Михаил Белозеров - Гибель Марса

-- Так в чем сыр бор? - оживился Виктор Ханыков, ломая колбасу.

-- В бомбе! Нам осталось жить, -- я посмотрел на часы, -- ровно семь минут, плюс минус тридцать секунд.

-- У нас куча времени! -- обрадовался он.

Комиссар заскрипел зубами. Он определенно пожалел, что связался с нами кретинами.

За две минуты мы выпили весь наркоз и съели всю закуску. Виктор Ханыков даже употребил рассол из банки.

-- Надо было оставить опохмелиться, -- заметил я.

-- Козлы! - выругался комиссар Ё-моё.

Он упал на койку и обхватил голову руками. Он мог воспользоваться своим пистолетом, но даже не притронулся к нему, понимая, что все кончено.

-- Опохмеляться надо не так! -- заявил юмон.

-- Будешь меня еще учить?! - воскликнул Виктор Ханыков, входя в раж. - У меня знаешь какой стаж по этому самому делу?!

-- Какой? - делая еще более глупое лицо, спросил юмон.

-- Три года!

-- Ерунда! - уверенно заявил Сорок пятый. - Вот у меня...

-- Так! - вскочил комиссар Ё-моё. - Я вас сейчас всех убью!

Он выхватил свой пистолет. Черт! Я как-то о нем совсем забыл. Комиссар Ё-моё передернул затвор и выстрелил. В последний момент я успел уклониться. Пуля просвистела рядом с ухом, и я оглох на одно ухо.

Больше выстрелить комиссару Ё-моё не дали -- в следующее мгновение мы уже сидели на нем, и даже верный юмон старался изо всех сил. Все страшно напряглись, борясь за оружие. Отчаяние придало комиссару Ё-моё силы. Лицо его надулось и сделалось красным. На шее вздулись вены толщиной в палец. Наконец пистолет, как живой, отлетел в угол.

Сорок пятый поднял его и, брезгливо держа двумя пальцами, отнес в туалет. Потом вернулся и спросил:

-- А почему мы не взрываемся?

-- Да, почему? - удивился я и отпустил комиссара Ё-моё.

Он сел и ошалело посмотрел вначале на часы в каюте, потом на свои ручные.

-- Ничего не понял... -- признался он.

-- А чего здесь понимать, -- беспечно хмыкнул Виктор Ханыков. - Значит, не было взрыва.

-- Но я сам видел бомбу... -- растерялся комиссар Ё-моё.

-- Да, бомба настоящая, -- со всей определенностью заверил я юмона и Виктора Ханыкова. -- Комиссару можно верить. Он специалист в этой области.

-- Ничего не понял, -- подтвердил комиссар Ё-моё. - Бомба есть. Взрыва нет.

-- Ну так радуйтесь! - сказал я.

-- Жаль наркоз кончился, -- вздохнул Виктор Ханыков, выжимая из бутылок последние капли алкоголя в пластмассовый стаканчик.

-- Я больше не пойду, -- объявил комиссар Ё-моё.

-- Почему? - спросили мы хором.

-- Потому что... потому что... Я не знаю... -- ответил он беспомощно.

-- Это другое дело, -- очень серьезно произнес Сорок пятый.

-- Что будем делать? - спросил я. - Скучно стало.

-- Дело в том, что мы очень быстро выпили водку, -- сказал Сорок пятый.

-- Объяснил! - усмехнулся Виктор Ханыков. -- Пойду хоть бабу приведу. Здесь женщины есть?

-- Есть, -- как-то совсем тупо произнес комиссар Ё-моё. - В соседней каюте.

-- Ну и отлично!

-- Комиссар, -- сказал я вполне трезвым голосом, -- вы знаете, что такое частная теория относительности?

-- Ну?.. -- вполне убедительно отозвался он.

-- Какая разница между московским временем и временем на этом звездолете?

-- Ну?.. - снова спросил он и невольно взглянул на каютные часы.

Часы показывали 17:40.

-- Семь минут, -- уточнил я.

-- Э... -- неопределенно отозвался он.

-- Да-да-да... -- сказал я. - Нас уже не существует две минуты!

-- Ха-ха-ха!!! - засмеялся он, но на всякий случай пощупал себя руками. - Врешь!

-- Не верите, не надо, -- пожал я плечами.

-- Ты лучше давай напрягись! - снова завел он старую песню, а то сейчас как рванет.

-- Уже рвануло, -- сказал я.

Я и сам не особенно был в этом уверен, да и снаружи каюты ничего не происходило, только стены перестали мелко вибрировать. Неужели теория относительности не подтверждается?

Виктор Ханыков нажал на ручку и попытался открыть дверь.

-- Что за черт! - выругался он. - Комиссар, это вы закрыли?

-- Очень нужно! -- зло отозвался он.

Виктор Ханыков снова подналег - дверь не открывалась.

-- Дай-ка я помогу, -- сказал я.

Мы налегли вдвоем, но все было тщетно. Казалось, дверь кто-то основательно заварил.

-- Ну что, слабаки?! - на помощь пришел Сорок пятый юмон.

Я знал, что он сильнее любого из нас. У идиотов всегда силы в избытке.

На это раз мне показалось, что мы ее чуть-чуть приоткрыли.

-- Е-ще-е-е!..

Мы утроили усилия.

И тут произошло непонятное. Дверь распахнулась с таким чавкающим звуком, словно присосалась к лудке, и мы втроем по инерции вывалились наружу.

Не знаю, что стало с комиссаром Ё-моё. Выпал ли он следом за нами или остался в каюте с Нико Пиросмани на пару? Но больше я его в своей жизни никогда не видел.

Я так и не понял, кем он был. В равной степени он мог быть, хлыстом - резидентом астросов, новообращенным, дослужившимся до высокого звания на службе у марсиан, то бишь землян, или даже цекулом без альдабе. Все три варианта были равносильны. Но в любом случае, он был отступником, по большому счету - воришкой. А отступников, тем более воришек - что у нас, что у них, то есть врагов человечества, презирали и не любили.

Вполне очевидно, что он до сих пор дрейфует в безвременье от одной галактики к другой. Странная у него судьба. Я только в одном уверен: вполне возможно, комиссар сам случайно запустил часовой механизм и звездолет "Абелл-085" в реале взорвался по его вине. Впрочем, кто теперь разберет?

Первое, что я увидел, когда открыл глаза, был огромный черный пистолет с вычурной скобой, лежащий на краю тумбочки. С минуту я тупо рассматривал его. Телефон выводил трели: "Трум-м... трум-м... трум-м..." Но теперь я знал, почему здесь лежит пистолет. Я сполз с кровати и нашел трубку под ворохом одежды в кресле с высокой спинкой. В трубке раздался слабый голос Катажины:

-- Вик!.. Вик!.. Спаси меня!..

-- Где ты? - спросил я.

-- В подвале...

-- Где?..

-- В подвале...

-- Так, подожди, какой сегодня день?

-- Не-не-не по-мню... -- выдавила она.

-- А ты вспомни, -- попросил я. - Это очень важно.

-- Кажется, среда... -- произнесла она, захлебываясь слезами.

-- Отлично! - обрадовался я. - Подожди, подожди, где ты? Ах, да, в подвале. Квартиранты ушли?

-- Ка-ка-кие квартиранты? - переспросила она.

-- У тебя кто-то был? - спросил я осторожно.

-- Дверь захлопнулась...

-- Сейчас приеду, -- сказал я.

Так, значить, пока комиссар Ё-моё таскал меня за собой, события здесь разворачивались по другому сценарию. Интересно, рухнула ли высотка? И вообще, было ли восстание каменов? Губу раскатал, подумал я. Следовало быстро во всем разобраться.

На звук моего голоса явился Росс. Перебирая от волнения лапами и нещадно вращая хвостом, словно пропеллером, он ткнулся в колени холодным носом и стал бодаться. Это было его любимым занятием.