Эдвин Табб - Майенн

— Лолис мертва. Два наших человека были уничтожены ради целей исследовательского эксперимента. Почему ты выбрал это обличье на сей раз, Тормайл?

— Ты догадался, — произнесла Лолис. — Но как?

— Лолис была молодой и очень красивой, но у нее никогда не хватило бы ума поступить так мудро и осторожно, как это сделал ты. Ты, конечно, мог узнать каждый факт, который сохранялся в ее памяти, но воспроизвести ее эмоциональный образ, полутона ее характера ты просто не в силах, Тормайл. Что ты собираешься делать? Зачем тебе все это?

— В данный момент — ничего.

— А позже?

— Это я еще должен решить, — голова Лолис повернулась к Дюмаресту, глаза сверкали, нежные губы ласково и призывно улыбались. — Это тело мне нравится больше первого и, я полагаю, что тебе тоже, Эрл. Оно позволяет вести себя более непринужденно, не так ли? Я решил, что мне следует принимать обличья, хорошо знакомые всем вам. Остальное вызывает лишние противодействующие и враждебные эмоции и мысли. Правда, я все-таки не очень хорошо понимаю, что означает это понятие: «эмоции». Как ты говорил, Эрл? Ненависть, любовь, страх… Что такое страх?

— Ожидание неизбежного причинения ранений или уничтожения.

— Но ведь ты не испытывал подобного, когда мы дрались, не так ли? Почему? Эмоции можно контролировать и игнорировать?

— Да, — ответил Эрл твердо, — мне прекрасно известно, что такое чувство страха и какие последствия оно несет человеку, который охвачен им. В бою страх не должен иметь места. Человек, находящийся во власти страха, не способен бороться и побеждать. Он становится неуверенным, слабым, теряет свой шанс и удачу выиграть в смертельной схватке. Когда ты сражаешься, ты должен быть одержим лишь одной единственной идеей и чувством: необходимостью выжить. Остальное не имеет значения.

— Даже любовь?

— Я понимаю твой вопрос. Лолис, безусловно, поставила бы подобный аргумент на первое место, — согласился Эрл, — но она была слишком молодой и романтичной. Ей просто никогда не доводилось сталкиваться с темными сторонами нашей жизни.

— Ты презирал ее?

— Нет.

— Ты мог бы полюбить ее?

— Как я могу ответить на подобный вопрос? — Дюмарест терял терпение. — Ты не понимаешь сути того, о чем спрашиваешь! Что такое любовь? Кто может абсолютно точно ответить на этот вопрос? Любовь имеет слишком много форм выражения, это чувство слишком многогранно и глубоко! Некоторые считают его слабостью, другие — источником неиссякаемых сил и энергии. Человек может любить очень многое: жизнь, благополучие, семью, детей, свою жену, мать, сестер и братьев. Но каждая такая любовь не похожа на другую, — он задумался ненадолго и прибавил тихо, — а некоторые люди вообще не умеют любить. Совсем. Им это не дано.

— Ты принадлежишь к таким людям, Эрл?

— Нет.

— Значит, ты испытал это сильное чувство. И, наверняка, не один раз. А такой человек, как ты, способен любить верно, сильно и глубоко. Ты обязательно должен сказать мне, как этого достичь, должен научить меня любить. Девушка считала, что она прекрасно знает, что такое любовь, но теперь я четко вижу, что она любила лишь саму себя. Себя в этом чувстве, себя среди других, других — для себя. Для тебя любовь означает совершенно иное. И я должен понять, что именно.

Эрл сказал горько:

— Твои намерения можно назвать жестокостью.

— Жестокостью? Что это?

— Ты жесток в своих поступках по отношению к нам всем. Ты держишь нас здесь против нашего желания. Почему ты не отремонтируешь наш корабль и не дашь нам возможность покинуть эту планету?

— Возможно, я сделаю это позже.

— А ты реально можешь сделать это? Я имею в виду ремонт корабля?

— Ах, это! — Эрл услышал тихий смех. — Это я сделал уже давно. Немного энергии — и синтез недостающих частей осуществлен. Ваш корабль очень прост по своей конструкции, Эрл. Я мог бы построить гораздо более совершенный.

— Это не требуется. Теперь мы сможем улететь сразу, как только ты откроешь входной люк.

Эрл понимал, что это был пустой оптимизм, но полагал, что еще одна попытка не будет лишней. И он был не слишком разочарован, когда в ответ девушка покачала головой:

— Нет, Эрл. Не все сразу. У меня есть еще много вопросов и невыясненных деталей. Например, понятие удачи. Набор благоприятных обстоятельств… — она задумалась, словно прислушиваясь к чему-то, — в данный момент Харг выбирает для себя фрукт на дереве, растущем неподалеку. Я сделал так, что половина из плодов отравлена. Если он съест такой плод, то умрет. Но если он окажется удачливым, то выберет безвредный. Так?

Дюмарест посмотрел вниз, на свои руки. Они против его воли сжались в кулаки, костяшки побелели, мышцы напряглись. На мгновение он почувствовал непреодолимое желание вцепиться в горло сидящему рядом существу и задушить, уничтожить это чудовище… Но это было бы бесполезно, а Харг от этого не останется в живых.

Она повторила вопрос:

— Так я прав?

— Да.

— То есть, выбери он отравленный фрукт, значит он — неудачник. Правильно?

— Да, — снова сквозь зубы повторил Эрл.

— Он уже сделал выбор, — сказала она через минуту, — и ему повезло. Интересно, почему он взял этот, а не другой? Как долго он сможет не ошибаться? Какой фактор способствует его выбору?

— Сложный вопрос, — произнес Эрл, — эта проблема веками волновала лучшие умы человечества. И до сих пор никому не удалось найти ответ. Может, ты сможешь сделать это.

— Я подумаю.

— А между делом сделай все-таки так, чтобы фрукты и все остальное вокруг было безвредным, неядовитым. Иначе ты рискуешь потерять свой подопытный материал.

Она засмеялась, приоткрыв пухлые алые губы, и спросила кокетливо:

— Ты очень осторожен, Эрл. Неужели ты любишь их всех так сильно?

— Не в этом дело.

— А в чем?

— Я тоже подопытный образец, — напомнил Дюмарест, — и может статься, что в очередной раз мне не повезет так, как Харгу.

— Но твоя осторожность — часть любви?

— Да.

— А что еще входит в это понятие? Жертвенность? — Она поднялась и встала, поджидая его. — Это еще одна любопытная концепция, которую я должен исследовать до конца. Я придумаю план. С этого момента я не буду отягощать вас разрозненными одиночными экспериментами. Так что не беспокойся: фрукты и прочее в долине — неядовито и неопасно с этой минуты.

— А наш корабль? Когда мы сможем воспользоваться им?

Мгновение она выглядела молоденькой и простодушной красивой девушкой, которая, опустив глаза, всматривалась в переливы бегущего внизу ручейка. Но это длилось всего мгновение. Она повернула голову, и Дюмарест встретил холодный, расчетливый взгляд умных глаз, которые, казалось, прожили миллионы лет и помнили все, что видели и узнали. И он прочитал в них, что Тормайл может с легкостью уничтожить их, не задумываясь, если они будут надоедать и тяготить его.