противника за нейтральной полосой, которые удерживали их последние шесть месяцев. Но он увидел только завесу из дыма и грязи.

Послышался треск лазерного оружия и несколько вскриков. Раздались новые взрывы. Один из снарядов попал в середину хода связистов недалеко от него. Затем снаряды засвистели громче и уже непрерывно. Теперь на него посыпались не только брызги воды и грязи, но и куски тел.

Каффран выругался и вытер грязь с прицела лазгана. Позади него чей-то могучий голос издал клич, который эхом отразился от изгибов траншеи, и, казалось, встряхнул даже настил из досок. Он обернулся и увидел выскочившего из блиндажа комиссара Гаунта.

Теперь на Гаунте была полная парадная форма с фуражкой, с плеч свисал камуфляжный плащ его приемного полка, а лицо была маской бушующей ярости. В одной руке у него был болт-пистолет, в другой – цепной меч, воющий и ревущий в утреннем воздухе.