Андрей Уланов - День револьвера

Было бы интересно свести его с Толстяком, подумал я. Тогда в зависимости от реакции Бернса можно было бы гадать, насколько этот гоблин типичен для своего народа. Пока же у меня имелись только подозрения шерифа, но кто из парочки Толстяк – Шарго более странен, это вопрос, требующий отдельного вдумчивого рассмотрения.

– Мистер Бернс, никто из нас и не думает оспаривать вашу компетенцию, – вмешалась китаянка. – Я даже рискну предположить, что у вас имеется план, как именно доставить вашего драгоценного «Крота» из земель дикарей в более цивилизованные места.

– Никак! – отрезал «дядюшка». – Если один из вас не архимаг, то никак.

Уже набрав полную грудь воздуха для фразы: «Ну тогда какого же растреклятого… и так далее», я заметил предостерегающий жест мисс Вей – и ограничился шумным выдохом.

Бернс тем временем набил в трубку очередной заряд табака, затянулся и продолжил уже прежним, спокойным тоном.

– Как я говорил, доставка «Крота» целиком была бы идеальным вариантом. К сожалению, мы живем в далеком от идеала мире и с этим нельзя не считаться. Поэтому, – наклонившись, «дядюшка» достал еще один лист, – если вам не представится возможность доставить машину целиком, то лучшим вариантом будет взять изображенную на этом чертеже деталь. Вернее, две, основную и запасную. Их стоимость, по различным данным, – Бернс усмехнулся, – составляет от четверти до трети стоимости всей установки.

На мой вкус, изображенная штуковина здорово смахивала на кольцо, один край которого был гладким, а второй – мелко-зубчатым. Но какое кольцо может стоить эдакую чертову кучу денег?

– Это случаем не одно из Великих Колец?

– Очень смешно, – ровно-ледяным тоном произнес Бернс. – Но мимо. Деталь на чертеже имеет диаметр примерно пятнадцать дюймов и называется режущей головкой бура. Я бы мог рассказать о ней много разных вещей, но для вас наибольший интерес наверняка представляет информация, что режущая кромка – алмазная. Точнее, это и есть один цельный алмаз.

Я попытался представить, каким способом можно получить пятнадцатидюймовое алмазное кольцо. Получившаяся картина могла бы привести в ужас любого… хотя с гномов-то как раз станется…

– Конечно же, его не вырезали из природного алмаза такого размера, – развеял мое кошмарное видение Бернс. – Этот алмаз был выращен с помощью магии, специально для промышленных целей. Хотя, – с ноткой презрения добавил он, – возможно, некоторые человеческие ювелиры и не смогут определить разницу.

– Рискну предположить, – в тон ему отозвалась мисс Вей, – что у подобных специалистов не найдется средств для покупки даже двадцатой части этого промышленного алмаза.

Ну еще бы, подумал я, припомнив пьяные стенания мистера Уиткинса, что в ювелирном деле «засилье коротышек» оставляет людям только шлифовку могильных плит, да и то из-за позиции Церкви.

– Не думаю, что кто-то захочет это проверить, – Бернс перевернул чертеж с зубастым кольцом, быстро нарисовал в уголке листа короткую строку, подчеркнул её два раза и развернул лист в нашу сторону, – особенно, зная наше предложение.

У меня перехватило дыханье. Я три раза пересчитал жирные карандашные нули, одновременно пытаясь убедить себя, что трезв, совсем трезв и в глазах никак не может двоиться.

Не то чтобы сумма была совсем уж непредставимо большой. Но все-таки одно дело с умным видом рассуждать о каких-то там английских броненосцах, и совершенно другое – осознать, что хотя бы часть этих денег может оказаться у тебя в руках.

– Компаньон, значит?

Мы пробыли в каморке Бернса не больше получаса – вампир все продолжал висеть и даже изредка подергивался. Дымок над ним стал чуть погуще – как и толпа зевак вокруг эшафота – а запах паленого мяса чувствовался даже здесь, за две сотни ярдов.

Хотя запах я мог и дофантазировать.

– Это… длинная история.

– В самом деле, мисс? А вам случаем не хочется поделиться ею с вашим новым… компаньоном?

– Чего мне действительно сейчас не хочется, так это торчать посреди улицы, – сказала девушка. – Пойдем ко мне в номер и там спокойно переговорим.

– Где ты остановилась?

– Там, – затянутый в шелк палец указал куда-то поверх моего плеча, – у вдовы Мунро.

– А-а-а… разве ты…

– Я снимаю там комнату. У вдовы вечно не хватает персонала, ведь мало кто из «нимф прерий» рискует забираться так далеко в Пограничье. Поэтому часть комнат на втором этаже она просто сдает всем желающим… которых тоже немного.

– Догадываюсь, – буркнул я. Не далее как на прошлой неделе мне довелось переночевать в соседнем с «любовной парочкой» номере. Щели в стене были такие, что и смотреть можно было без труда, а уж слышимость…

– Так ты идешь?

– Да.

Время послеобеденной сиесты не было для заведения вдовы золотой жилой. Хотя в холле и обнаружилась часть персонала в количестве пяти особ трудно определяемого под слоями помады и белил возраста, их «боевое» настроение явно не совпадало с боевитостью раскраски. Наше появление вызвало лишь вялый обмен репликами, причем относящимися скорее к мисс Вей, чем ко мне. Лишь когда мы подошли к лестнице на второй этаж, сидевшая рядом на кушетке блондинистая девица, выглядевшая чуть моложе и менее потасканно, чем её товарки, изобразила плечом нечто кругообразное и хрипло вопросила: «Кр-расавчик, а может, передумаешь?»

Реакции мисс Вей позавидовал бы любой мексиканский лев. Взмах изящной ручки… с пальцами, согнутыми наподобие орлиных когтей, короткое рычащее шипение – и блондинку телепортировало в дальний угол холла.

Эффектно, ничего не скажешь.

На втором этаже имелся ряд безликих дверей количеством в шесть штук, из которых дальняя слева выделялась украшением в виде здоровенного амбарного замка. Замок сиротливо болтался на дужке, поэтому дверь в комнату моя спутница открыла легким пинком ноги.

– А-а-а… так и должно быть?

– Он ржавый, чертовски тугой и у местных наверняка есть к нему запасные ключи, – отозвалась китаянка. – Поэтому я просто сообщила им, что на мои вещи будет наложено проклятие.

– В самом деле?

Я и сам был не прочь обзавестись подобным проклятием – пока не узнал, сколько просят за его составление. Возможно, через пару лет, когда у меня будет мешок золотых самородков и мне надоест повсюду таскать его за собой…

– Да. Старинное фамильное проклятие: «не оставляй ничего ценного в номере». Садись на кровать.

– А ты? – спросил я, оглядывая комнату. Кроме уже предложенного мне предмета, в ней из мебели наличествовала только ширма.

Вместо ответа девушка села на пол у стены, поджав под себя ноги. И осталась в этой, жутко неудобной, на мой вкус, позе минут на пять. Молча.