Михаил Белозеров - Черные ангелы

— Открой! — крикнул я. — Видишь, я в мыле!

Даже не ухом не повела. Неужели я вчера себя плохо вел? Нет, не помню. Обычно я очень культурен. Пришлось вылезти из ванны и обвернуться полотенцем.

— Он что, звонка не видит? — удивился я, направляясь в прихожую и оставляя за собой клочья пены и мокрые следы.

Росс уже стоял перед дверью, навострив уши и готовый защищать свой новый дом.

— Скажи, что мы никого не принимаем! — крикнула она мне вслед.

Пионов ворвался, как метеор. Вид у него был такой, словно его всю ночь черти гоняли: большое черно-серое лицо было растерянным, длинные волосы торчали во все стороны, седые пряди в медной бороде позеленели, ноги были вымазаны глиной, а на правой ноге (штанина была оторвана) красовалась повязка с запекшейся кровью.

— Вы что в канале купались? — спросил я, намекая на Обводной канал, который уже лет сто никто не чистил.

— Люся пропала! — выдавил он из себя и, не дожидаясь приглашения, поперся в комнату. Плюхнулся на диван, который чуть не развалился под ним.

Таким я его еще не видел. На него было жалко смотреть. Мне показалось, что он даже стал меньше ростом, а огромный живот опал. Взгляд у него был, как у бездомной собаки, и даже вечная перхоть на плечах приобрела какой-то подозрительный зеленовато-бурый цвет из-за мелкой ряски. К тому же от него скверно пахло, и мои дрессированные муравьи старательно обходили его ноги. Однако Пионов все еще был таким массивным, что комната съежилась, а все предметы в ней стали миниатюрными.

— Вы должны мне все объяснить! — потребовал он, нависая надо мной, как Кавказ над Прометеем.

— Должен? — удивился я, стоя перед ним с полотенцем на бедрах.

Почему-то я думал, что у этого слова другое понятие. У меня вдруг мелькнула совершенно дикая мысль о Мироне Павличко. Неужели комиссар спрашивает меня и о нем?

— Пожалуйста… — попросил он чуть ли не со слезами, — мне не до этикетов.

Лаврова возмущенно поднялась и, вильнув задом, ушла в другую комнату. У нее под передником действительно ничего не было. Хорошо еще, что Пионов в этот момент страдальчески смотрел на меня.

— Ладно… — согласился я и пошел в ванную, чтобы надеть халат. — Что случилось? — Я вернулся и присел напротив.

К этому моменту Росс уже успокоился и молча грыз собственную лапу, улегшись в углу на подстилке.

— На Витебском у нас была рядовая операция — ловили очередного маньяка. Вашего мы, кстати, поймали.

— И кто же он? — не удержался я.

По тому, как он поморщился, я понял, что это несущественно.

— Какой-то совсем дикий хлыст…

— Не может быть… — произнес я, но сразу замолчал, видя, что Пионов заводится.

— В общем, она с напарником стояла у мужских туалетов. И все, больше ничего! — произнес он с отчаянием и уставился на меня, словно я был должен ему что-то объяснить.

— Что значит, все? — спросил тогда я.

Для полицейского в ранге комиссара он оказался страшно бестолковым. Похоже, дело дошло до мистики.

— А то, что Акиндин больше ее не видел!

Шрам на голове налился багровым цветом. Казалось, Пионова хватит апоплексический удар.

— Но должно было произойти еще что-то? — стал выпытывать я у него.

— Ты знаешь его, заставь дурака богу молиться…

— Дальше… — терпеливо потребовал я.

— Дальше? Дальше ее не нашли. Обыскали район, прилегающий к кварталу, и даже канал…

— Но так не бывает, — заметил я.

— Бывает, — произнес он с отчаянием.

Видать, Пионова действительно переклинило, раз он лишился способности логически рассуждать.

— А что сделал Акиндин?

— Он на пять минут отошел отлить.

— Во сколько это было? — спросил я.

Я почему-то подумал, что Акиндин тоже пропал, но не успел об этом спросить.

— Без четверти час, — ответил он.

— Ба! — воскликнул я, и он с надеждой посмотрел на меня.

Я быстро прикинул время начала редакционной пьянки, время наступления второго дыхания и время последней Лехиной драки. Когда он выбрался из трюма фрегата, в Петропавловской ударил полночный выстрел. Потом мы с Лехой философствовали, потом я сам дрался с каким-то странными грабителями, от которых пахло навозом и которых принял за инопланетян, а потом на трезвую голову решил, что ошибся. Мне понадобилось еще часа два, чтобы добраться домой, где я беседовал с человеком, который пропал год назад — Мироном Павличко.

— Кто-нибудь видел людей в капюшонах? — спросил я.

— В капюшонах? — С минуту он с изумлением смотрел на меня и тупо моргал ресницами. — Точно! — Он с такой силой ударил кулаком по журнальному столику, что одна ножка подломилась.

Лаврова заглянула к нас и истерическим жестом прижала кончики пальцев к вискам, словно у нее заболела голова. Я так посмотрел на нее, она предпочла убраться от греха подальше. Кстати, она так и не переоделась. Впрочем, на ее зад можно было любоваться часами и в любых ракурсах.

— Было донесение! Собака постовой! Сгною! Я его с напарником поставил блокировать выход через багажную. Он упомянул о человеке в плаще.

— Но мало ли людей ходят в плащах? — многозначительно возразил я.

— Да, но не во время облавы! Таких совпадений не бывает!

— Допросите постового с напарником еще раз. Похоже, 'они' его отключили, а он боится сознаться.

— Кто 'они'? — спросил он с напряжением, очевидно, сам зная ответ, но боясь в нем удостовериться.

Я вкратце рассказал ему о своих ночных злоключениях, опустив подробности редакционной пьянки, и снова почувствовал недовольство. Похоже было, что я пропустил что-то важное, но не мог понять что именно. Но это 'что-то' каким-то образом было связано с людьми в плащах и, возможно, даже имело отношение к Мирону Павличко.

— Бред сив кэйбл! — Он не поверил, потому что был в плену общественного мнения. — Напарник вообще пропал, до сих про не можем найти…

— Акиндин? — спросил я.

— Не вышел на работу… — в его тоне прозвучало пренебрежение.

— Думаю, что часть похищений в городе связана с людьми в черных плащах, то есть с черными ангелами, — сказал я.

— Люди в черном по нашей терминологии — это спецгруппа, — возразил Пионов.

— Выходит, я дрался не с вашими людьми из группы 'кальпы', а с инопланетянами.

— И вы туда же! — воскликнул он. — Впрочем, если бы вы столкнулись с настоящей 'кальпой', то сейчас мы бы не разговаривали.

Мне его речь показалась неубедительной. У меня снова заныла правая рука — боль убедительно отдавалась в плечо и в кисть. Возможно, он прав, подумал я.

— Послушайте, что-то происходит: исчезают люди, убили летчика, пропала Люся, эта блондинка, Берёзин зарезан… Кстати, я вчера здесь разговаривал с Павличко. Все связано.

— Вы находите? — спросил он с надеждой.

Мне бы его сомнения. Я был бы самым счастливым человеком. Ведь главным для меня было улететь на Марс. Но похоже, что счастливое возвращение откладывалось.