Андрей Уланов - День револьвера

– После того выступления я мигом оказался на фронте. Тут-то сучья девка Фортуна и показала свой переменчивый нрав – и зад. В первой же стычке я заполучил пулю… и в этот раз никто не лепил из меня героя. Полгода провалялся по госпиталям, все деньги, что успел скопить, ушли костоправам… чтобы не остаться калекой. А потом война кончилась – и я стал не нужен. Твари-политиканы, не знающие, с какого конца браться за ружье, вдруг оказались единственными, кто победил в той войне. Они – а не пушечное сало, без разницы, в синих мундирах или серых. Спасибо вам, сказали они, спасибо, что защитили наши особняки, наши шахты, заводы и лесопилки. Спасибо, что помогли нам сколотить огромные состояния на военных заказах. Вот вам за это пара висюлек на грудь – и валите на все четыре стороны!

Этот мотив был мне знаком, правда, в несколько ином исполнении – не про шахты-заводы, а «не жалейте на стаканчик виски для ветерана!». Стандартный припев для тех, кто не сумел найти себя в мирной жизни – а вернее, не пожелал этого сделать. Так что если Шарго рассчитывал на сочувствие – выстрел пошел мимо цели.

– Южане поняли это быстрее, – продолжал тем временем шериф, – мы-то были победители, как же. Вот Джонни-ребам доставалось сильнее… и они, нахватав шишек, начали вытаскивать из сундуков ружья и револьверы со словами «я свою войну еще не закончил!». Ну а мы цеплялись за иллюзии – кто меньше, кто больше.

– И люто завидовали Джесси Джеймсу? – не выдержал я. – В самом деле: какой смысл тянуть лямку за… сколько там у вас было жалованье? 50 долларов в месяц? В тыщу раз меньше, чем зарабатывали лихие парни, подержав пару минут банковского кассира на мушке.

– Плевал я на Джесси, Янгера и прочих ему подобных! – прорычал шериф. – Все, что эти кретины умеют, это ворваться на галопе в городок, паля направо и налево и так же умчаться. Рано или поздно их переловят… или пристрелят свои же, польстившись на награду и помилование… или они сдохнут от гангрены, словив свинец от охранника очередного банка или дилижанса. А вот мой план… если бы он только удался, я бы уже давно сидел где-нибудь в Филадельфии, дымил сигарой на балконе особняка…

– Что-то, – вкрадчиво произнес я, – не вижу здесь ни сигары, ни слуги с подносом.

– Мне и моим людям поручили сопровождать ценный груз, – Шарго сделал вид, что не услышал мою последнюю фразу. – Перевозка федерального казначейства. Я устроил все. Отправил большую часть своих людей с ложным грузом, а сам с небольшим отрядом сел на обычный поезд. Все было рассчитано до минуты, до дюйма. На одном из участков дороги там была боковая ветка, ведущая к заброшенной шахте. Всего лишь перевести стрелку – а у шахты поезд должны были встретить. Это был великолепный план… но из-за нескольких… – гоблинское ругательство, употребленное шерифом, я раньше не слышал. Кажется, это было как-то связано с самками мелких грызунов и навозом. И, по-видимому, было слишком грубым даже для самих гоблов.

– …все пошло наперекосяк. В итоге деньги так никому и не достались, зато… – шериф осекся, закашлялся.

– Прямых доказательств не было, и дело в итоге замяли… еще и потому, что могло возникнуть слишком уж много ненужных вопросов. Но в итоге я оказался здесь, в Пограничье, в этой чертовой дыре.

– И занялись грабежами уже без хитроумных пла… – начал я и оборвал фразу, заслышав уже ставшее знакомым гулкое топанье.

– Этот последняя…

С этими словами тролль втолкнул меня в шатер. Не сильно – по троллиным понятиям – но мне этого «напутствия» вполне хватило, чтобы пролететь пару ярдов и примерно на уровне пояса вмазаться во что-то большое, массивное… и, к счастью, мягкое.

– Не ушиблись?

– Кажется, нет, – пробормотал я и поднял голову.

Разглядеть своего собеседника мне не удалось – шарик святого Эльма, бывший в этом шатре основным источником света, висел слишком низко и вдобавок был накрыт сверху. Чем-то вроде стеклянного абажурчика – если, конечно, вы можете представить себе широкий конус, отлитый из перетекающих клубов темно-синего тумана.

Зато я увидел, что послуживший мне буфером предмет являлся креслом – шикарным, в старинном стиле, выгнутые ручки, красная бархатная обивка и все прочее, что полагается. Впрочем, по сравнению со столиком кресло выглядело бледно – столик был настоящим шедевром каменной мозаики. На его столешнице огромное янтарное солнце весело искрилось, ныряя в малахитовую степь. Работа гномов, причем резчика не из последних.

Интересно, каким образом тролли умудряются перетаскивать всю эту мебель? Конечно, в их заплечных мешках можно бизона уволочь, если правильно нарезать и утрамбовать, но все же…

– Большой Медведь пока еще не очень ловок, – извиняющимся тоном сообщил невидимка из темноты. – Мой прежний посыльный, Генри, был куда более аккуратен, однако месяц назад он попал в засаду рейнджеров из Форт-Дрэгона.

Невидимка говорил на английском, причем очень правильном. Даже слишком правильном. Обычно в людской речи присутствуют изъяны, сумму которых принято деликатно именовать акцентом. Кто-то глотает окончания слов или даже слова целиком, кто-то растягивает гласные, кто-то говорит в нос, а кого-то вообще невозможно понять без полпинты виски. Четкое же произношение обычно выдает в человеке очень иностранного иностранца. Или гнома, мысленно дополнил я список – хотя со временем гномы обычно пропитываются духом той местности, где оседают, и начинают бубнить в бороду не хуже тамошнего старичья.

– Ничего, я не в обиде, мистер…

– Трой.

Из темноты высунулась большая рука и аккуратно подняла светошарик на пару футов повыше – так, что в световой круг попало кресло по ту сторону стола… и сидящий в нем.

– Игравшая перед вами дарко попросила убавить свет. Однако вам, полагаю, будет удобнее так. Присаживайтесь… мистер Кейн Ханко, я правильно информирован?

– Д-да…

Я был готов увидеть многое – но вид тролля в элегантном черном фраке с ослепительно-белой манишкой был… чересчур неожиданным. Даже для Запретных Земель.

– Если пожелаете, вы так же можете надеть фрак, – предложил тролль. – У меня их полный сундук в правом углу, за вашей спиной. Правда, – добавил он, – обычно все отказываются.

– Э-э… боюсь, я и одеть-то его не сумею. Да и непривычен я к такому наряду.

– Первое время у меня тоже были весьма непривычные ощущения, – сказал тролль. – Но затем я привык. Дух Игры в карты – если это именно Игра с большой буквы, а не ленивое перекидывание мятыми засаленными «картишками» – требует, на мой взгляд, соблюдения некоторых ритуалов.

Еще один чокнутый любитель церемоний, понял я. Сюда бы Хавчика с его чаями – держу пари, они бы живо нашли общий язык!